Леонид Зайцев - Страж

— Меня, — уже не так уверенно произнёс я, — Свет.

Эллочка грустно покачала головой и тяжело вздохнула, потом, едва касаясь, погладила кончиками своих длинных музыкальных пальцев мою щёку.

— А с чего ты решил, — спросила она, — что ты Страж на стороне Света?

В горле у меня неожиданно пересохло, руки похолодели, а ноги стали ватными. И верно, а с чего я так решил?

— Мне так сказали, — невнятно пробормотал я.

Я отчётливо помню, как будучи трёхлетним ребёнком на новогоднем представлении восхищённый и впечатлённый сказкой, которая только что была разыграна на сцене, случайно забрёл за кулисы и увидел, как Дед Мороз снимает с себя белоснежные усы и бороду, кафтан и шапку, и превращается в румяного молодого мужчину-актёра. Эта сценка позабавила бы меня сейчас, но тогда это было крушением моего детского мира, потрясением, с которым я долго не мог справиться. В тот вечер я заболел и протемпературил пару дней.

Вот так и сейчас мир перевернулся в моём сознании, словно низ стал верхом, а я остался на месте. Но мой мозг, мозг теперь уже достаточно взрослого человека всячески сопротивлялся. Почему я должен верить ей, Стражу враждебного мира, и не верить Деду? Голос предупреждал, что меня будут пытаться обмануть! Может это именно тот случай? И немного придя в себя, я как можно спокойнее спросил:

— Ты хочешь сказать, что я — Страж Тьмы?

Элла смотрела на меня соболезнующим взглядом, но теперь это меня бесило, внутри я весь закипал.

— Я понимаю твои чувства, — произнесла она тихо, — я ощущаю твою злость. Но чем я виновата в том, что тебя используют втёмную? Разве я вызвала тебя из отражений? Разве я лишила тебя свободы, фактически заперев в Зале Врат?

— Это всё слова, — едва сдерживаясь сквозь зубы, произнёс я, — слова против слов. Я знаю одно: я — не сторонник Тьмы! Я не несу зло и хаос в мир.

Она встала с дивана, прошла несколько шагов в сторону Врат и резко обернулась ко мне. Не смотря ни на что, я не мог не восхититься грациозностью её движений и вспышкой огненного сияния её волос.

— Мне не нравится то, о чём приходится говорить с тобой. Ты слишком дорог мне, и я не хочу потерять тебя снова, да и нет в тебе никакого зла, — начала она. — Но ты хочешь знать, тебе нужна истина, ты начал этот разговор, ты задал вопросы, и ты имеешь право получить на них ответы. Ты получишь их от меня, раз ваши Старшие не решились открыть своему Стражу всю правду.

Я не стану тебя убеждать. Ты прав — слова это только слова. Я не стану комментировать факты, чтобы ты не заподозрил меня в предвзятости. Я предоставлю тебе разбираться самому, и самому делать выводы. Согласен?

Я колебался лишь мгновение. Согласитесь, что трудно отказаться от предложения жить своим разумом, самому давать оценку фактам.

— Согласен, — твёрдо ответил я.

Элла встала по стойке «вольно», как это принято в американской армии — ноги на ширине плеч, руки заложены за спину.

— Посмотри на свой мир, — её голос показался мне теперь зловещим, — мир, вся история которого, это история постоянных войн, насилия и истребления целых народов! Мир, где торговля людьми всегда процветала и считается лишь прибыльным бизнесом, а уровень жизни исчислялся в количестве крепостных душ. Я не права?

Я молчал.

— Мир, в котором лучшие умы, самые сильные учёные тратят свой талант на изобретение всё нового и всё более смертоносного оружия, а самые сильные философы разрабатывают теории, оправдывающие применение этого оружия. Мир, где самые великие и талантливые писатели восхваляют подвиги героев, которые на войне смогли больше других забрать жизней своих врагов. Я не права?

Я молчал. Мне было больно, ибо сейчас на моих глазах снова разоблачали сказку, предоставляя мне лицезреть не прикрытую действительность.

— Мир, где всегда прав тот, кто сильнее. Где деньги и связи решают всё. Где нельзя добиться справедливости, но можно купить её. Мир, который от хаоса отделяет лишь присутствие в этой вселенной Света!

Я молчал. Я был раздавлен и опустошен. Каждое её слово было правдой, я бы хотел, но не мог возразить. Она честно выполняла своё обещание, сыпала фактами на открытые раны моей души, предоставив мне самому делать выводы. Но я не был побеждён ещё окончательно. Упрямый разум сопротивлялся и искал любой выступ в гладкой стене фактов, возникшей перед ним, чтобы зацепиться и остановить падение.

— Посмотри вокруг, — продолжала Элла, решив, видимо, окончательно добить меня, — что ты видишь?

Я огляделся. Я видел её в игривой розовой блузке и коротенькой зелёной юбке, которую скорее можно было назвать набедренной повязкой, я видел комнату, оклеенную обоями в светлых тонах с изображением цветочного фейерверка, я видел повсюду волны белоснежного тюля, яркий свет повсюду. И ощущение покоя, тихого счастья без тяжёлых мыслей и переживаний.

— И вспомни свой зал, — посоветовала она.

Да уж, подумал я. Стены цвета тёмного маренного дуба, тёмная мебель, даже зеркала в тёмных рамах… Зеркала! Может спросить её про таинственный блокнот и рисунок? Нет, пока не переварю всё то, что довелось сегодня услышать, никакой новой информации. Я должен вызвать Деда, я допрошу его с пристрастием, но узнаю правду. Моя рука невольно легла на эфес меча.

— И посмотри на себя, — с сожалением в голосе добавила Элла, — ты приходишь ко мне в кольчуге, и мечем у бедра. Приходишь ко мне! Ты хоть раз видел у меня оружие? А обнимая меня, ты хоть раз ощущал под моим платьем доспехи? Нет!

Я встал и молча побрёл к Вратам. И, о господи! Завеса за Вратами была словно соткана из Света и переливалась всеми цветами радуги! Как я раньше этого не заметил.

Я стоял посреди своей комнаты и кричал в потолок. Я кричал так громко, как позволяли мои голосовые связки. Я требовал Деда, или Голос, я требовал объяснений! Я кричал в пустоту, пока не закашлялся. Размазывая предательские слёзы на щеках, я упал на кровать лицом в подушку и разрыдался.

Я не услышал, как вошла Элла.

— Прости меня, — прошептала она. Её руки ласково обнимали моё содрогающееся в рыданиях тело. — Я не хотела так резко ставить тебя лицом к истине. Но ты же сам желал знать её. Не плачь. В конце концов, в нашем противостоянии нет ничего неизбежного. Я любила его, я любила тебя в нём, но он почему-то ушёл. Я люблю тебя — ты это знаешь.

— Я лишь его отражение… — слёзы душили меня.

— Или он — твоё! — она пожала плечами. — Философии вас тоже не учат.

— Ты не моя Элла, — произнёс я.

Она засмеялась так звонко, что я на мгновение усомнился в своих словах.

— Не твоя сегодня? — уточнила она. — А вчера ты этого не говорил и не думал. Не так ли?

Она неожиданно схватила меня за волосы на затылке и прошипела, глядя прямо в глаза: