Ник Перумов - Когда мир изменился

Убрав промокшую насквозь повязку, Фесс чуть не ахнул — царапина обернулось гнусно выглядящей чёрной раной, источавшей кислую вонь; плоть словно в одночасье сгнила, отделяясь даже при малейшем прикосновении.

Некромант положил ладонь рыцарю на лоб, направляя уже привычно-горькую силу, стараясь отыскать корень недуга, и чуть не застонал сам от пришедшей ответной волны. Зараза уже разнеслась по жилам, и не простая зараза!..

Следующие несколько часов прошли во всё более отчаянных попытках исправить дело. Конраду становилось всё хуже, он дышал хрипло и прерывисто, не приходил в сознание; Кэру удавалось удерживать его на самом краю небытия.

Уже полыхал посреди комнаты поставленный стоймя посох. Череп привычно извергал огонь, но даже это не помогало.

— Кейден… — выдохнул некромант. — Не знаю, где ты и что с тобой, но неплохо бы тебе вспомнить своё обещание…

Столб пламени из глаз черепа лизнул потолок, и некроманту пришлось остановиться. Сколько бы силы он ни направлял в вены рыцаря, ничего не действовало, он не чувствовал обычного для нанесённых мертвяков яда, «живого», в отличие от них самих.

День катился, трактирщик послушно бегал с бадейками горячей воды, притащил и разжёг жаровню, а комната превратилась в настоящий заклинательный покой — руны с магическими построениями покрывали пол, стены, и уже начали занимать потолок.

Всё, чего удалось добиться Фессу — остановить чёрную гниль, что разъедала щеку рыцаря.

А потом — наверное, это было уже под вечер, Кэр потерял счёт времени, ничего не ел и не пил — в дверь осторожно поскрёбся трактирщик.

— Чего тебе?.. — прохрипел некромант.

— До вашей милости пришли… — страшным шёпотом сообщил корчмарь.

— Кто? Если от государя нашего виконта…

— Ни. Ни от него, — замотал головой хозяин. — Та вы сами гляньте, сударь некромаг…

По лестнице упругой походкой поднималась девушка, коротко стриженые непокорные волосы, упрямый и прямой взгляд, брови вразлёт. Она не походила на Кейден и уж тем более на Аэ, однако было в ней что-то, делавшее её… им сродни.

— Ньеса, — заявила сказала она без улыбки. — Я здесь нужна.

— Фесс. Некромаг Фесс.

— Я знаю. Госпожа Кейден послала меня. — Значит, услыхала-таки… — только и смог выдавить некромант.

— Не знаю, — пожала плечами Ньес. Выговор у неё тоже был странный, не местный, не из Империи Духа Святого, не из окружающих её маркграфств и уж само собой не из славного виконства Армере. — Она сказала, что я нужна. И я пошла.

— Кто ты? Откуда? Как узнала про… про госпожу Кейден?

— Слишком много вопросов и слишком мало времени. Я врачевательница, некромаг Фесс. И твоему спутнику нужна моя помощь.

Подошла, решительно склонилась над рыцарем, покачала головой.

— Плохо. Мертвячий коготь, сразу видно.

— С мертвячьими когтями, досточтимая, я справляться умею, — усталость оборачивалась раздражением. — Если можешь помочь, помогай. Не будем тратить время. Что нужно — может, кипятка?..

— Никакого кипятка мне не требуется, — ровно сказала Ньес, усаживаясь у изголовья Конрада. — Убери свои склянки, некромаг. Здесь нужна просто сила и ничего больше.

— Сила?! — закипел Фесс, однако гостья лишь подняла руку — тише, мол — даже не глядя на него. Тонкие пальцы пробежались от запястья рыцаря к локтю и обратно, словно у арфистки, выводящей сложную мелодию. Кэр ощутил целую гамму колебаний силы, мелких, стремительных, исчезающих; они не складывались ни в какую последовательность, казались совершенно хаотичными, Фесс не мог понять ни цели их приложения, ни того, как именно действует целительница.

А та меж тем закрыла глаза и погрузилась в настоящий транс.

Ладонь её жила, двигалась, сновала от локтя к плечу и обратно, то спускалась к самым пальцам Конрада, то вновь взбегала вверх до самой шеи. И каждое касание было толчком силы, оборачивающейся в теле рыцаря чем-то совершенно непонятным для Кэра Лаэды.

Этому не учили в Ордосе, это не преподавали в Долине Магов.

И это давалось не даром. Лицо Ньес бледнело, нос заострялся, под глазами разливалась синева. Истончались пальцы, резко прорисовывались сухожилия на тыльной стороне ладони. Плотно сжатые губы побелели.

«Она отдаёт слишком много!»

— Ньес…

Резкая, сердитая отмашка — мол, сказала же, молчи!

Надо поделиться силой, надо как-то подстроиться, помочь…

Вновь предостерегающий жест.

Сколько так прошло времени — Фесс не знал. В комнате их стояла жуткая тишина, не скреблись мыши, не заводили песню сверчки, и хозяин трактира словно сквозь землю провалился. Звуки умирали вокруг, умирало движение, великая недвижимость надвигалась, наваливалась — это странная целительница Ньес тянула отовсюду силу, фехтуя ей, словно игольчатым кинжалом, с неведомым врагом, что овладел заболевшим рыцарем.

Тянулось тягучее время, медленное, словно патока, стекающая по противню. Целительница замерла; рука её больше не двигалась, и Кэр вдруг заметил, как пальцы её врастают в локоть Конрада, словно древесные корни. Ногти погрузились уже полностью, новая розоватая кожа появилась вокруг, потянулись синеватые жилы.

Мороз пробрал некроманта по спине; что-то жуткое творилось сейчас перед ним, что-то совершенно невозможное и запретное.

Пальцы Ньес совершенно слились с рукой рыцаря, теперь их соединял странный, противоестественный мост живой плоти.

А затем рассечённая щека Конрада вздрогнула, словно её потрогали изнутри языком. Но сам раненый ничем шевельнуть не мог, лежал в глубоком обмороке; и Фессу вдруг почудилось, что это рука самой Ньес дотянулась каким-то образом до раны, пройдя насквозь тело рыцаря.

Некроманту подурнело, несмотря на всю его привычку к самым отталкивающим ритуалам.

Щека с чёрным гниющим разрезом в ней задвигалась, заколыхалась — ну точно кто-то водил там пальцем!

Отмершая плоть отваливалась кусками, по лицу раненого расползалась жуткого вида дыра, какие некромант частенько встречал у неупокоенных с истлевшей кожей. Обнажились дёсны и зубы; а потом дыра стала вдруг стремительно заполняться новой тканью, напластовывались слой за слоем, и вот — щека целёхонька, словно и не задевал её никогда никакой мертвяк: чистая, гладкая, розоватая. Ну, может, даже излишне чистая — ни тебе пор, ни оспинок, ни даже следов от заживших прыщей.

Врачевательница медленно потянула руку на себя, морщась, словно от боли. Только что выросшая кожа на локте Конрада лопалась, пальцы Ньес отделялись, высвобождались — от взгляда некроманта не укрылось, как они истончились: кости, плотно обтянутые кожей. А ногти вообще, похоже, исчезли.

— Уфф… — свободной левой она отстегнула фляжку от пояса, жадно припала к горлышку. Правую руку держала на относ; с кончиков бледно-синюшных пальцев срывались тяжёлые тёмные капли, цвета сукровицы.