Марина Суржевская - Наследник огненной крови

— Вот так… — выдохнула златовласка. — Красота!

Я скосил глаза вниз. На моих бедрах высилась мыльная пена, из которой торчал розовый орган. Одри сначала придушено хихикнула, а потом начала хохотать, как ненормальная. Я рыкнул, подтянул ее за подмышки, прижал к стене и навалился всем телом.

— Смешно, значит?

— Очень! Ты бы видел свое лицо!

— Значит, смешно тебе? — грозно повторил я. — Ну, ладно. Смейся.

Вытащил девчонку из-под воды и потащил в комнату, оставляя на ковре мокрые следы. Кинул ее на кровать — брыкающуюся и смеющуюся, придавил собой. Потерся, уже сходя с ума от скользкой горячей кожи и вкуса ее рта с привкусом горькой земляники.

— Значит, смешно… — хрипло выдохнул, покрывая ей шею жадными поцелуями. Одри откинула голову, подставляясь мне, выгнулась. Я перевернул ее на живот, горячо и торопливо прошелся языком по холке, сжал мокрые волосы, потянул. Она издала сдавленный стон, только в нем совсем не было боли, лишь желание. И приподняла бедра, доводя до безумия этими движениями. Демоны, а ведь я хотел быть нежным! Но златовласка будит во мне что-то запредельное, то, что я не могу контролировать и сдержать. Стоит лишь ощутить ее, и я животное, забывающее о прелюдии и всех тех ухищрениях, на которые способен. Кажется, я даже гордился своими умениями… Ну да, наверное…

Здравая мысль показать ей еще хоть что-то появилась и забилась в угол, испуганная хаосом мыслишек пошлых и извращенных. Но я вытащил ее из паутины, встряхнул и попытался вникнуть.

Так, нежность. Женское удовольствие. Предварительные ласки. Перечень труднодоходимых понятий, которые пылились где-то на чердаке моего сознания.

Скрипнул зубами и перевернул Одри на спину, чтобы не соблазниться ее шикарным тылом. Правда, лучше не стало, теперь меня атаковали орудия ее груди. Били прямо так… насмерть.

— Лекс, что ты делаешь? — жарким шепотом осведомилась Одри, когда я рывком подтянул ее к краю кровати.

— Наверстываю упущенное, — выдавил я, пристраиваясь между ее ног. Умертвил, кровавые трупы, проклятые ритуалы. Кишки. Внутренности. Так, теперь в обратном порядке… И не думать о том, что вижу. Но надо признать… так открывается шикарный вид…

— Лекс? — изумилась она, а потом ахнула, когда я коснулся языком.

— О, Богиня, — простонала златовласка, хватаясь за покрывало. — Еще…

Я бы ответил, но мой рот был занят. Одри закричала, а я не выдержал, оказался сверху, присоединившись к ее воплю. Наверное, в моих резких движениях не было ничего красивого, и, боюсь, я выглядел слегка одурманенным, но Одри нравилось. Я почувствовал это, уловив, как ее мышцы вновь сжались внутри. И к пику мы взлетели вместе, совершенно оглушенные и мало что соображающие. Потом я откатился, раскинул руки и ноги, глядя в потолок. В голове шумел ветер, тело казалось одновременно легким и изрядно отяжелевшим, в паху все еще эхом прокатывались спазмы. Великолепно.

— Ты какой-то другой, — Одри легла на бок, глядя на меня.

— Просто подумал, что сегодня вполне может быть моя последняя ночь. А я еще так многое не пробовал.

Она фыркнула.

— А, нет, ошиблась. Все тот же оптимист Лекс! Чернокнижника могила исправит!

— Не бойся, крошка, я останусь собой даже на том свете.

— Кто бы сомневался, — она внезапно перекинула ногу через мои бедра и уселась сверху. — Так что ты там говорил про последнюю ночь? Надеюсь, ты хорошо поел, Лекс?

— Малышка Одри стала взрослой девочкой? — промурлыкал я, переворачивая ее и вжимая в изрядно помятое и слегка влажное покрывало.

— И слегка испорченной, — пробормотала она, облизывая губы. Я поднял бровь.

— Слегка?

— Да. Капельку. С кем поведешься — так тебе и надо…

— Точно. А что это за капелька?

— Скажу на ушко, — пообещала она. Я приблизил голову к ее губам и выслушал все ее пожелания на ближайший час. Под конец этого короткого, но очень красочного рассказа я уже готов был приступить к активным действиям. Одри невинно улыбнулась, увидев мои прищуренные глаза и напрягшуюся шею.

— Тебе понравился план? — она прошлась язычком по губам.

— У меня есть дополнения. Сейчас скажу. На ушко.

Я озвучил, полюбовался на залитое краской лицо златовласки и приступил к воплощению.

Все свою жизнь Одрианна пыталась соответствовать. Соответствовать образу благовоспитанной и порядочной девочки, девушки, женщины. Она истово, до глубины души желала просто быть обычной, хорошей и ни в чем не замешанной. С той самой минуты, как открылся ее дар иллюзиона и она превратилась в ужасающее чудовище на глазах воспитанниц и монахинь, Одри не покидало ощущение, что тот самый монстр никуда не делся, а лишь затаился внутри нее.

Тогда маленькая Одри испугалась до жути и стерла себе колени, умоляя Богиню избавить от страшного дара. Но магия никуда не делась, как малышка ни упрашивала.

Наставницы поощряли ее стремление избавиться от магии и много часов провели, рассказывая девочке о пагубном влиянии дара. Магия — это гадко, порочно и стыдно. Вот то, что вбивали в светлую голову Одри долгие годы. И девочка приходила в отчаяние, понимая, что судьба испытывает ее снова и снова, не позволяя приблизиться к идеалу.

То, что у других получалось легко и без усилий, самой Одри давалось с неимоверным трудом. Ее воротничок вечно казался недостаточно белым, носки туфель не до блеска начищенными, а пальцы — испачканными в чернилах. Золотистые косички растрепывались, передник — мялся, а магия — проклятая магия иллюзиона иногда прорывалась, пугая окружающих, но более всех — саму Одрианну.

Ее жизнь была разделена на две. В одной она чинно шагала по коридорам монастыря, молилась и верила в Богиню. А вторая… во второй был дядюшка. Он забирал маленькую Одри на выходные в свой большой и шумный дом, где царил хаос, беспорядок и веселье. В доме дядюшки вечно толпились какие-то странные люди и велись непонятные, но жутко интересные беседы. То ли от скуки, то ли от порой просыпающихся отеческих чувств, Гнидос временами рьяно занимался племянницей, правда, его занятия тоже были весьма своеобразными. Однажды он научил Одрианну вскрывать замки. Привел к удивительной двери, на которой было не менее сотни самых разных замков — от огромных до крошечных — и стал показывать, как открыть каждый из них без ключа. Занимательная игра захватила девочку на все выходные, и потом, вернувшись в обитель, она тихонько начала присматриваться к замкам монастыря. Исключительно в исследовательском интересе.

В другой раз дядя научил ее стрелять из арбалета и разводить огонь. В третий — подсунул книгу о великом мошеннике прошлого столетия Хмуре Неуловимом. Приключения Хмура так захватили малышку, что она ревела, не желая возвращаться в монастырь.