Мика Ртуть - Сумрачный дар [СИ]

Энрике что-то еще говорил, а до Шу с запозданием доходило: ее брата, ее маленького Кая, пытались убить. Их старшая сестра Ристана перешла от пассивной ненависти к активным действиям, и ей помогает не кто-нибудь, а придворный маг, гарант безопасности и законности! Сестра и придворный маг. Ристана и Бастерхази. Сладкая парочка, чтоб им… но это получается… получается… в столице они точно доберутся до Каетано! Шу не сможет быть с братом ежесекундно, и вряд ли ей снова в нужный момент приснится правильный сон…

«Проснись, Шуалейда!» — снова прозвучал в ее голове бархатный бас с отзвуками рокочущего пламени. Голос темного шера Бастерхази.

Он хотел ее предупредить? Но зачем? Или же она почувствовала его магию в амулете убийцы? Она разберется — потом. Когда они с Каетано будут в безопасности.

— Энрике, мы немедленно возвращаемся в крепость Сойки, — перебила она капитана. — Сейчас же буди Каетано, мы уезжаем!

— Конечно, сейчас… — Энрике подсел к ней, обнял за плечи поверх руки Бален. — Дыши, моя хорошая. Просто дыши. Мы справимся.

— Конечно справимся. Подумаешь, темный шер. — Бален погладила Шу по растрепанным волосам. — Ты же не какая-то жеманная клуша вроде твоих фрейлин.

А из Шу вдруг словно вынули стержень — она почувствовала себя слабой, как новорожденный котенок, безумно уставшей… а еще ей стало ужасно стыдно. Докатилась, впадает в истерику хуже собственных фрейлин. Как будто бегство хоть когда-то хоть что-то решало!

— Ну вот, успокоилась и стала самой собой, грозной сумрачной колдуньей.

— Угу. Даже начала думать головой, — фыркнула Шу, освобождаясь из дружеских объятий. — И голова мне подсказывает, что я ни ширхаба лысого не понимаю. Зачем, Энрике? Неужели Ристане так нужна корона, что она готова убить родного брата?..

— Единокровного, а не родного, — вполголоса поправила Бален.

— Неважно! Даже если меня она в расчет не берет… или рассчитывает избавиться и от меня… Ристана же не дура, в конце концов! Отец никогда не простит ей смерти Каетано.

— Ты права, — кивнул Энрике. — За исключением одного. Ты же слышишь замок?

Шу прислушалась.

— Нет. А что я должна слышать?

— Именно, что ничего! Все спят. Странно после ночной иллюминации.

— Ширхаб! Я… я должна была почувствовать сонное заклятие! Но… — Она готова была провалиться от стыда. Не заметить такой элементарной вещи могла только безмозглая устрица!

— Всем известно, что гильдия не берет заказов на королевскую семью. Всем известно, что ты, как самая одаренная, можешь претендовать на престол после смерти отца. Всем известно, что темные шеры злы и коварны по природе своей…

— Не надо, не продолжай. — Шу сжалась в комок, подтянув колени к груди и обняв их. — Опять в газетах вой про темную колдунью? Поэтому мне на глаза за всю дорогу не попалось ни одной?

Энрике кивнул. Очень понимающе и очень сочувственно.

— Шу, ты же не думала, что Ристана смирилась с потерей короны и хуже того, с твоей помолвкой с кронпринцем. Она слишком привыкла быть самой большой тыквой на этой грядке. Так что интрига проста, как медный динг. Убийство Каетано свалили бы на тебя, скандал прокатился бы по всей империи…

— …и Ристана осталась единственной наследницей, — продолжила очевидное Шу. — Боги, как я ненавижу политику!

— …а его высочество на тебе бы не женился, — совсем тихо добавила Бален.

Шу вздрогнула и зажмурилась. Бален права, наследник императора не может жениться на темной колдунье, которую обвиняют в убийстве брата. Злые боги, как же она ненавидит политику!

— Бастерхази… — задумчиво продолжил Энрике. — Странно, что он оставил столь явный след.

От упоминания Бастерхази Шу снова вздрогнула, но тут же подавила неуместную боль. Ей все равно. Она ничего другого от темного шера и не ожидала. И вообще, он не стоит… да, не стоит. Даже того, чтобы о нем говорить.

Намного важнее другое.

— А ты не боишься, Энрике, что это покушение спланировано Магбезопасностью? У Ристаны не один любовник, а два. Почему бы полковнику Дюбрайну не преподнести ей Валанту на блюдечке?

— Чушь! — вспыхнул Энрике, но тут же выдохнул и продолжил почти спокойно: — Во-первых, он не собирается ничего преподносить Ристане на блюдечке. Хотел бы, давно бы преподнес, без лишних сложностей. Во-вторых, если бы это покушение было спланировано им, оно бы удалось. А в-третьих… он — светлый шер, а не чудовище.

— То есть «имперский палач» — это не о нем? — из чистого упрямства уколола Шу.

— На том же газетном развороте, где и «темная принцесса-монстр», — не остался в долгу Энрике.

От привычного обмена шпильками Шу почувствовала себя намного лучше. Увереннее. Как будто мир постепенно становился на место. Ну… не то чтобы совсем, но хоть что-то в нем осталось по-прежнему. Однако…

— Я все равно не понимаю, Энрике. Ладно, если это не полковник Дюбрайн, а Ристана… Почему отец это допустил? Под самым своим носом!

— Прости, Шу. Его величество приказал не говорить вам с Каем, но раз такое дело… — Энрике потер виски. — Ни я, ни Бален не можем сказать прямо, мы принесли клятву. Но ты же сама уже поняла, не так ли? Ни одного письма от короля за последние три месяца, очередная шумиха в газетах о твоем темном даре, делами в королевстве заправляет Ристана.

— Нет, погоди… не может быть, что отец серьезно болен?!

Энрике с Бален в один голос вздохнули.

А Шу накрыло отчаянием. Она так надеялась, что отец позвал их с Каем домой только потому, что соскучился, или хотя бы потому, что Каетано пора знакомиться с делами королевства на практике, ему же скоро четырнадцать. Она надеялась, что у них с отцом будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга, чтобы она наконец сказала ему, что любит, что понимает и не обижается на ссылку в приграничье…

Сказала бы, хотя на самом деле не понимает и обижается.

— Разве нельзя было обеспечить нашу с Каетано безопасность дома, в столице? — одними губами прошептала она. — Ты бы справился, точно бы справился!..

— Не с Бастерхази, и ты это прекрасно знаешь. Тебе придется выиграть эту войну самой. Его величество верит в тебя, иначе бы ни за что не просил вернуться домой.

— Я сама в себя не верю, Энрике. У меня голова кругом… что мы будем делать с этим всем?

— Для начала я обязан доложить начальству, а дальше — по обстоятельствам. Пора будить Бертрана.

— Нет! — Шу схватила Энрике за рукав. — Бертран ничего не должен знать! Никто не должен знать, особенно отец! Как ты не понимаешь, если он так сильно болен — это известие его просто убьет! Мы избавимся от тела, и не будет никакого покушения. Гильдия уж точно не растреплет газетчикам, что-то я не припомню ни одного интервью убийцы.

— Я должен доложить, Шу. Бертран мой непосредственный начальник…