Ровенна Миллер - Испытание [litres]

– Если позволите… Одни и те же вести приходят с разных концов южной Галатии… – Он запнулся, но товарищи подбодрили его. – Красные колпаки есть в каждом городе, каждой провинции. Мы обмениваемся письмами – по правде говоря, везде, и в городах, и в селах, найдется парочка парней, которые вполне умеют читать и писать.

– И?

Я и представить себе не могла, что люди в деревнях и селах не только организовывались, но и поддерживали связь друг с другом. Если они способны на такое, то каким станет их следующий шаг?

– Во всех рыбацких городках творится одно и то же. А в сельскохозяйственных районах и того хуже. Дворяне бойкотируют требования организовать выборы в региональные комитеты, а некоторые даже не платят работникам жалованья. – Бордер переступил с ноги на ногу – взваленная на него ноша оратора оказалась слишком тяжела для его могучих плеч. – Мы не хотим мутить воду, ваша светлость, но, если что, отплатим той же монетой.

– Я не «ваша светлость», – улыбнулась я, и он одарил меня робкой улыбкой.

Я кивнула, запоминая сказанное, но не зная, что им ответить, что пообещать, как обнадежить. Мы в столице и понятия ни о чем не имели: слишком медленно новости кочевали от бунтующего юга к северу, но я уже начала догадываться, что дела обстоят хуже некуда. Свора вельмож, предводительствующих в Галатии, конечно, сообщалась со своими приспешниками и соседями-дворянами, жившими неподалеку от их родовых гнезд, однако они не делились полученной информацией со сторонниками «Билля о реформе». Возможно, люди на улицах Галатии были намного более осведомленными, чем Теодор.

– Благодарю вас, – сказала я Бордеру. – Чрезвычайно познавательная встреча. Если вас будет что-то беспокоить, я…

Я замялась. Что мне ему предложить? Кто я такая в структуре власти? Официальная сопровождающая, возможно, будущая жена… И все же я подниму голос во имя своего народа.

– Напишите мне.

Дальнейшее плавание проходило спокойно. Мы ненадолго останавливались еще в двух портовых городах, где нас сдержанно приветствовали жители в красных колпаках, а Теодор с Мерхевеном сходили на берег, чтобы встретиться с местной знатью. Теодор решительно брал быка за рога и вместо того, чтобы обмениваться любезностями и рассуждениями о важности южных регионов, которые местные дворяне и в глаза не видели, сразу переходил к делу, доискиваясь до причин проволочек с проведением реформ. Окрестные вельможи уверяли, что никаких проволочек нет и в помине, но суровые лица хранящих молчание жителей говорили об обратном.

Немного изменилась и наша с Аннетт жизнь – в нее вошла леди Мерхевен и настоятельно потребовала соблюдения всех формальностей корабельного ужина, которыми мы с Теодором и Аннетт пренебрегали, предпочитая лакомиться копчеными колбасками и фруктами, извлеченными из тарелок и корзинок, прямо на палубе, а не в кают-компании.

– Слава Деве Галатии, мы хотя бы можем позавтракать и пообедать там, где хотим, – воскликнул Теодор после одного такого весьма затянувшегося ужина.

– Мне кусок в горло не лезет, – пожаловалась я. – Жареное мясо в такую жару! Бедный кок… Она в самом деле заставила его сварить пудинг?

– Знаю, знаю, – вздохнул Теодор. – Но есть на свете то, что неподвластно даже наследному принцу. Например, леди Мерхевен. Однако должен признать – дипломатический протокол и прочие церемониальные нормы у нее от зубов отскакивают. В Изилди нам с тобой без нее не обойтись.

– Я за нее рада, – буркнула я.

После открытия, сделанного нами в портовых городах, ценность проходящего раз в пять лет саммита сильно поблекла в моих глазах. Конечно, я не могла отрицать значимости внешней политики или международной торговли, однако лично меня больше волновал Билль и успешное проведение реформ.

– К сожалению, мне никак не удается обсудить проблемы прибрежных городов, когда рядом со мной вертится Мерхевен.

– Ты ему не доверяешь?

Для меня признание Теодора прозвучало как гром среди ясного неба – мы оба мало что смыслили в дипломатии и полагались на Мерхевена, как на рулевого.

– В Серафе я доверюсь ему целиком и полностью. Но на берегу от него мало толку – он лишь расшаркивается да извиняется за промедление и канитель с реформами. Каждого из лордов города я просил предоставить мне план дальнейшего развития и сроки внедрения реформ. Никто ничего не предоставил – все только лопотали, что для перемен надобно время.

К нам, стоявшим на носу корабля, приблизилась Аннетт.

– Смотреть в будущее мне доставляет большее удовольствие, чем вглядываться в прошлое, – криво улыбнулась она: адмирал Мерхевен весь ужин потчевал нас воспоминаниями о морских баталиях, очевидцем которых он стал, и нагнал такую скуку, что аж скулы сводило.

– Блажен, кто обозревает и будущее, и прошлое, – рассмеялся Теодор. – А вообще-то мне все это не нравится.

И его лицо вновь омрачилось тенью раздумий.

– Но ведь они не посмеют открыто противиться закону, как ты думаешь? – Аннетт побарабанила пальцами по фальшборту. – Открытый бунт – непосильная работа для этих толстобрюхих увальней.

– Они противятся ему прямо сейчас, просто не кричат об этом на каждом углу. – Теодор вздохнул. – Я думаю, они надеются, что король не станет давить на них, что мы будем смотреть на их делишки сквозь пальцы и рано или поздно дадим задний ход.

Теодор перевел взгляд на побережье, мимо которого мы проплывали.

– Больше всего на свете мой отец жаждет стабильности. А угроза этой стабильности исходит либо от знати, либо от простолюдинов.

– Хватит забивать себе голову всякими проблемами, – отмахнулась от него Аннетт. – Что? Да, я знаю, как это важно, но не сверли меня злобным взглядом, Тео. Мы все в одной лодке.

– На одном корабле, – поправил ее Теодор.

– На корабле, посреди океана.

– Меньше чем в полумиле от берега.

– Вокруг нас вода, и мы плывем в иноземные страны. Мы ничего не можем сделать, – сказала она, и Теодор не нашелся что ей возразить. – Я взяла в дорогу несколько новых романов и собираюсь закончить их прежде, чем вернусь домой. Мы с Виолой уговорились их обсудить. Так мы поддерживаем некое подобие связи друг с другом. Я пошла читать.

– Она знает, что ее отправили в Сераф прикупить себе мужа? – спросила я, когда Аннетт скрылась из глаз.

– Да. Знает, что от нее этого ждут. Согласится ли она пойти у них на поводу – другой вопрос. Леди Мерхевен отводится роль свахи.

– Отвратительно.

– Только серафцы прибегают к услугам свах, – сказал Теодор. – Большинство свадеб в Западном Серафе устраиваются по сговору.

– Значит, жених и невеста даже не знают друг друга, пока… Уф…

– Навряд ли. В той или иной мере, но члены родовых кланов знакомы друг с другом, как, впрочем, и большинство дворян. Они сводят знакомства при помощи свах. Невесте или жениху, подобранным свахой, можно и отказать, хотя это не поощряется.