Александр Рудазов - Паргоронские байки. Том 1 [СИ]

- Они на противоположных концах паргоронской чаши, - ответил Гаштардарон чуть более дерзко, чем имел право.

Часы закачались на указательном пальце Мантафарэда. Секунду-другую он хранил ледяное молчание, а потом проронил:

- Бойцу Восьмого следует уметь преодолевать трудности. Расстояние – это всего лишь расстояние.

У Гаштардарона было что возразить, но он не стал этого делать. Мантафарэд ненавидит нарушителей порядка и тех, кто с ним пререкается. Голос он не повышает никогда, но злить его – не самое разумное поведение.

- Виноват, исправлюсь, - чуть промедлив, произнес Гаштардарон. – Могу ли я считать себя зачисленным в легион?

Мантафарэд еще несколько секунд качал на пальце часы. Гаштардарон с любопытством взирал на эту занятную безделушку. Явно примитивное изделие смертных – видимо, памятный трофей. Многие гохерримы сохраняют части тел или личные вещи самых достойных жертв.

- Главное – чтобы тебя таковым считал я, - наконец ответил Мантафарэд. – Учитель Гохерримов дал тебе хорошую характеристику, но не зазнавайся. У меня под началом тысяча легионеров – и их я всех знаю. Тебя – пока что нет. Так что сейчас ты – последний легионер Восьмого.

- Это ненадолго, - пообещал Гаштардарон, глядя своему вексилларию прямо в глаза.

- Иди, - холодно приказал ему Мантафарэд. – Поставь коня в стойло. Подъемные тебе перечислит кастелян.

Гаштардарон запахнулся в плащ и молча вышел. Он гадал, насколько благоприятное впечатление произвел. Кажется, вексилларий не слишком им доволен... или все же нет? Мантафарэд не из тех, у кого все можно прочесть по лицу.

В глубокой задумчивости Гаштардарон спускался по ступеням и сам не заметил, как толкнул одного гохеррима. Тот всего несколько минут назад закончил дуэль, получил глубокую рану в плечо, еще не до конца регенерировал – и случайный тычок заставил его зашипеть от боли.

- Неуклюжий юнец! – вскрикнул он. – Шуки нассали тебе в глаза, что ты не видишь, куда идешь?!

Гаштардарон вспыхнул от ярости. Оскорблений он не сносил.

Молниеносно оценив ауру раненого гохеррима, он увидел, что тот старше его... и значительно старше. Из второго поколения, сын перворожденного.

Темно-багряная кожа, густые рыжие волосы, два длинных тонких рога. Именной клинок – огромный двуручный меч. Знакомое что-то – возможно, Гаштардарон об этом гохерриме слышал.

- Назови свое имя, - потребовал он.

- Я Роскандрахар, сын Росканшидана, - гордо вскинул подбородок раненый.

- Сегодня закончится твой жизненный путь, Роскандрахар, сын Росканшидана, - заявил Гаштардарон. – И это будет жалкая и нелепая смерть – от меча неуклюжего юнца.

- Дерзкие слова, но храбрые, - криво усмехнулся Роскандрахар. – Я бы убил тебя здесь и сейчас, но тороплюсь к вексилларию. Через час, на шестнадцатой площадке.

- Я буду там, - обещал Гаштардарон.

Дальше он шел уже не столько в задумчивости, сколько в беспокойстве. Роскандрахар... Гаштардарон не подал виду, но он действительно слышал это имя. Это один из старейших гохерримов. Возможно, самый старый среди нетитулованных. О нем говорят, что он до сих пор не стал вексилларием только из-за полного отсутствия амбиций.

Что ж, если он соответствует слухам о себе, жить Гаштардарону остался один час.

Но он хотя бы успел стать легионером. И погибнет как легионер.

Или не погибнет. С клинком Гаштардарон равных себе не знал... ну, пока что. У него было не так много возможностей себя проверить. В основном другие юнцы в Школе Молодых, да ее же фехтмейстеры, но они очевидно сражались не в полную силу.

Жевун ожидал Гаштардарона там, где тот его оставил. Гохеррим хлопнул зверя по крупу и повел к конюшне. Успевший проголодаться жеребец мотал головой, храпел, клацал зубами. Его ноздри раздувались, он искал кого-нибудь цапнуть... резко дернулся в сторону!..

Гаштардарон натянул узду, но было поздно. Клыки Жевуна впились... к счастью, не в живую плоть, а только в жареное мясо. Огромный, сочащийся жиром кусок, что держал приземистый гохеррим с огромным пузом.

От неожиданности тот разжал пальцы – и закуска исчезла в пасти паргоронского коня. Гохеррим протестующе взревел – а еще двое глумливо захохотали.

- Моя отбивная! – схватил Жевуна за морду гохеррим. – Отдай, каналья!

- Забудь о своем мясе, Грагголовагг! – воскликнул другой. – Его больше нет!

- Тебе на пользу! – осклабился третий. – Скажи лошадке спасибо, она заботится о твоей фигуре!

Отсмеявшись, они отошли, а Грагголовагг надвинулся на Гаштардарона грудью. Была та похожа на бочонок, да и руки напоминали пару окороков. Тряся тройным подбородком, гохеррим объявил Гаштардарону:

- Не знаю, кто ты, но лучше пиши завещание!

- Не кипятись так, - сказал Гаштардарон. – Я куплю тебе новую отбивную.

- Дело не в мясе, а в чести! Через час на шестнадцатой площадке – иначе я заклеймлю тебя трусом!

Гаштардарон чуть отодвинулся, окидывая Грагголовагга свежим взглядом. Блестящая бронзовая кожа, вислые усы и чуб на бритой макушке, на затылке два саблевидных рога. Именное оружие – широкий зазубренный ятаган.

Нет, об этом жирне Гаштардарон раньше не слышал.

- На шестнадцатой так на шестнадцатой, - кивнул он. – Через час так через час.

Сдавая Жевуна в конюшню, Гаштардарон криво усмехался. Только попал в легион, а уже две дуэли. Прелюбопытная ситуация. Даже если он сумеет одолеть Роскандрахара, его точно добьет Грагголовагг.

Кастелян-бушук перевел на счет Гаштардарона пять условок. Подъемные начинающему легионеру. Собственный его клинок почитай что пуст – в нем только душа жертвы, принесенной Гаштардароном сразу после выковки.

Возможно, уже через полчаса она освободится. После гибели гохеррима клинок утрачивает силу. Становится обычной железкой. Иногда чуть более могущественной, чем ковырялки, которыми сражаются смертные, но и только-то.

Гаштардарон даже не пошел взглянуть на свою квартиру. Скарба у него все равно нет. Расквитавшись с бушукскими формальностями, гохеррим сразу направил стопы к дуэльной площадке.

Но немного времени у него еще оставалось – и он позволил себе задержаться, заслышав песню. Две молодые гохерримки, склонив головы, внимали легионеру с золотой кожей, светлыми волосами и тремя загнутыми рогами. Тот исполнял серенаду – густым красивым басом, невольно заставляя остановиться.

Лица его Гаштардарон не видел. Только лица девушек – и им явно очень нравилось. Они старались сохранять невозмутимость, но их выдавали блеск в глазах и легкие улыбки.

Только вот... подойдя еще чуть ближе, Гаштардарон заметил шевеление в длинных волосах певца. Туда будто что-то забралось... о, паргоронский котенок. Эти мелкие паразиты постоянно лезут куда попало, чтобы поиздеваться. Видимо, замыслил испортить песню.