Дана Арнаутова - Клинком и сердцем. Том 2 [СИ]

— Альс, позволь спросить, а почему ты носишь секиры? — спросил он, принимаясь мыться уже по-настоящему. — Почему не меч? Это ведь более благородное оружие, м? Ну, если выбирать из того, что вообще может поразить демона!

— Секира гораздо удобнее, — искренне обрадовался Аластор переходу с сомнительной темы своих внешних достоинств на куда более приятную и привычную. — Она даёт больше свободы при манёвре, с ней можно использовать щит. А ещё её можно кинуть.

— Понимаю, — согласился Лучано. — Но кидать — как по мне — удобнее ножи. А чтобы работать топором, надо быть атлетом вроде тебя, друг мой. Видел я вольфгардцев, которые охраняют нашего дожа и его дворец — среди них ты сошёл бы за своего и ростом, и плечами, и светлой мастью. Это правда, что ваш король и его грандсиньоры родом с дальнего Севера?

— Так говорят летописи, — безразлично пожал плечами Аластор. — Дорве Великий и его дружина пришли сюда так давно, что кровь севера давно разбавилась иной. Хотя северяне меня признали за своего, ты сам видел.

— Да уж, — заулыбался Лучано. — Немой вольфгардский наёмник и купеческая дочка! Как же, как же, такое разве забудешь?

— И Ульв! — добавил Аластор очень серьёзно, но Лучано уже научился ловить едва заметную смешливую искру в его взгляде, только на вид холодном, как северное небо.

— Два Ульва! — подхватил он, и оба хохотнули.

Ковшик оказался всего один, так что Лучано подождал, пока Альс намылится и разотрётся мочалкой. Это оказалось ещё одним испытанием: светлая северная кожа дорвенантца мгновенно порозовела. Мочалкой растирался он, а жарко до невозможности стало Лучано! В голову снова полезло всякое, как он подходит к Аластору… опускается перед ним на колени, глядя как раз в эту светлую дорожку, бегущую по животу… И поправляет барготово полотенце, пока оно не свалилось ко всем демонам Бездны! Да что же это такое-то, а?!

Лучано чуть головой не замотал, пытаясь успокоиться. Нет-нет-нет! Ему и так позволили много, невероятно много! Альс его зовёт другом, спит с ним в одной палатке, а в последние холодные ночи и вовсе небрежно подгребал себе под бок, так что Лучано всю ночь спал, окутанный теплом его тела. И лишиться этого всего за одну дурацкую попытку… Альс никогда не согласится, видно же. А если даже получится его уломать — будет только хуже! Не простит потом слабости ни себе, ни Лучано. Так что нет и нет!

— Ну что, в парную? — окатившись водой из бадейки, с полной невозмутимостью спросил Вальдерон. — Если ты такого никогда не пробовал, так и быть, я тебя попарю! — И пояснил, открывая последнюю дверь, за которой оказалась… преисподняя, именно так показалось Лучано: — Я не мастер, но в баню по-вольфгардски ходил. С Долгим Мартином, кузнецом нашим. Вот кто умеет парить! Ложись!

— Куда? — ошалело поинтересовался Лучано, пытаясь проморгаться в клубах пара, потому что Аластор зачем-то плеснул из ковша на печь. — Э… э… э… Зачем?!

— Сейчас узнаешь, — невозмутимо пообещал дорвенантец и принялся перебирать какие-то связки веток с листьями, то ли маленькие мётлы, то ли пучки целебных растений…

Лучано, уже ничему не удивляясь, покорно улёгся на деревянную полку, что обнаружилась у стены. Потом так же покорно перевернулся на живот, уткнувшись лицом в сложенные руки и думая, что никогда! Никогда он не поймёт этих дорвенантцев! Сказать про красивое тело — это неприлично, значит! А вот так… И так… и вот та-а-а-ак… Ай! Это, значит, ничего неприличного?! Оу… Да-а-а-а… А-а-а-а-а-а… Ах… У-у-у-у-у…

Следующие несколько минут, а может, и несколько часов, потому что время куда-то подевалось, он в голос постанывал, скулил и спрашивал, чем мог заслужить подобное. Нет, то есть понятно чем… Но это он не со зла! И вообще нечаянно! И… а-а-а-а… о-о-о… нет, ещё! Да не болит у него голова! И не кружится! И не… а-а-а-а-ах…

— А-а-а-а-а-а! — заорал он со всей дури, потому что на распаренное тело, разомлевшее и истомлённое непривычными ощущениями, вдруг обрушился ледяной водопад. — А-а-альс! Ты…

И от полноты чувств длинно выругался по-итлийски.

— Вот это и есть баня по-вольфгардски, — ухмыльнулся Аластор, отбрасывая мокрый измочаленный пучок веток, ставя пустое ведро и садясь рядом с Лучано на полку. — Ничего, ещё спасибо скажешь!

— Я… убивал… за меньшее… — простонал Лучано и попытался привстать, но кожа горела, голова была ясная и пустая, а тело не слушалось, будто он уговорил пару бутылок карвейна без закуски.

Впрочем, какие-то мысли всё-таки лениво проплывали, не давая окончательно погрузиться в ленивое томное блаженство. Так совершенно по-дурацки подумалось, что если бы остаться живым и вернуться в Верокью, то можно было бы войти в долю с синьорой Беамольди, содержательницей роскошного борделя, и к её арлезийским купальням добавить эту «банью». И банщиков, да! Банщиков непременно найти именно таких, здоровенных, светловолосых!

Но Лучано тут же с сожалением подумал, что сам уже такой фальшивкой ни за что не обманется. В борделях Верокьи полно мускулистых красавцев на любой вкус, хоть женский, хоть мужской, но это же подделка! Тело, которое лелеют для красоты и постельных забав, никогда не сравнится с телом, которое растило мышцы для боя. Альс даже двигается совершенно иначе! Плавно, однако не как танцор, а как опытный боец, не делающий ни одного лишнего движения. Скупо и точно. Платным банщиком его точно не заменишь!

— Так вот, о лесном трактире! — вернулся он к тому, что начал говорить ещё перед самым мытьём. — Скажи, Альс, тебе здесь ничего странным не кажется?

И коротко пересказал то, что услышал от магессы, добавив собственные соображения.

— Вот, значит, как… — буркнул Аластор, мигом мрачнея. — А я ещё думал…

Потёр розовое от жара плечо и пояснил:

— Я же лошадей на конюшню ставил. А она чистая, понимаешь? Не так, словно её почистили, а так, будто лошади там вообще никогда не стояли. Ну не бывает этого, просто быть не может! На чём этот мастер Витольс сам в город ездит, а? Припасы на чём привозит?! А ведь у него трактир богатый. Двор булыжником вымощен! Да и баня эта… Вон, бочка в углу!

Он мотнул головой, и Лучано только сейчас разглядел огромную бочку, стоящую в углу. В ней, пожалуй, можно было запросто поместиться целиком, если присесть. К борту бочки была приставлена лестница. Любопытство заставило слезть с полки, он подошёл, заглянул и увидел на дне бочки, наполовину заполненной водой, скамеечку. Ванна, значит! Не арлезийская, но…

— Что делать будем? — спросил он, возвращаясь к полке. — Уедем?

— А толку? — Аластор указал взглядом в окно, которое здесь тоже имелось. За ним была непроглядная темнота. — Неизвестно, кто нас в лесу догонит. Если любезный мастер держит разбойничий притон, они тут каждую корягу знают, а мы — нет. Ну и с лошадьми да запахами тогда всё равно непонятно.