Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

- Я не знаю, - чуть промедлив, сказала Фиолорен. – Этот бессмертный сильно искалечен.

- Он не оставил мне выбора, - произнес Аэтернус.

- О, я не про это. Ты всего лишь повредил его плоть. Но его разум... он искалечен гораздо сильнее. Я не уверена, что мои чары преодолеют чары Бычьеголового.

- У него нет лучших вариантов. Попытайся. Если не выйдет – сегодня он умрет окончательно.

- Только не убивай его у нас на острове, - попросила Фиолорен. – Это пятно будет сложно стереть.

Аэтернус склонил голову. Он знал, насколько хрупки и чувствительны феи. Даже просто разговоры о смерти им неприятны. Даже намеки на бренность и эфемерность сущего они предпочитают не замечать.

Но мало кто сравнится с этими крошками в искусстве чародейства. Царица Фиолорен была чуть больше ладони Аэтернуса, но когда ее крылышки затрепетали, вовне изошла такая мощь, что у титана захватило дух. Волшебный ветер захлестнул окрестности, омыл Аэтернуса, деревья вокруг, траву и утесы, окружаюшие скрытый Туманом остров. Ласковым, освежающим бризом.

Но в первую очередь – Хасталладара. Эльф будто сам засветился изнутри, когда его окутало этим сиянием. Его кости стали вставать на место, а тело покрылось новой кожей.

И когда его глаза распахнулись, они не были пустыми. В них появилось чувство – пусть и было это в основном страдание.

- Поднимайся, Хасталладар Стегтаниарс, - подал ему руку Аэтернус. – Когда-то ты пытался освободить меня и весь мир. Попробуешь еще раз?

Принц эльфов молча ухватился за его запястье. Той самой ладонью, что скрывала адамантовый коготь. Но Аэтернус не ослабил хватки, а взгляд его даже не дрогнул.

Поднявшись на ноги, Хасталладар с болью глянул на Аэтернуса, на Фиолорен. Перевел взгляд на цветущие луга. Отошел к краю воды, встал так, что волны захлестнули его ступни. Поднял к глазам свои руки – полуметаллические, с посеревшей кожей.

По его щекам потекли слезы. Хасталладар бы закричал – да не мог раскрыть рта. Он смотрел на изуродованные руки, смотрел на скрытый в Тумане горизонт – но видел только погибших эльфов. Видел, как они умирают в битве, как корчатся в пыточных.

Видел свои бесчисленные вины и неудачи.

Видел Заринию, которую Таштарагис на его глазах изувечил и убил.

Зариния. Перламутровая стрекоза садится на механическую кисть Хасталладара, а затем снова уносится, потревоженная порывом ветра.

Зариния. Волны прилива омывают механические стопы... лодыжки... голени...

Зариния. Она оборачивается, мягко и печально улыбаясь.

Но ее больше нет.

Хасталладар упал на колени, судорожно прижав ладони к застывшему лицу.

Его мука была так велика, что Фиолорен тоже сжалась, будто ее ударили. Она вскинула искрящуюся палочку – но Аэтернус покачал головой.

Хасталладар смутно помнил века, прошедшие с тех пор, как в голове что-то потухло. Он не контролировал себя и плохо осознавал. Но самые яркие сцены теперь всплывали перед его глазами – в основном то, как он кого-то убивает. В том числе бывших друзей, союзников. Они узнавали его, называли по имени... Хасталладар не слышал их слов.

Он слышал только ледяной голос Таштарагиса. Только его приказы.

Теперь душу Хасталладара опустошало бесконечное горе. Но вместе с ним из самых глубин поднялась бесконечная ненависть.

Ненависть и решимость. Он больше ни для чего не годен. Ему больше не для чего жить. Само его тело теперь пригодно только для убийств.

И это даже хорошо. Таштарагис в полной мере хлебнет собственного варева.

И все, кто ему помогает.

Хасталладар обернулся к Аэтернусу. Он не мог ничего сказать – но здесь хватило и взгляда. Ладони эльфа и титана снова сомкнулись – и так родилась их дружба.

- Аж скулы от пафоса свело, - заметил Бельзедор, когда Янгфанхофен замолчал.

- Титаны – они такие, - ответил демон. – Привыкай.

- Да уж, с головой у них проблемы, - отхлебнул кагора Бельзедор. – Я с ними сражался несколько раз. Знаю, о чем говорю.

- Но ты же сам...

- Я Темный Властелин. Персонифицированное Зло. Остальное неважно.

Дегатти не встревал. Он терпеливо ждал, пока Янгфанхофен возобновит рассказ. Но тот все не возобновлял и не возобновлял, а потом вовсе принялся мешать что-то в огромной кастрюле, мурлыча себе под нос мелодию.

- Я не понял паузы, - недоуменно сказал Дегатти. – Это что, все?

- А?.. ну да, все, - кивнул Янгфанхофен. – Это история Хасталладара. Его бунта, его падения, его возрождения. Начала его дружбы с Аэтернусом.

- То есть как?.. Ты что, не расскажешь про то, как они потом мутузили всех остальных? Как они нагнули Всерушителей и прогнали Таштарагиса в Паргорон?

- Но ты же это все и так знаешь, - развел руками Янгфанхофен.

- Да, но не в такой интересной форме, как рассказываешь ты.

- Спасибо, - расплылся в улыбке старый демон. – Но это уже будет совсем другая история. Дальнейшие события – это целые десятилетия войн, и это никак не впихнуть в один рассказ. Сбор союзников, череда неудачных решений Таштарагиса, множество сражений и стычек... Я, конечно, гохеррим, и люблю рассказывать про битвы, но ты же не захочешь слушать меня несколько дней?

- Это, конечно, да... – проворчал Дегатти.

- Давай я лучше расскажу о каком-нибудь отдельном ярком эпизоде. И лучше что-нибудь, связанное с Паргороном – об этом я все-таки больше знаю.

- А битвы будут? – спросил Дегатти.

- Будут, будут, - сказал Янгфанхофен, пробуя варево в кастрюле. – Еще пять минут – и готово. Расскажу-ка я вам, пожалуй... хм... о, знаю, о чем я вам расскажу. Одну из моих любимых историй – о трех гохерримах.

- Ты любишь истории о гохерримах, - ухмыльнулся Бельзедор.

- Ну да, они же самые лучшие.

8300 год до Н.Э., Паргорон, Школа Молодых.

Это был очень злой конь. Паргоронские кони все очень злые, но этот выделялся даже среди своих собратьев. Угольно-черный, с бритвенной остроты клыками, при каждом выдохе источающий пламя, он разорвал уже двух конюхов и собирался сделать это с третьим.

Синекожий коренастый храк пытался увернуться от окровавленной пасти. Пытался накинуть на буйного зверодемона узду. Но тварь грозно храпела, дробила пол копытами и норовила отхватить конюху руку.

- Кусается? – раздался сзади звонкий голос.

- Сожрать меня хочет, з-зараза!.. – ответил храк, сжимая конскую шею. – Я за ним еще за жеребенком ходил, но нет, не помнит добра, г-гадина!..

- Отлично, - усмехнулся гохеррим, отбрасывая бедолагу в сторону. – Жеребец как раз по мне.

Почесывая ушибленное бедро, храк с недовольством поглядел на юношу. Гаштардарон, сын Эскетурана, внук Эртизатора, правнук Эльдайбедана. Выпускник этого года. Пришел выбирать себе коня – и, конечно, нацелился на самого буйного ублюдка из всех.