Дарина Стрельченко - Лавочка мадам Фуфур [litres]

– Осторожней! – визгнула красноволосая впечатлительная барышня рядом. Я дёргано рассмеялся и заверил её, что впредь, конечно же, буду более осторожен.

Аловагонный вечерний поезд наконец скрылся за поворотом, предоставив тоннель ночным составам. В тёмном жерле зажглись золотые огни. Скоро покажется следующий…

Я притаился за статуей матроса в конце платформы. Последний пассажирский вагон со свистом и грохотом проехал мимо, и ровно напротив меня остановился задний локомотив. В каждом составе их два – по локомотиву с обоих концов поезда. В детстве я думал, что это оттого, что конструкторы любят симметрию. Но отец объяснил, что два локомотива нужны, чтобы поезд мог мгновенно сменить направление на противоположное. Если бы «голова» была только одна, каждый раз в конце ветки её приходилось бы перецеплять: оттаскивать в конец состава, прицеплять заново… Мало приятного возиться с многотонным механическим чудовищем.

Я моргнул, отгоняя воспоминания, и заглянул в окно заднего локомотива. Полумрак; никого; слабо светятся диоды приборной доски.

Стараясь, чтобы рука не слишком дрожала, я скользящим движением провёл по двери. В ладони был зажат старый пропуск. Если всё получится, мне будет уже всё равно, засечёт ли меня Фуфур.

На секунду мне показалось, что дверь даже не дрогнула. Ну конечно, мадам не упускает мелочей, она давно дезактивировала мой пропуск… Что-то внутри оборвалось и заледенело.

Но я не успел отчаяться. Дверь мягко отошла, затем тут же пошла назад – но не быстрее, чем я проник внутрь.

Поток воздуха из тоннеля дохнул мне в спину и бросил в упругое кресло машиниста. Руки сами упали на пульт управления. Всё произошло так быстро, что тот, настоящий, машинист в другом локомотиве даже не успел открыть дверей для пассажиров. А значит, в первом ночном поезде, шедшем из депо, пока не было никого, кроме него и меня. И если он будет сговорчив, то останется невредим.

Не медля больше ни секунды, я вжал в панель стартовую кнопку, и поезд рванул в тоннель.

Угнать поезд. Думаете, самый авантюрный поступок в моей жизни? О нет. Боюсь, что нет.

Я гнал, не разбирая дороги. Бормотали динамики внутренней связи: ругался и призывал к порядку машинист. Вопил диспетчер: «Состав 120! Остановиться! Остановиться!» В унисон бухтела рабочая линия: «Состав 150, простой двадцать секунд», «Всем составам ускорение запрещаю» и всё такое. Целая симфония ночного монорельса… Но я не особо слушал. Мысли были громче.

Но всё кончается – кончился и тоннель. Поезд вырвался на открытый перегон, на Западный Зелёный; в какие дальние счастливые времена я ездил тут пассажиром! А теперь жизнь усадила в кресло машиниста. Ответственности не в пример больше… Но и обзор отсюда, знаете ли, куда великолепнее.

Передо мной неслись рельсы, листва привидениями обволакивала состав. От скорости перехватывало дыхание, стучали друг о друга коленки, но я всё равно поддал ещё. В динамике взвыл машинист. Я крикнул, толком не зная, куда целиться голосом:

– Прыгай!

– Дурень! – донеслось до меня через помехи. – Как прыгать на такой скорости?

– Сейчас будет река. Туда и сигай!

– Идиот, – проорал в ответ «коллега». – Останови поезд!

– Ничего я не остановлю. Я собираюсь нырнуть во временной коллапс. Так что лучше прыгай.

Так спокойно сказал, без нервов. И больше первого машиниста не слышал. Отметил краем глаза, как плеснула тёмная вода, взбурлили тысячи светлячков-отражений, скатились, дрожа на волнах, огоньки… Когда всё затихло, к берегу поплыл напуганный, обозлённый машинист, который всего десять минут назад допил в депо сладкий чай и распланировал наперёд, чем займётся после смены. Что ж, я слегка запутал ему ночку. Но жив, и хорошо. Больше я о нём не думал. Мне, в конце концов, целую жизнь запутали – так, слегонца.

– Вень.

– Мм?

– Отвлекись на минутку?

Дело было пару недель назад. Я сидел на диване, перебирал фотографии. Вениамин прямо на полу копался с новой игрушкой – паяльной станцией. Пожар устроить не боялся – у него ж природная способность концентрировать влагу…

– Чего тебе, Антуан?

– Серьёзный вопрос.

– Ну валяй.

– Может, чаю?..

– Если вопрос серьёзный, – невнятно из-за отвёртки в зубах пробормотал друг, – зачем тянуть?

Он выглядел так смешно: из кармана торчали первокрылья, коленки в пыли, а в волосах застряла серебристая стружка. Сказочный подмастерье…

Словно занося молоток над стеклянной мозаикой, я открыл рот, чтобы выпалить всё о «белой дыре» и о плане Фуфур. Но Веник вдруг вскинул руку:

– Погоди, погоди. Давай тогда уж чаю. Чай не пьёшь – какая сила…

– Чай попил – совсем ослаб, – со вздохом подхватил я. – Вень, не могу больше. Наливай себе, если хочешь. А Фуфур хочет, чтобы я тебя закинул в будущее.

– Чего-о?.. – У друга некрасиво отвисла челюсть, и он на миг стал похож на бабуина. – В будущее?

– Она уже запустила ветвь времени, в которой склеила все реальности, все альтернативы, все уровни ощущений. Хочет проверить, что там будет дальше. И хочет, чтобы это сделал ты.

– Я-то думал, она по тебе маньячит, – озадаченно пробормотал Веник. Почесал отвёрткой в затылке, прошлёпал к чайнику, молча набрал воды. Щёлкнул клавишей. Почти тотчас сквозь стеклянные стенки стало видно, как по воде побежали голубые, синие и бирюзовые пузырьки. Вскипая, они становились всё шустрее, прибивались к крышке чайника, фырчали, суетились. Совсем как мы под колпаком у Фуфур. Она всё нагревает, всё нагнетает. Скоро-скоро всё закипит…

Надо сказать, Веник отнёсся к новости куда спокойнее, чем я ожидал. Но я ведь ещё не всё сказал…

– Веня. Я не всё сказал. Она хочет, чтобы в это будущее тебя забросил я.

– О-о-о… Прикольно…

– Веник, ты не въезжаешь. Ты там сойдёшь с ума.

– С чего бы это?

Кажется, его забавляла, даже вдохновляла мысль побывать в будущем. Я впервые с досадой подумал: жалко, что он не умеет считывать невербальный поток. А то бы вывалил сейчас на него все картинки, и норм. И можно не париться с объяснением…

– Сейчас, погоди… Я хочу её процитировать. Так до тебя лучше дойдёт. Погоди, я шагну назад, до момента, когда она мне это сказала… Тридцать секунд, ладно? Налей себе пока чаю.

Несмотря на ситуацию, я всё-таки насладился растерянностью, восхищением и чуточкой зависти на его физиономии, прежде чем попал в прошлое. Выслушал там монолог мадам насчёт жуткого будущего и вернулся обратно.

Веник успел только достать из сушилки кружку – всё ещё опупелый, спросил:

– Ты в прошлое мотался, да?

– Да, – скромно ответил я.

– Офигеть… Выглядит это… – друг покрутил рукой с пустой чашкой, подбирая слово, – офигенно. Офигенно. Взял – и растворился в воздухе. Ещё и в прошлое слетал.