Кирико Кири - Мир, где меня ждут

Эх, Эви, заставила перетрахаться всю мою команду. И ради чего? Чтоб опередить Клирию и попытаться меня взять в свои руки? Ради того, чтоб потешить самомнение, что тебя хотят все? Ради того, чтоб что-то там доказать? Вот же глупая.

Но я на неё даже не злился. Не злился потому, что благодаря Эви я получил кое-что действительно необычное и приятное. То, что мне не удавалось получить на протяжении этих двух лет.

«Неприкасаемый — теперь никто не сможет вас тронуть. Каким бы не был страшен враг, его способности теперь ничто против вас, ведь вы неприкасаемы.

Способность позволяет игнорировать любую направленную конкретно на вас способность или умение. Перезарядка — нет.»

Та самая способка, что будет давать мне иммунитет против любого направленного на меня перка. То есть теперь меня уже будет не достать появляющимися кинжалами со всех сторон, телепортирующимся оружием и так далее. А то в своё время меня этим знатно достали в бою против горноимперцев у дворца. Там меня спасло то, что огнестрельного оружия было выше крыши.

Теперь же мне будет это не страшно, только перки по области. Считай, минус проблема.

Кстати странно, что я получил способку, прохватив удар по области от Эви.

Когда я вернулся, оргия уже подходила к концу: многие лежали, тяжело дыша, мокрые и голые, обнявшись дружной кучей. Кто-то ещё трахался, но уже куда более лениво. Например, как наёмник медленно пёхал служанку, что так же лежала задом к верху и издавала грудные звуки «Ум-м-м» при каждом его входе.

Эви же… она сидела перед всем этим поревом, обняв собственные коленки и тихо шмыгая носом, словно ребёнок, которого наказали, когда остальные все веселятся. Ибо нехуй творить хуйню. Причём я слышал, что воздержание хорошо влияет на силу духа и стойкость. Как раз то что нужно для Эви, которая слишком мягкая, как мне кажется.

— Ну как Эви, подумала над своим поведением? — спросил я ласково, присев около неё на корточки. — Поняла, что можно делать, а что нет?

Есть много методов наказания, и не все они должны быть физическими. К тому же пусть знает, что её штучки на меня не действуют. В следующий раз меньше желания будет воспользоваться ими.

— Это было жестоко.

— Кто-то не думает дурной головушкой, — погладил я её по макушке.

— Мне плохо… всё аж распирает…

— Всё в порядке, Эви. В следующий раз подумаешь своей черепушкой, прежде чем делать подобные глупости. Я рад, что ты так хорошо освоила магию, но пустила её… у-у-у… вообще не в ту сторону. Смотрю, умишка-то не прибавилось, раз такое изучала.

— Для общего развития, — ответила она жалобно.

— Жаль, что такового у тебя не прибавилось, — после чего я встал. — Так, слушать приказ, ну-ка все встали и начали готовиться к нашей небольшой, но важной операции. Можете не одеваться, чтоб не тратить времени.

— Но… мы голые, — как-то неуверенно сказала наёмница.

— А чего у вас я не видел? — спросил я. — Трахаться, значит, при мне не стесняетесь, а работать стесняетесь? Давайте быром, пока пендалями вас не раскидал! А ты, Эви, готовь всю магическую хрень.

И работа закипела. Даже я не отлынивал, хоть и очень хотелось.

С наёмниками мы вытащили большой такой противень размерами два на два, потом ещё крышку на него. Потом достали несколько опор, что должны были держать противень, и кучу мешков муки, изюма, дрожжей, яйца, сахар, соль и прочее. После этого принялись готовить растопку, срубая ближайшие деревья, пока маг с Эви готовили кристаллы с энергией.

Заняла вся подготовка у нас около часа или двух, после чего мы разожгли костёр и принялись готовить.

— Так… у меня сложный моральный выбор… народ, мы делаем глаза из изюма или из орешков? — обратился я к команде.

— Это действительно важно? — с сомнением спросила Эви.

— Естественно! Надо определиться с глазами! Это очень важно для конечного результата, — заверил я её.

Эви с колебанием, но всё же кивнула.

— Конечно надо делать с изюмом! Он вкуснее! — крикнула одна.

— Дура, кому нахрен твой изюм сдался! Надо с орехами! — крикнула другая из маленькой голой и дружной толпы.

— Изюм!

— Орехи!

Начался мою любимый дружный срач, переходящий на оскорбления. В основном оскорбляли друг друга девушки. Самым громким заявлением из всех было то, когда одна сказала другой девушке, что та сосать не умеет. Та расплакалась и убежала.

Не, ну это было действительно грубо.

— Так, ладно, большинство кричало изюм. Значит будем делать глаза из изюма, — объявил я. — Теперь надо решить, делаем его круглым или человечком.

— Ты уверен, что это очень важно? — вот тут Эви уже конкретно подозревала что-то, буквально заглядывая мне в глаза.

— Ты мне не доверяешь?! — ужаснулся я. — Я тебе хоть раз врал или вводил в заблуждение?

— Когда мы путешествовали раньше, ещё до твоей кончины, ты сказал, что если засунуть в попу красный перетёртый перец, боль в животе пройдёт! Меня ещё никогда никто так жестоко не обманывал!

Видимо рефлекторно она схватилась за попу. Подумаешь, немного пожгло тебе…

— Это не считается. Здесь я просто прошу довериться мне.

— Ладно… но я слежу за тобой, — сказала она, как думала, с угрозой, но мне захотелось лишь её потискать.

— Ага-ага. Так вот, народ, какую форму выбираем?

Мы ещё полчаса выбирали, какую форму предпочесть и остановились всё-таки на круглой.

— Так, а теперь самое важно, делаем их сладкими или добавим немного соли, чтоб было по вкусу более пряным?

— Да какая разница! Ты же их не есть собрался! — воскликнула Эви. — Ты просто издеваешься!

— Нет, не издеваюсь, — невозмутимо ответил я. — Я просто хочу приготовить печенье.

— Печенье?

— Ну знаешь, его ещё едят с чаем.

— Погоди, а как же печенье-людоеды?

— Ну завтра уже, — кивнул я на солнце, которое начало заходить. — Ты со своей оргией нас конкретно затормозила, из-за чего мы не успеваем. А заниматься этим на ночь глядя я не хочу. Ещё упустим его, и оно сожрёт нас. Или же упустим что-то в его создании. Такими делами на ночь не занимаются, чтоб ты знала, Эви.

— Да ты просто издевался надо мной!

— А ты не спрашивала, маленькая извращенка. Я ещё Констанции расскажу, что ты тут учудила.

— Ты… ты не сделаешь этого! — слегка испугано сказала она тонким голоском.

Ага! Кому-то стыдно признаться Констанции в том, что она делает!

— Сдам за милую душу, — приложив руку к своему чёрному сердцу, пообещал я.

— Не смей! Что она обо мне подумает!

— А ещё я расскажу Клирии, как ты жидко обосралась со своей попыткой. Вот она будет сме…

— Нет! — она заткнула мне рот ладошками. — Поклянись, что не расскажешь никому это! Пожалуйста!

— М-м-м-м-м-м…

— Нет! Не смей! И вы молчите все, слышите!? — Эви выглядела как шестнадцатилетка, которую запалили за мастурбацией, и которая теперь боится, что об этом узнают её родители. — Никто не должен знать об этом!