Мика Ртуть - Сумрачный дар [СИ]

— Не тебя. Твоего брата, законного наследника престола, — вместо мужа ответила Бален.

— Каетано?..

На миг Шу застыла в недоумении, а потом схватилась за голову. Она же в покоях брата! Ее интуиция опять сработала. И опять через одно место! Вот почему она не догадалась, зачем ей встряло уснуть обязательно здесь, а Каетано отправить в свои покои?! Посадили бы в засаду Энрике с Бален, повязали бы убийцу, вызнали у него имя нанимателя. И никаких вам темных аномалий, ширхаб вас всех нюхай!

— Ни один гильдейский мастер не взял бы заказ на тебя, они ж не самоубийцы, — объяснил очевидное Энрике.

— Погоди… но гильдия не могла взять заказ на Кая! Ты же сам говорил, королевская семья неприкосновенна!

— Любой закон можно обойти. — Энрике пожал плечами.

А Бален села рядом с Шу на кровать, погладила ее по волосам, стряхивая шипящие сиреневые искры.

— Загляни в него, Шу. Может быть, найдется зацепка. — Глас разума по обыкновению принадлежал Энрике.

— Вот только некромантией я еще не баловалась.

— Я не предлагаю его поднять, всего лишь распотрошить память.

— Так посмотри его сам, Энрике.

— Мастера теней, убитого тобой? Ты переоцениваешь мои силы, Шу.

— Но я не умею. Поднимать трупы — тоже не умею!.. — Шу зажмурилась и сжала кулаки, гася приступ истерики. — Пожалуйста, помоги мне, Энрике. Пожалуйста…

Ее губ коснулось что-то прохладное.

— Пей, — велела Бален.

Вода была ледяной и с омерзительным привкусом тлена, но Шу ее послушно выпила. Всю. И это действительно помогло успокоиться.

— Ладно. Я попробую.

— Ты сделаешь. Время для «попробую» закончилось, Шу. Мне жаль. Давай, я буду тебя направлять.

Это было похоже на плавание в болоте, так же отвратительно и тяжело. К Шу липли обрывки чужих воспоминаний — не только картинки, но и запахи, вкусы, боль, удовольствие, радость и злость. В них самих не было ничего плохого, но беспорядочная и невнятная круговерть, из которой надо было вычленить хоть что-то, относящееся к последним дням жизни…

Через мгновение Шу вынырнула из чужой памяти, тяжело дыша и пытаясь сдержать рвоту.

Еще один кувшин холодной воды оказался у ее губ. И только когда Шу выпила половину, обливаясь водой и слезами, смогла нормально дышать. Бален по-прежнему обнимала ее за плечи так крепко, словно Шу могла сбежать. А капитан, бледный в прозелень, продолжил обыскивать тело убийцы. На пол ложились метательные звездочки, отмычки, какие-то гнутые железяки…

— Ага, вот он, — проворчал Энрике под нос и поднял за цепочку серый кулон с треугольным камнем.

Шу видела такие же треугольные амулеты в учебнике по артефакторике. Простой на вид, сложный по исполнению, амулет помог убийце обойти охрану. Наличие амулета говорило о… а ширхаб его знает о чем.

Ладно, надо попробовать записать для Магбезопасности воспоминания убийцы. Она никогда не делала ничего подобного, но раз Энрике сказал «надо» — в самом деле надо. Она должна уберечь брата от следующего покушения.

Зажмурившись, она протянула воображаемую ниточку между трупом убийцы и кристаллом записи, вложенном Энрике в ее ладонь.

Чужие воспоминания — смутные, неоформленные — зашевелились внутри ее головы, словно щупальца осьминога. Такие же склизкие, чужеродные и грубые. Перед глазами потемнело, из желудка поднялся ком вязкой горечи… И вдруг стало мокро и холодно. А еще — пусто, спокойно и хорошо. Изумительно хорошо!

Шу распахнула глаза и с удивлением уставилась на кувшин в руках Бален. Подруга сочувственно покачала головой и протянула Шу край простыни.

— Вытрись. И оставь эту дрянь Энрике.

Кивнув, Шу утерлась. А Энрике продолжал разглядывать кулон, морща лоб и беззвучно шевеля губами. Сам кулон окутывала голубоватая дымка воздуха с сиреневой искрой менталистики: похоже, пока она и Энрике вместе копались в мозгах убийцы, их дар каким-то образом смешался. Или Шу отдала ему каплю своего, на время. Она бы разобралась в этой научной загадке, если б было время. И силы. И голова не так кружилась при попытке что-то рассмотреть.

Нет уж. Лучше последовать совету Бален и не геройствовать.

— Как ты с этим справляешься, Энрике? — вздохнула Шу, чувствуя себя зеленым новобранцем, попавшим в один дозор с ветеранами. Вроде бы ничего особенного они не делают, но новобранцу по каждому их движению и взгляду понятно, какой он дремучий невежда.

— Старые навыки не пропьешь, — тихо хмыкнул капитан и протянул кулон Шу. — Взгляни, только осторожно. Он нестабилен.

Разумеется, Шу тут же вцепилась в добычу и тихо выругалась от разочарования. Магии в артефакте оставалось с кошачью совесть. Какие-то проволочки, медные и свинцовые спайки, чешуйки и крохотная искра — черная с отзвуком огня, воздуха и разума — ровно такая, чтобы артефакт самоуничтожился…

Прямо у Шу в руках.

Вместе с ее последними иллюзиями.

Она перебросила цепочку с пустой оправой обратно Энрике — быстро, словно это был еще один отвратительный склизкий осьминог. Даже руки вытерла.

— Работа Бастерхази, — сказала она очень-очень ровно.

Ей почему-то казалось, что если она сейчас сделает хоть одно неосторожное движение, издаст хоть один резкий звук, ее хрупкое спокойствие разобьется и выплеснет наружу… Нет, она даже думать не хотела, что именно выплеснет. И останется ли после этого в замке хоть кто-то живой.

Вот она — точно не останется. Не после того, как Роне… Рональд шер Бастерхази, подаривший ей прекрасную химеру, славший ей цветы, целовавший ее — заказал убийство ее брата.

Странно. Ведь она знала, что темным шерам нельзя верить. Знала, что они убивают, как дышат. И все равно — больно, отчаянно больно. Словно где-то в глубине души она все еще надеялась, что темный шер Бастерхази способен на какие-то светлые чувства. Ужасно, просто ужасно глупо и неосторожно.

Поймав цепочку, Энрике кивнул:

— Да, Бастерхази. — Его голос прозвучал так же ровно.

И хорошо. Если бы он сейчас сказал хоть слово на тему «я тебя предупреждал», она бы… она бы… расплакалась? Или устроила локальный конец света?

Энрике в самом деле ее предупреждал и неоднократно. И о том, что темные шеры не умеют любить никого, кроме себя. И что лично Рональд шер Бастерхази — темный мозгокрут и может сколько угодно очаровывать Шу, но сути его ничто не изменит. Да что там, она сама в этом уже убедилась, когда он походя убил ее сокола и как ни в чем не бывало преподнес ей умертвие, но… но она продолжала верить в чудеса. Устрица безмозглая.

— Три стихии, тьма и как минимум вторая категория дара — почти личная подпись Бастерхази, — продолжал Энрике, словно бы не замечая метаний Шу. — Одна неприятность: доказать мы ничего не сможем. Артефакт уничтожен, слепка ауры нет, ширхаб его дери. Ладно, для рабочей гипотезы нам хватит…