Дана Арнаутова - Клинком и сердцем. Том 2 [СИ]

Лучано наклонился, расстегнул куртку, и лицо мастера Витольса на глазах вытянулось.

— Енот? — сказал он почти со священным ужасом. — Вы держите енота? Вот это отвага!

Айлин фыркнула, прикрыв рот ладонью, а Лучано невозмутимо развёл руками.

— И что все так переживают! — обиженно возмутился он. — Перлюрен очень милое существо!

Милое существо, выскользнув у него из-под полы куртки, прыгнуло на пол и деловито обнюхало воздух, а потом, обнаружив миску, сунуло туда лапу. Айлин видела, как приучают пить щенков, но енот облизал пальцы, зачмокал, снова сунул в миску лапу, а потом, сообразив, что так молоко стекает, нырнул туда мордочкой. Неловко лакнул раз, другой, а потом, прищурившись от удовольствия, заработал язычком с неимоверной скоростью.

— Разве он не умница? — гордо спросил Лучано. — Первый раз видит молоко и сразу сообразил, что с ним следует делать!

— Эм… да… Исключительно умный зверь, — сдержанно повторил Витольс. — Только умоляю, держите его подальше от моей кухни.

Перлюрен увлечённо чавкал молоком. Он прижал уши и время от времени неловко окунался в миску всей мордой, потом отфыркивался, облизывался, но в целом действительно быстро учился. Сначала Айлин решила, что у него почему-то добавилось тёмных полосок на шее и спине, но присмотрелась и поняла, что на еноте ошейник и что-то вроде сбруи, пропущенной под передние лапы и надёжно закреплённой на спине.

— Это Альс придумал, — сообщил Лучано. — Говорит, что ошейник может соскользнуть, а это… как же…

— Шлейка, — подсказал Витольс, и итлиец благодарно кивнул.

— Да-да, синьор, шлейка! Очень удобно! И ему нравится!

— Перлюрену или Аластору? — рассмеялась Айлин.

Так вот с чем Ал возился весь день, пока они ждали уехавшего в город Лучано! Ножом распускал обрывок нащёчного ремня на тонкие ленточки, связывал их между собой и ещё ворчал, что занимается глупостями! А сам сделал такой подарок Лу! Всё-таки Ал… он совершенно изумительный! Ему ведь не нравится Перлюрен, но это так благородно — порадовать спутника!

— Смеркается, — заметил Витольс, глядя в окно. — Скажите вашему приятелю, что дров уже вполне достаточно. Баня натоплена, может остыть. А после бани жду вас на ужин. Милое дитя, а вы, пока ваши спутники моются, можете выбрать наверху комнаты и разложить вещи.

Айлин кивнула. Лучано подхватил отвалившегося от миски Перлюрена, рассыпался в учтивых благодарностях и исчез. Мастер Витольс сдвинул котёл с готовым супом на край плиты, накрыл его и сковороду с мясом крышками и любезно придержал дверь перед Айлин. Пушок, выбравшись из-под стола, прошёл в дверь первым, как обычно цокая когтями. Айлин последовала за Пушком, но пёс не стал подниматься по лестнице, лениво и совершенно спокойно развалившись у её подножья.

На втором этаже оказалось пять комнат — две рядом с лестницей и три по другой стороне.

— Занимайте любые, — махнул рукой Витольс. — Они не заперты, постели есть везде. Обстановка, правда, небогатая, не взыщите.

— У вас очень уютно, — сказала Айлин, заглянув в пару дверей.

Комнаты были одинаковые и действительно просто обставленные. В каждой — кровать, застеленная тёмным шерстяным одеялом, стол и пара стульев, да сундук в углу. Айлин никогда не приходилось ночевать в трактирах, из первого в её жизни подобного заведения они с Аластором тогда бежали, спасаясь от людей канцлера. Но здесь было… неплохо. Только вот она теперь понимала, о чём говорил Лучано. Комната была совершенно чистой, ни пылинки, словно мастер Витольс тщательно готовился к приёму гостей. Одеяло — новое, с мягким ровным ворсом, а ведь шерсть так легко скатывается!

Она зашла в ближайшую дверь и огляделась. Окно плотно закрыто, но на нём есть щеколда, значит, открывается. На двери изнутри засов, по виду вполне надёжный. Перед кроватью яркий коврик, тоже шерстяной и тоже выглядит так, словно его вычистили, выбили и ещё прошлись щёткой с солёной водой для оживления цвета. В приличных домах с коврами поступают именно так.

— Я, пожалуй, останусь здесь, — сказала она, и мастер Витольс кивнул.

— Располагайтесь, милая леди, — слегка улыбнулся он. — И можете спать спокойно, никто вас не потревожит.

Поклонился и ушёл, закрыв за собой дверь.

Айлин ещё раз огляделась, села на кровать и вдруг осознала, что сегодня последний раз в своей жизни будет спать в настоящей постели. После настоящего купанья и ужина за столом! И… пусть только кто-нибудь попробует испортить ей этот последний ужин и сон! Хоть разбойники, хоть нечисть, хоть демоны, хоть сам Баргот!

— Вот это и есть местная купальня? — с некоторым сомнением уточнил Лучано. — То есть… ба-а-анья?

— Баня, — поправил его Аластор, присев на невысокую скамейку и стягивая сапоги.

Лицо у него так и светилось предвкушением, что Лучано ещё как понимал. Сам всю дорогу мечтал вымыться горячей водой вволю! А приходилось быстро ополаскиваться в ручье и потом торопливо сохнуть у костра, так что запах дыма мгновенно сводил всё купание на нет.

— А мыться — там? — уточнил он, глянув на плотно закрытую дверь напротив.

В крошечной комнатке, куда они попали со двора, не было ничего, кроме скамеек и прибитых к деревянным стенам оленьих рогов, на которые бастардо принялся развешивать одежду. «Аластор, — поправил сам себя Лучано. — Он разрешил звать себя по имени… И даже переделать это самое имя, что уж вовсе любезность необычайная! Хм… Даже странно как-то. Непривычно — это уж точно».

Ему вдруг подумалось, что этот светловолосый здоровяк, временами чужой и совершенно непонятный, чуть ли не первый друг в его жизни. Ну да, есть ещё Фелипе! Или, вернее сказать, был… Но их объединяло ремесло Шипа и общие два года в казарме. Да и с Фелипе Лучано сблизился далеко не сразу, долго присматриваясь и принюхиваясь, решая, можно ли довериться хоть в малом. Постельные забавы — это не в счёт! Переспать с кем-то гораздо проще, чем принять кусок хлеба или выпить из одной бутылки, а уж о том, чтобы подставить спину, и говорить нечего!

Но с Вальдероном с самого начала всё пошло наперекосяк. Дорвенантец, изволите ли видеть, сам решил, что Лучано ему отныне друг, и втянул его в эту дружбу, как кота — за шиворот! Не зная о нём ничего, кроме полуправды, которой Лучано наскоро замазывал дыры в своих рассказах и признаниях. Приёмный отец — мастер-парфюмер. Почтенное и прибыльное ремесло. Спокойная семейная жизнь среди колб, реторт и бывших бродячих, а ныне домашних котов… Поручение королевы охранять последнего принца Дорвеннов. Награда… И ведь ни слова лжи! Только если эту правду развернуть другой стороной, увидишь совсем иную картину.

И потому Лучано порой ловил себя на странном гадком чувстве, словно бросил слепому в миску для подаяния камешек вместо монеты. Аластор Вальдерон предложил дружбу простолюдину, да, но всё-таки наёмнику. Человеку клинка, солдату с собственным кодексом чести, притом горожанину из приличной семьи почтенного мастера. С таким даже дворянину водиться не особенно зазорно, и в Итлии, к примеру, хватало случаев, когда лихие гуардо выслуживали герб. Некоторые даже наследственный, хотя этих уж точно можно было по пальцам одной руки пересчитать. Но было ведь!