Дана Арнаутова - Клинком и сердцем. Том 1 [СИ]

Жилье! Это было жилье, к которому их вывели сжалившиеся боги и несравненное чутье Пушка! Аластор подлетел к избушке на полном скаку, спрыгнул с лошади и вытащил из седла почти потерявшего сознание Фарелли. Внес его на руках в домик, где уже хлопотала Айлин, пытаясь растопить печь. Вряд ли она делала это раньше, поэтому просто набила грубо сложенный очаг сухими дровами и запустила туда заклинание, вспыхнувшее клубом пламени.

— На кровать его! — велела подруга, кивнув на грубую, как и все здесь, деревянную кровать, сколоченную из досок и пеньков и накрытую шерстяным одеялом. — Успели! Ал, мы ведь успели, да?

— Надеюсь, — уронил Аластор, сдирая с окончательно рухнувшего в забытье итлийца ледяную одежду. — Айлин, там его сумка на лошади должна быть. Посмотри, и если не утонула, неси сюда. Там карвейн!

Подруга выскочила во двор. В печи обиженно гудели дрова, послушно разгораясь от магического огня. Аластор раздел Фарелли догола, огляделся, ища хоть какую-то утварь. Кадушка для воды, миски, ковши…

— Сейчас напоим тебя горячим, разотрем, и все будет хорошо, — пообещал он.

Фарелли что-то прошептал. Аластор наклонился ниже и услышал, что итлиец несет какую-то чушь.

— Ласточка… — шептал тот. — Надо высушить ласточку…

Уже бредит, что ли?

— Тихо-тихо, — попытался он успокоить бедолагу. — Будет тебе хоть ласточка, хоть ворона. В себя только приди.

— Ласточка! — отчаянно вскрикнул Фарелли и, сообразив, что его не понимают, безнадежно добавил: — Лютня… Ми беллиссимо… Высушить… не у огня! Только не возле огня, грандсиньор… Медленно…

— Благие Семеро, — выдохнул Аластор. — Он о лютне беспокоится! Сумасшедший! Да высушим мы ее! Не возле огня! Понял я, понял! Лежи спокойно!

«Еще до Шермеза не доехали, — подумал он с отчаянием, — а уже застряли здесь неизвестно на сколько. И не бросишь ведь его теперь!»

Случайный спутник, то ли шпион, то ли приказчик, мастер шамьета и котелка, а теперь, как выяснилось, еще и влюбленный в свой инструмент лютнист, что-то зашептал снова, но теперь это был явный бред. Аластор положил ему на лоб ладонь и почувствовал, как тот пылает. Влетела Айлин с сумками, бросила их на пол и вытащила из одной флягу с карвейном. Что-то шикнула на притихший было огонь, и тот снова торопливо взметнулся в очаге. Крутнула запястьем, запуская еще какое-то заклятие, Аластор не понял, какое именно, однако было не до вопросов. Может, щит ставит?

— Ничего, — сказала подруга, старательно улыбнувшись Аластору, и протянула ему флягу, чтобы открутил крышку. — Мы справимся, правда? Мы с чем угодно справимся, Ал, только бы вместе!

— Все-таки Пушок — удивительное создание! — задумчиво сказал Аластор, подбрасывая в печь очередное полено.

…Неказистый с виду домик был построен на совесть. Все щели между бревнами промазаны глиной, небольшое окно затянуто вычищенной пленкой бычьего пузыря, а еще снабжено прочной деревянной ставней, причем изнутри, чтобы закрывать ее, не выходя на улицу. Очаг, хоть и грубо сложенный, почти не дымил, а еще неизвестный хозяин позаботился о запасе дров, сложенных и под навесом, и в самом домике. Дрова успели высохнуть на славу, и теперь весело трещали в очаге, наполняя комнату сухим душистым жаром.

Да что там, здесь даже оказался сарай для лошадей! Не настоящая конюшня, разумеется, но добротная пристройка за домиком под общей крышей. Там даже ясли имелись, а в углу нашлась копешка сена, которой Аластор обрадовался, как величайшему сокровищу! Кем бы ни был хозяин этих мест, пусть все Благие вознаградят его за предусмотрительность. И надо будет хоть денег оставить, уезжая… Неприлично пользоваться чужим имуществом и не отблагодарить хозяина, пусть даже это простолюдин-егерь.

Первая пара часов прошла в хлопотах по хозяйству и над больным. Аластор сам тщательно растер итлийца карвейном, ведь леди не может прикасаться к обнаженному мужчине! Потом натянул на него смену белья, торопливо высушенную Айлин, влил немного карвейна в рот и укрыл потеплее, накинув их с Айлин плащи, а сверху еще пару попон. Если хорошо пропотеет, может, все и обойдется?

Айлин тем временем достала из сумки Фарелли какие-то травы, тщательно их разглядела и поставила на огонь котелок, зачерпнув им снега.

— Не выходи во двор без плаща, — попросил ее Аластор. — Лучше я сам!

— Ничего, я полог на себя накинула, — отмахнулась подруга. — Да и всего на минутку. Как хорошо, что дрова прямо здесь. Нам тоже горячего выпить не помешает. Ал, а ты умеешь варить шамьет?

— Ну… — протянул Аластор, устыдившись.

И в самом деле, нет бы хоть раз посмотреть, как это делает Фарелли! Сейчас бы сварил горячего хотя бы без специй!

— Ясно, — улыбнулась Айлин. — Вот и я тоже… У нас в Академии его всегда на кухне готовят, в любое время можно просто попросить дежурных поваров. Ладно, тогда попьем травяного отвара. Я у синьора Фарелли мяту нашла и ромашку! Другие травы лучше трогать не буду, а эти ни с чем не перепутаешь. Хвала Всеблагой Матери, это не грибы, — вздохнула она, вспомнив свой конфуз, и тут же засуетилась у очага.

Аластор же вышел во двор, выпустив заодно и Пушка. Метель не прекратилась, хотя ветер стал потише, снег шел по-прежнему частый, но уже не крупными хлопьями, а мелкой крупой. Пушок понюхал воздух и уверенно потрусил к близкому лесу. Аластор глянул ему вслед, понадеялся, что умный пес принесет дичь, и пошел заниматься лошадьми. Их следовало насухо вытереть, вычистить, проследить, чтобы каждой досталось вдоволь сена, а потом, попозже, еще и напоить. Да, кстати, неплохо бы и дров принести про запас, иначе те, что в самой сторожке, быстро закончатся…

— Ал! — послышался с крыльца голос Айлин, когда Аластор уже почти закончил с лошадьми. — Иди, попей горячего. Ой, смотри, Пушок вернулся! Моя же ты умная собака! Самая лучшая в мире!

Аластор посмотрел на радостно виляющего хвостом пса, на крупную куропатку в его пасти… и согласился, что собака у них действительно лучшая в мире.

— Не понимаю, как он смог унюхать этот дом? — продолжал он рассуждать, греясь возле печки с кружкой травяного отвара в руках. — Здесь давно никого не было, печь не топили, значит, по запаху дыма Пушок его найти не мог. Домашнего скота тоже нет. Неужели он унюхал просто сам дом? С такого расстояния? Это чудо какое-то! Или все дело в том, что он… сам такой необычный?

Говорить, что Пушок, вообще-то, дохлый, Аластор постеснялся. А вдруг невероятный пес и правда понимает человеческую речь! Невежливо получится, хватит и того, что пришлось объяснять это Фарелли.

— Знаешь, я думаю, все дело в том, что он призрак, — так же задумчиво сказала Айлин, снимая котелок с крюка, вделанного в очаг. — То есть не совсем призрак… Формально Пушок — умертвие. Но ведь всякое умертвие — это дух, вселившийся в мертвое тело. Просто у Пушка тело не такое, как у простых умертвий. Ты моя умная собаченька… — Она почесала волкодава за ухом, и тот блаженно сощурился, положив морду ей на колени. На рассуждения о его природе Пушок, похоже, и не думал обижаться. Айлин же продолжала: — А если Пушок — призрак, облеченный плотью и всякими артефакторными штуками, тогда понятно, как он находит все, что нужно. Призраки ведь иначе смотрят на мир! И могут оказаться везде, где только захотят! У себя дома, например, если человека убили вдалеке, и он хочет увидеть родных. Или возле клада, который закопали при жизни. Я думаю… — Она с сомнением поглядела на Пушка. — Может, он и правда не заметил, что умер? Он не может нюхать по-настоящему, но постоянно это делает. У него ведь собачий ум, вот и приходится как-то объяснить себе самому, как он находит дорогу.