Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

Бог неба и богиня солнца вели бой рука об руку, заливали все огнем и светом. Мардзекадан превратился в живую молнию, чистый импульс разящей смерти. Аркродарок перешел в истинное обличье – колоссального многоглавого дракона.

По логике, Глем Божан должен был сойтись с Энзирисом, Воителем. Но эти двое как-то не встретились. Зловещий и его ларитры застряли на Светоносных – чистое благодатное сияние хлесталось со зловонным дыханием Древнейшего, взаимно друг друга нейтрализуя. А Энзирис, бог войны, рубился сразу с пятью вексиллариями – и в том числе Мантафарэдом.

С ними были их легионы. Несколько тысяч гохерримов. Но так ужасен был в битве Энзирис, что один дрался со всеми – и брал верх. Все новые и новые высшие демоны превращались в кровавые брызги от взмахов его меча.

Титанорожденный, Энзирис и при жизни-то не знал себе равных, а уж после богорождения стал почти непобедим. Когда-то он пытался даже свергнуть Космодана, но был низвержен в Хиард, откуда его освободили лишь много лет спустя – чтобы помог одолеть Малигнитатиса.

И поначалу вексилларии ничего не могли ему сделать. Они бились пятеро против одного, перемещались быстрее молнии, испускали все новые шквалы чистой смерти – и ничего не могли сделать.

Жестокосердный отхватил голову Лефедритарде, пронзил сердце Алгуратану, разрубил наискось Эльветриору. Знамена легионов гасли одно за другим. Мантафарэд и Звастагладон еще пару минут бились бок о бок – а потом Мантафарэд остался один.

- Всю энергию мне! – приказал вексилларий. – Клинки, гохерримы!..

Гаштардарон исполнил приказ первым. За ним остальные. Их осталось много еще, гохерримов – а вот эйнхерии и алайсиаги вокруг полегли почти все. Энзирис бился уже в одиночку, без поддержки – а значит, легионеры могли поддержать энергией клинков вексиллария.

Это главный козырь гохерримов. Легионы. Способные складывать и умножать демоническую силу, они гораздо сильнее совместно, чем поодиночке. Прямо сейчас целых три легиона поддерживают энергией клинков Мардзекадана – и демолорд бьется на равных с величайшим богом Сальвана.

А Мантафарэда поддерживают аж пять легионов. Поистраченные, с немалой уже убылью, но все равно тысячи демонических клинков. Со всех лезвий сорвались лучи – и сошлись в шпаге Мантафарэда. Вексилларий рванулся вперед, взмахивая клинком, а в другой руке сжимая серебряные часы.

Те замерцали. Изошли радугой. Раскалились добела. И на секунду... время остановилось.

Все оцепенели.

Энзирис оцепенел.

Заветный артефакт Мантафарэда дал ровно одну секунду преимущества. Гохеррим метил ударить Энзириса в сердце, но тот все же сумел, успел чуточку сдвинуться – и клинок вошел в плечо.

Вздрогнул бог войны. Из раны брызнул прозрачный ихор – а шпага Мантафарэда запылала синим. Он рванулся снова – пронзить горло?.. сердце?.. нет, ниже!

Пояс! Легендарный пояс Энзириса! Тот самый, что делает его непобедимым! Тот самый, что удваивает его силы!

Мантафарэд распорол застежку – и пояс упал к ногам бога.

- Ах-ха-ха-ха-ха-а-а!!! – прогрохотал Грагголовагг. – Вексилларий!!!

На мгновение воцарилась тишина. Мантафарэд исчез, переместился вперед, кончик его шпаги почти коснулся глаза Энзириса... и тот схватил ее голой ладонью.

- Красивый был бой, - удовлетворенно сказал бог. – Мне понравилось. У тебя даже был шанс – но ты допустил ошибку.

- Кх-х... кх-какую?.. – прохрипел Мантафарэд в агонии. Меч Энзириса вспорол ему живот.

- Ты считал, что этот пояс усиливает меня. Но на самом деле он меня ослабляет. Я настолько силен, что могу убить нечаянным движением. Рядом со мной опасно находиться. Поэтому другие боги заставляют меня носить специальный пояс – он подавляет мою мощь.

- П-подавляет...

- Ага. А ты его сорвал. Обидно?

На это Мантафарэд уже ничего не ответил. Его глаза побелели, душа отлетела.

Много их оставили сегодня телесные оболочки. Гаштардарон огляделся – Паргорон уже сильно теснят. Число гохерримов быстро сокращается, а от низших демонов вообще остались брызги, горсть случайно уцелевших.

Какой-то абхин своими сутрами испарил Аархарока – а два его брата отступали израненными. Джулдабедан и Гариадолл все еще бились с Алемиром и Венатой – но без особого успеха. Кобалия наполовину расточила Кхатаркаданна – сильно поредевший, тот досаждал кошачьей богине в виде облака блох и ушных клещей.

- Худайшидан снял маску!.. – донесся издали истошный вопль.

Гаштардарон вздрогнул. Все вздрогнули. Неужели Гниющего Князя настолько прижали к стене?!

Да, так и оказалось. Цидзуй потерял множество Недвижимых, но и кульминатов уничтожил множество. Вплотную подошел к самому Худайшидану.

Скрестились шест бога и меч демолорда. Глухой звук священного дерева и мертвенный лязг проклятого металла. Худайшидан направил всю силу в клинок – но и Цидзуй излил столько благодати, что кружилась голова.

В битвах подобных сущностей всегда несколько уровней. Видимая схватка, обмен ударами – это лишь внешняя составляющая, шелуха. Истинное сражение идет на энергетическом и даже духовном уровнях. Боги, демоны и другие создания высших категорий не просто тыкают друг в друга железками, но нажимают своей бесконечной космической мощью.

И когда божественная сила стала жать на него персонально, когда демолорд почувствовал, что сейчас рассыплется – в его глазах заплескалось отчаяние... но оно тут же сменилось мрачной решимостью.

И он снял маску.

И хлынула Тьма.

До сей секунды Лимбо был словно залит тусклым мертвенным светом, который не есть свет. Вечными сумерками. Теперь они притухли. Тьма ринулась из слепого глаза Худайшидана – и ринулся с ним кричащий клинок.

Иронично на самом деле. Цидзуй – бог смирения. Принятия судьбы. Избавления от страданий. Худайшидан же всю жизнь боролся с судьбой и сам был воплощенным страданием. Под его маской и броней бушевала вечная боль. С самого рождения его мучало проклятие, ибо он родился из зуба поврежденного, изуродованного.

У Древнейшего были и иные поврежденные зубы, но все они погибли давным-давно, в великой междоусобной войне, когда Паргорон тысячелетиями хлестался сам с собой. Лишь Худайшидан выжил и прошел сквозь тысячелетия.

Так феноменальна была его сила воли, что его слушались даже кульминаты. Он мог бы быть величайшим из гохерримов, если бы не досадное увечье. Не вечная боль, отравляющая каждый его вздох.

Но теперь эта боль ударила в Цидзуя вместе с клинком, страшным мечом Душеедом – и убила на месте. Вошла в самую глубь божества, проникла в каждую частицу и пропитала ядом само существо.

Цидзуй издал один лишь стон – и развеялся.

Каждый на поле битвы почувствовал смерть божества. Словно космический ветер устремился во все поры, пронизал все сущее. Предсмертный вопль Цидзуя на краткий миг заполнил все мироздание, захватил умы всех и каждого.