Ник Перумов - Когда мир изменился

Отец Виллем, напротив, вопросы задавал. Главным образом его интересовало, почему некромант свернул туда или сюда; патер скрупулёзно отсчитывал шаги, рисовал знаки на стенах и на собственном плане катакомб отмечал все их повороты.

Катакомбы были запутанными, низкими, но, в общем, ничего особенного тут пока не обнаружилось. Пару раз спугнули некие подозрительные компании, надо полагать — контрабандистов, избегавших уплаты пошлин.

Фесс шёл наобум, отдавшись внутреннему чутью. Коридоры не отличались разнообразием; всё те же аккуратно сложенные кости в стенных нишах, всё те же сводчатые потолки. Ньес держалась молодцом, шагала невозмутимо, не обращая внимания на таращившиеся черепа.

— И сколько мы так бродить намерены? — ворчал отец Виллем, делая пометку за пометкой. — Ни системы, ни плана!

— У меня была мысль попросить у его милости два десятка дружинников посообразительнее. Но по здравому размышлению решил, что мы и сами справимся. Тем более, что мы приближаемся. Верно, Ньес?

— Верно, — неожиданно кивнула та. — Я тоже чую зло. Боль, кровь и смерть — ничего нового. Всё тот же арсенал тёмных.

— Я сам из тёмных, — возразил некромант, однако встретил только небрежный взмах руки:

— Да какой же ты тёмный, сударь некромаг. Небось, если придётся настоящее жертвоприношение совершить, собой уж скорее пожертвуешь. Собой, а не другими. А вот истинный тёмный — всегда и только другими. Ибо он для самого себя — высшая и непреходящая ценность. Видела я этих тёмных, во всех видах — и гордых, самодовольных, и валяющихся с выпущенными кишками, умолявших «Ньес, спаси!»

— Надеюсь, синьорина позволила им отойти в мир иной… — проворчал отец Виллем.

— Нет, падре. Для меня нет светлых и тёмных, есть только пациенты, нуждающиеся в помощи.

— Близорукая позиция! — поднял палец монах. — Канонически и богословски, я бы сказал, очень близорукая! Оппортунистская! Мол, нет ни правых, ни виноватых, ни праведников, ни грешников, а есть только абстрактные «страждущие»!.. Внеканоническая позиция, как есть внеканоническая!.. Антицерковную линию проводите, синьорина!.. В уклон всепрощенчества впадаете!..

Похоже, отцу Виллему удалось наконец-то взобраться на любимого конька.

— Тихо, тихо, патер, — поспешил некромант. — Только споров о добре и зле нам сейчас не хватало. А также рассуждений о каких-то там «линиях».

— Никогда не упускай случая привести в ограду овцу заблудшую, — заспорил отец Виллем, однако тут Ньес заставила всех умолкнуть, вскинув руку:

— Слышите запах?.. Кровь. И свежая.

Поворот, поворот, и теперь уже некромант замер перед наглухо запертой дверью.

— Ну и ну, — только и выдал отец Виллем. — Наш таинственный лич не нашёл ничего лучше, как поставить тут дубовые створки? Хорошо ещё табличку не повесил, мол, логово моё искать тут.

— Ничего странного, — заметила Ньес. — Я из Армере, падре, и по катакомбам с сёстрами-свидетельницами походила в своё время немало; в более старых частях таких дверей хватает. Нам просто случайно не попадались.

— Тогда открываем, — нетерпеливо бросил монах. — Очень хотелось бы тебе верить, целительница.

…С наложенными на дверь отпорными чарами пришлось повозиться. Налагал мастер, иных ходов не постеснялись бы и маги Долины; однако и это не помогло, дверь вспыхнула ярким огнём и тут же распалась чёрным пеплом.

Некромант наклонил посох, из глазниц черепа ударили яркие лучи.

Когда-то здесь, видать, что-то делали с покойниками, возможно, как раз освобождали от плоти, оставляя только черепа и кости. От тех времён, не иначе, остались здоровенные столы, кои так и тянуло назвать «разделочными». Тёмные, почти чёрные, на толстенных ножках. Теперь тут было расставлено магическое оборудование, а пол весь исчерчен тёмно-багровыми линиями, окружёнными ареалами копоти. В колбах и ретортах оставались жидкости, от коричневого до чёрного; горелки погашены словно только что.

— Ну, вот и нашли, — проговорила Ньес. — Что дальше?

…Дальше они долго и упорно ползали по заклинательному покою. Монах вполголоса бормотал молитвы, и в конце каждой Фесс ощущал короткий болезненный укол силы. Ньес, как ни странно, взялась помогать отцу Виллему, поднимала с пола то один обломок, то другой:

— Так? А если этак?..

Некроманту отчего-то такое их взаимодействие не шибко нравилось.

Сам же он вглядывался в общие очертания магических фигур на полу, хотя уже стало ясно — заклятия призывания, причудливо вывернутые; подобными чарами варлоки втаскивали под это небо демонов (непонятно откуда; Фесс надеялся, что из Межреальности, и это поддерживало его в поисках), ну, а тут это служило тому, чтобы пробить дорогу совсем в иные области.

И, хотя фигуры накладывались одна на другую, эхо от творимых здесь чар сохранилось преотлично.

— Он открывал дорогу в этот твой Град греха или грехов, — досадливо бросил Кэр. — Я был прав — именно отсюда лич переговаривался со своими хозяевами там, внизу. Но самого кристалла — или иного артефакта, посредством которого эта связь устанавливалась — здесь, конечно же, нет. И это никак не объясняет, зачем ему Этиа Аурикома.

— Девушка, которая всерьёз верит, что она из сказочных земель… — отец Виллем задумчиво помял подбородок.

— Не просто «из сказочных». Из земель, которые для меня более, чем настоящие.

— Не кипятись, сударь некромаг, — выпрямился монах. — Я тоже нашёл кое-что интересное, спасибо досточтимой врачевательнице. Этот лич давно за тобой если не охотился, то следил. Многие вещи с аурой дают ответ на твою персону.

— Как ты это понял, святой отец?

— Конгрегация тоже не оставляла тебя без внимания, — усмехнулся Виллем. — На случай, если дела твои станут приносить более вреда, чем пользы.

— Не сомневался, что вы за мной следите, — фыркнул Фесс. — Рыцари тоже следили. Ничего нового.

— Да, ничего нового, но опознать настроенные на тебя чары я способен.

— Допустим. Но меня сейчас больше занимает другое — где этот проклятый колдун?

— Сбежал, скорее всего. И, скорее всего, в тот самый Город греха.

— Значит, я пойду следом.

— А я бы пошёл сперва за стариком Гольдони. Во всяком случае, закрыл бы это.

— Да какая разница, кто тут и чем помогал личу? — вскипел некромант. — Тут вообще творится… вот ты, отец Виллем — как две капли воды похож на одного моего знакомца из прошлого, из той жизни, пока я не оказался у вас. И да, он тоже был священнослужителем, и звали его — отец Этлау. Только глаз у него был один.

— Что, как у киклопа? — только и ответил монах.

— Нет! Выбили один!..

— Бывает, — хладнокровно заявил Виллем. — Думаю, сударь некромаг, на тебя были наложены какие-то сильные и непонятные чары. Такое случается. Память твоя исказилась, и…