Ровенна Миллер - Испытание [litres]

– Думаю, ни тебе, ни мне не хочется ничего праздновать после того, что приключилось с твоим магазином… – вздохнул Теодор, когда служанка, выслушав приказ, вышла за дверь.

– С этим все ясно: целились только в меня. Однако, – я предостерегающе подняла руки, – сегодня это неважно. По правде говоря, неважно это будет и завтра, и послезавтра.

Борьба еще не окончена, и наша победа – только начало, передышка перед следующей битвой. Да, развеселые кутилы бражничали и ликовали, накачиваясь пивом и пуншем в портовых кабачках, тавернах и на городских улицах, но это – сегодня. А что, если завтра аристократы и простолюдины, засевшие каждые в своих Советах, начнут грызться между собой по любому законодательному уложению, замедляя тем самым проведение реформ? Не постигнет ли наших весельчаков жестокое разочарование? И что тогда? Алые всполохи, окрасившие небо, казались мне уже не приметами праздника, но вестниками беды.

Люди веселились, улицы звенели от радостных криков, но были и те, кто остался сегодня дома и тяжело переживал крушение своих надежд. Когда на Площади фонтанов собрались недовольные реформами, даже я поразилась, как много среди них простого люда: докеров, барочников, даже извозчиков – всех тех, кого пугали перемены. Некоторые памфлеты, цитирующие положения Билля, намекали на подрывную деятельность пеллианцев, стремящихся захватить власть, или на опасности, грозящие из-за их возросшего влияния. Неважно, что большинство противников реформ были галатинцами по рождению и крови: имена Нико Отни и Кристоса Балстрада и так не сходили с уст, а тут к ним еще добавилась зловредная пеллианская колдунья, окрутившая принца.

В спальню с бутылкой игристого вина вернулась горничная.

– За будущее, – провозгласил Теодор, поднимая изящный хрустальный бокал.

– Каким бы оно ни было, – добавила я.

– Одно мы знаем точно, – поправил он меня. – Мы с тобой будем вместе.

Теодор напрасно горевал, что не удосужился подготовить вечеринку и устроить торжества по случаю одобрения Билля. Виола обо всем позаботилась и, не считаясь с расходами, организовала роскошное пиршество в огороженном от посторонних глаз уголке общественных садов. Вряд ли стоит упоминать, что аристократы и гости, потягивающие вино и пробующие замороженные пирожные, украсили себя бутоньерками из роз и по большей части являлись поборниками Билля и завсегдатаями салона Виолы. Остальные дворяне – те, которые не уехали поспешно в свои усадьбы на все лето, – либо молча хандрили, либо громогласно протестовали против результатов голосования. Да, Билль прошел большинством голосов, однако мы не питали иллюзий: многие остались этим недовольны, а львиная доля тех, кто проголосовали «за», поддержали Билль не от чистого сердца, а из-за боязни нового восстания.

– Какое чу́дное место, – сказала я, здороваясь с Виолой.

– Потаеннее не сыщешь, – заверила меня Виола. – Специально такое выбрала для Теодора. Он не хочет привлекать к себе внимания, но ведь Билль, милостивое небо, – его рук дело.

Соглашаясь, что принцу действительно необходимо воздать по заслугам, я все же заметила:

– Да здравствуют те, кто поддерживал Билль, ходатайствовал и голосовал за него!

Эту фразу мы с Теодором придумали как раз перед вечеринкой.

– Лопни моя селезенка! Да он превратил вас в настоящую советницу! – Хохоча, Виола подхватила со столика бокал сладкого, как мед, тягучего вина. – Готовы к саммиту?

– Хотела пошить себе одно-два платья из хлопка, но, боюсь, не успею.

Я не стала добавлять, как лезла из кожи вон, пытаясь спасти ателье и передать его Алисе, а пожарный инспектор на все мои попытки качал головой и заявлял, что здание восстановлению не подлежит. Найти новое место мне не хватало времени, а без него о передаче Алисе лицензии нечего было и думать.

– Предусмотрительно, – похвалила меня Виола. – Лето там совсем не такое, как в Галатии. Несусветная жара и невообразимая влажность. Если не возражаете, позаимствуйте у меня несколько вещичек, я буду только рада предложить вам парочку легких платьев.

– Очень любезно с вашей стороны, – поблагодарила я, – но вы забываете, что я – ваша швея. Ваши платья узки мне в плечах.

– У вас фигура как у королевы, – возразила Виола.

– Скорее как у пеллианской коровы, – отшутилась я. – Перешью парочку хлопковых платьев и возьму платье-сорочку. Надеюсь, они сгодятся для любого лета.

– Само собой. Если можно, я дам вам один совет. Вы очень волнуетесь?

– Еще как! Я даже не знаю толком, как вести себя на приемах здесь, в Галатии, что уж говорить о международном саммите! Я всего-навсего простая галатинская белошвейка с пеллианскими корнями и, вдобавок, плечами.

– Вы к себе несправедливы. Вы обручены с принцем Вестланда. Не забывайте об этом и просто играйте свою роль.

К нам присоединились Аннетт и Теодор.

– О, меня так обрадовали, – с издевкой произнесла Аннетт. – Оказывается, с нами на саммит поедет адмирал Мерхевен.

– Это та дряхлая копна сена на ножках? – прыснула Виола.

– Он как-то заявил, что портреты у Виолы получаются хуже, чем у прежнего придворного живописца, – по секрету сообщила мне Аннетт. – Это произошло три года тому назад, а она до сих пор его не простила.

– Мои работы ничуть не хуже! – Руки Виолы задрожали, она резко опустила бокал, и вино свирепым цунами обрушилось на его стенки. – Он сказал это только потому, что я рисую в новом стиле, эстетике натурализма. А еще потому…

Она замолчала, дыша тяжело и сердито.

– Почему? – нахмурился Теодор. – Я всегда считал, что он просто поклонник более классического стиля.

– Потому что я – женщина! – Виола швырнула в Теодора бледно-голубой салфеткой из льна, и та угодила ему прямо в лицо. – Иногда ты просто непроходимый болван!

– Я об этом даже не подозревал. – Теодор щелчком отправил салфетку на стол.

– Само собой, – Виола закатила глаза. – В своем благословенном Билле ты ни слова не упомянул о всех этих несообразностях и предубеждениях. Ни о брачном договоре. Ни о праве наследования. Ни даже о праве собственности, бесчестно благоволящем лишь к тем, у кого между ног болтается дополнительный кусок плоти.

– Да! – задорно вскричала Аннетт, воинственно потрясая бокалом. – Давайте перепишем законы! Леди наследуют недвижимое имущество и титул! Имущество замужней женщины остается у нее и не переходит в полную собственность мужа!

– Дай нам волю, мы перепишем все законы! – рассмеялась Виола и взяла Аннетт за руку.

– Набросайте проект резолюции к очередной сессии, – предложил Теодор. – Голосование прошло, цели достигнуты, ура, пора начинать работу над новыми проектами.

Перед вечеринкой мы встретились с лордом Крестмонтом, обсудили подготовку к отъезду и основные вопросы, заявленные в программе саммита. Лорд Крестмонт не скрывал своего недовольства из-за присутствия моей персоны в составе делегации, однако узнав, что нас сопровождает бывшая принцесса Аннетт, смягчился.