Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

- РАХАТ-ЛУКУМ, - повторил Гламмгольдриг. – ПРИ ЧЕМ ТУТ РАХАТ-ЛУКУМ? Я НЕ ПОНИМАЮ. У ТЕБЯ ОН ЕСТЬ, ЧТО ЛИ? ДАЙ.

- Все есть, о поглотитель... кхм... рахат-лукума! – отчаянно залепетал джинн. – И не только лишь он! Богатейшие дары от моего хана! Много, много даров! И в качестве извинения, и в качестве залога дальнейшей дружбы, и просто как знак уважения к тому, кто обладает столь длинным рядом достоинств, что их невозможно написать даже в уголках моих глаз...

- ЗАТКНИСЬ. ПРОСТО ДАЙ МНЕ УЖЕ ЧТО-НИБУДЬ. ГДЕ МОИ ДАРЫ?

Джинн хлопнул в ладоши – и в сотканной из миражей зале стали появляться дары Великого Хана. В самом деле невероятно щедрые – Каф искренне желал задобрить Паргорон. После того случая с гхьетшедарием, которого убили дикие джинны... крайне досадный инцидент, потенциально способный стать поводом для войны.

А Каф не хотел воевать с Паргороном. Паргорон тоже не хотел, впрочем, но все же чуть меньше. И Гламмгольдриг, великий Желудок Древнейшего, славен в основном тем, что хапает все, что привлекает его жадный взор. Если ему покажется, что демоны могут победить джиннов, выиграв при этом больше, чем потеряв... он немедленно пошлет в Каф легионы.

А Каф, конечно, к войне готов... в целом... но к чему это нужно? Нынешнему Великому Хану девять тысяч лет, и правит он долго... очень, очень долго даже по меркам джиннов. Мало кто в Кафе вообще помнит времена, когда верховным владыкой был кто-то другой.

Великий визирь Барахия, разве что. Этот древний джинн будто с самого начала времен восседал по правую руку владыки. Одряхлел на государственной службе, хоть и бессмертный.

Поэтому Гламмгольдрига было решено умилостивить. Задобрить. И не только его, конечно, но и других демолордов, однако его – в особенности. Ибо слово Темного Господина – решающее, когда заходит речь об объявлении войны.

Скажет он: да будет мир – и будет мир. Скажет он: убейте всех – и хлынут в Каф паргоронские полчища.

А Каф не против полчищ – но если это полчища добрых гостей. Желательно – с туго набитой мошной. Мир джиннов сказочно богат, но всегда рад стать еще богаче.

Своим богатством Каф обычно дипломатические проблемы и решает. Это обходится дешевле, чем сражения.

И сейчас перед Гламмгольдригом одно за другим возникали немыслимые сокровища, в знак дружбы посланные Великим Ханом. Золото, серебро и драгоценные камни, редкоземельные металлы и жемчуга, изумительной тонкости шелка и парча, потрясающие волшебные клинки и чудесные летающие ковры. Богатства, при виде которых любой смертный замер бы в восхищении.

Но что до них было демолорду, владыке Паргорона? Он смотрел с неизбывной скукой во всех своих глазах. Гламмгольдригу довольно было пожелать, захотеть – и он сотворил бы из ничего точно такую же гору сокровищ. В конце концов, его могущество не уступает божественному.

Конечно, сотворенные вещицы котируются ниже, чем подлинные, с историей, памятью и плодотворной Тенью. Алмаз, выкопанный из земли, стоит дороже точно такого же алмаза, которого чья-то воля вылепила из сырой реальности, создала из Хаоса или оформила из молекул иной принадлежности. Но подобные мелочи и пустяки волнуют опять-таки только смертных и тех, кто недалеко от них ушел.

- МАЛОВАТО, - бесстрастно произнес Гламмгольдриг, когда каскад даров иссяк. – ЭТО ВСЕ? ТВОЙ ВЛАДЫКА ХОЧЕТ КУПИТЬ МОЮ БЛАГОСКЛОННОСТЬ ГОРСТЬЮ ИГРУШЕК?

- Это еще не все, о величайший лобзатель небес! – склонился в шесть погибелей, почти завязался в узел джинн. – Внемли же главному из подарков Великого Хана!

Вспыхнул алый огнь – и пред Темным Господином появилась дева удивительной красоты. Черноокая и круглоликая, белокожая и полногрудая, она сразу вскинула руки и начала изгибаться в танце. Во все стороны хлынул жар, от которого вздымались волоски на теле, и даже гороподобный Гламмгольдриг с интересом склонил к ней верхнюю свою часть.

- О, - произнес он. – ГУРИЯ.

- И не просто гурия, о мудрейший из попирателей земли, но лучшая из гурий Великого Хана, - подобострастно произнес джинн. – Пред тобою Анжанна, прекраснейший цветок Кафа! Она создана из шафрана, мускуса, амбры и камфары!

- ПРАВДА, ЧТО ЛИ? – удивился Гламмгольдриг.

Из его пасти выметнулся бесконечной длины язык. Скользнул по задрожавшей от страха деве, облизнул ее с головы до пят, и вернулся обратно.

- НЕТ, - угрюмо сказал Гламмгольдриг. – ТЫ СОЛГАЛ.

- Но... о господин... метафорически, конечно! – залепетал джинн. – Не в буквальном смысле!

- НЕ ВСЕ ПОНИМАЮТ ЯЗЫК МЕТАФОР, ГЛУПЫЙ ДЖИНН. ЗАТО ВСЕ ПОНИМАЮТ ЯЗЫК БОЛИ.

Впрочем, это Гламмгольдриг сказал уже беззлобно. Этот последний дар ему понравился. Пусть это на самом деле не шафран и не амбра, но на вкус все равно приятно.

Гурия – это на самом деле очень ценное приобретение. Подлинная, настоящая небожительница, создание Света. В самом Кафе их немного, они происходят из Джанны, одного из близлежащих Светлых миров. Там они занимаются тем, что украшают своим присутствием сущее, а также прислуживают величайшим из праведников.

И даже там даже одна-единственная гурия – это великая награда. Их не выдают за какие-то пустяки. Обычным праведникам в Джанне полагается только обычная райская жизнь – вдоволь еды, вдоволь отдыха, солнышко греет, дом бесплатный, вот это вот все.

А если тебе выдали гурию – значит, ты и в самом деле молодец. Прожил жизнь правильно, да еще и совершил подвиг. Одержал великую победу – и не тривиальную в битве, но победу над самим собой. Над собственными грехами, злыми умыслами и прочими внутренними демонами.

- Да уж, Гламмгольдриг, наверное, знатно боролся со своими внутренними демонами! – крякнул Дегатти. – Всех победил.

- И переварил, - добавил Бельзедор.

- Э, слабо, слабо! – поморщился Янгфанхофен. – Банальная шутка, банальная!

Поэтому Гламмгольдригу не на шутку польстило, что одну такую гурию теперь дарят ему. Он даже как будто раздулся от важности, хотя и без того походил на самодовольную гору мяса.

- МОЖЕШЬ ИДТИ, - велел он. – А ТЫ, ЗНАЧИТ, АНЖАННА.

- Да, мой господин и повелитель, - прощебетала гурия мелодичным голоском.

Ее лицо прикрывала вуаль. Легкая, совершенно прозрачная. Единственный предмет одежды этой прекрасной небожительницы.

Теперь не стало и его. Воля Гламмгольдрига заставила вуаль улетучиться.

- НИ К ЧЕМУ ЭТИ ФОРМАЛЬНОСТИ, - сказал Гламмгольдриг. – ТЫ ЖЕ ТЕПЕРЬ МОЯ СУПРУГА.

Анжанна невольно съежилась, глядя на чудовищного колосса. Она родилась в Кафе и жила среди джиннов – а джинны меняют облик и форму с немыслимой легкостью, да и в истинном своем виде бывают очень разными.

Но это уже немного чересчур. Даже самый огромный и страшный джинн все же имеет две руки, две ноги и голову... хорошо, иногда четыре руки или две головы.