Мика Ртуть - Сумрачный дар [СИ]

Ну-ну. Будет вам шанс выделиться и запомниться. Завтра.

— Вот и посмотрим. Мне давно пора ближе узнать моих дорогих друзей, — все тем же тоном надменной сволочи заявил Каетано. — Заодно и разомнемся.

Кай и Шу едва успели заговорщицки переглянуться, как Энрике предупредил:

— Нас встречают.

— Его сиятельство граф Ландеха, — продолжила за мужем Бален таким тоном, что если бы Ландеха слышал — сбежал бы в Хмирну, чисто на всякий случай.

Из-за холма показалась кавалькада: всадники заблестели и засияли на ярком весеннем солнце, словно по дороге рассыпали сундук новеньких золотых монет.

— Опять шляпы, — еле слышно прокомментировал Каетано.

Сам он, кстати, от шляпы отказался, оставшись с непокрытой головой. Истинным шерам солнце не напекает, а рядом с Шу никакие ментальные амулеты ему не нужны… ну… ладно, будем откровенны — его ментальный амулет просто не так массивен, чтобы носить его на шляпе. А серьга с темным сапфиром ему очень идет.

Вообще, сейчас, глядя на Каетано, Шу удивлялась и гордилась — брат вырастает в красавца, даже лучше Зако. Детская мягкость сменяется фамильной резкостью Суардисов, плечи раздаются вширь, а когда он улыбается, на щеках появляются очаровательные ямочки, и глаза у него глубокие, как вечернее небо, и такие же темно-синие, почти черные. Неудивительно, что обе ее новые фрейлины при каждой возможности кидают на него томные взгляды.

— Шляпы, граф Ландеха и две его дочери на выданье, — тоном «держись, я с тобой!» добавил Зако. — Достойные невесты для принца.

— Вот сам на них и женись, раз достойные, — буркнул Каетано, не удержав образ, но тут же расправил плечи и задрал нос еще выше.

— Ради вашего высочества я готов пожертвовать собой! — заявил Зако и тоже задрал нос.

— И на жалованье шуту сэкономим, — шепнула Бален и очаровательно улыбнулась.

Шу тихонько засмеялась.

Правда, долго веселиться не получилось. От кавалькады встречающих отделился всадник, похожий на попугая в своем изумрудном камзоле, лиловой жилетке и винно-красных штанах.

— С каких это пор граф Ландеха стал истинным шером? — вполголоса поинтересовался Кай.

Шу только пожала плечами. Мало ли тщеславных идиотов на свете.

— Дурить законом не запрещено, — совсем тихо ответил Энрике, не меняя выражения лица «ужасно серьезного капитана МБ при исполнении» и поехал навстречу графу.

Шу с постно-торжественной миной наблюдала, как Энрике пафосно сообщает графу Ландеха, что их высочества счастливы видеть своего верного слугу и прочее ля-ля. Пока граф со своей стороны нес еще более пафосную чушь, Энрике его ментально сканировал. Собственно, ради ментальной проверки и были устроены протокольные танцы.

На всякий случай Шу тоже поинтересовалась, а не носит ли граф Ландеха ментальный амулет поприличнее, чем свита Каетано? И тут же разочарованно поморщилась. Амулет был определенно лучше, но взломать его смог бы и младенец. А мысли под ним были мыслями обычного придворного павлина.

— Граф Ландеха счастлив приветствовать ваши высочества в своих землях и просит оказать честь его семье, разделив кров, — вернувшись к Каетано, повторил Энрике слова графа.

Что ж, значит, Магбезопасность не обнаружила подвоха. И слава Двуединым!

— Передайте графу Ландеха наше благоволение. Мы изволим остановиться в замке Ландеха, — ответил Каетано в точности, как отвечал трем предыдущим вельможам, у которых они ночевали всем торжественным, ширхаб его нюхай, обозом.

Шу улыбнулась как можно ласковее, чтобы не пугать и так нервного шера Ландеха, и закрылась наглухо. Еще не хватало портить настроение чужими мыслями!

В замке, едва вытерпев представление графини Ландеха и двух юных шер, Шу отмахнулась от предложенной помощи и пожелала отдохнуть в своих покоях до ужина.

В отличие от самого графа, замок ей понравился. Старый, построенный пять-шесть сотен лет назад, из золотистого песчаника, с высокими арочными потолками, росписями на божественные темы и фонтаном во внутреннем дворе. В ее комнате на столе уже стояли цветы и фрукты, кровать благоухала розами — графство Ландеха славилось не только вином, но и розовым маслом.

— Слишком сладко, но жить можно, — прокомментировала Бален, помогая Шу раздеться. — Надеюсь, в бадью налили капель десять, а не целый флакон. Роскошь, пф!

Шу только пожала плечами: ну да, роскошь. В крепости Сойки ее розовым маслом не особо-то баловали. То есть если б она хотела — могла бы выписывать себе и розовое масло, и лавандовое, и хмирские шелка, и ширхаб знает что еще. Отец выделял на ее содержание достаточно средств, но Шу предпочитала тратить их на книги, ингредиенты для зелий и материалы для артефактов. Если ей так и не удалось пойти учиться в Магадемию, это ж не значит, что она останется невеждой! Благодаря лекциям дру Бродерика и практическим занятиям с Энрике она научилась очень многому!

Самое главное — самоконтролю.

О, это было очень и очень сложно. Но она справилась! Потому что у нее есть цель. Нет, не так. Цель-с-большой-буквы. Только самоконтроль поможет ей не стать темной, получить свою вторую категорию и выйти наконец-то замуж за Люка.

И никто ей не помешает!

Ей не мешали до самого ужина, предваряемого «скромным приемом с танцами». Да и за ужином от нее не требовалось ничего, кроме милых улыбок в ответ на тосты. Местная знать глазела, восторгалась, опасливо шепталась и снова глазела. Тщательно выстроенные ментальные барьеры скрипели, трещали, но держались, и потому Шу была спокойна.

Она мило улыбалась, даже когда ее пытались пригласить танцевать. Улыбалась, качала головой и ссылалась на усталость после дороги. Ей вполне хватило чинного хоэта, открывающего бал, и единственной вольты с Каетано. Вот полковник Бертран и шера Исельда явно наслаждались танцами. То есть шера Исельда — самим балом, а полковник — ее улыбкой. Танцевали и Энрике с Бален — исключительно друг с другом — и явно получали от танцев удовольствие. Приятно все же видеть счастливых людей!

Каетано и Зако тоже танцевали — в основном с графскими дочками, чем вызывали недовольство доброй половины присутствующих дам. Ведь их дочки, разряженные и напомаженные, остались не у дел.

— Благодарю, но я не танцую, — бездумно ответила Шу на что-то очень сладкое и любезное, сказанное очень сладким и любезным кавалером.

Если бы у кавалера был ментальный амулет получше, она бы, может, и согласилась. Но танцевать с тем, кто тебя боится и пригласил только ради хвастовства перед такими же, как он сам, безмозглыми жеребцами? Нет уж.

— Р-ры, — подтвердила ее отказ Морковка, и кавалера как ветром сдуло.

А рысь потерлась головой о ее руку, требуя похвалы, ласки и вкусняшки. К примеру, еще пирожного. От пирожных она готова была спасать хозяйку еще усерднее, чем от кавалеров. Потому что пирожные намного вкуснее!