Ольга Пашнина - Богиня хаоса [litres]

– Ты бы хоть спросил. Может, между «ничего» и «хоть что-то» она выберет второе.

– Это то, что я видел? Хоть что-то? Похоже, пришло время напомнить, что хоть я и не против вашего с Бастианом… м-м-м… «чего-то», но он все же мой преподаватель, а ты – адептка моей школы.

– Эй! Тебя ничего не смущает?

Это мне говорит директор школы, крутивший роман со своей бывшей студенткой и с… э-э-э… будущей?

– Смущает, – честно признался Крост, – однако я все еще лелею надежду, что мой пример еще не привел к тому, что все мои преподаватели спят со студентками. Очень хочется верить. Ты не представляешь, как.

– Ну верь, верь. Лорелей явно дает за зачеты.

– Кто бы еще брал. Если дать слабину перед адепткой Гамильтон, от нее довольно сложно…

– Отделаться?

– Я этого не говорил.

– Но подумал.

– А ты не оскорбляй сокурсников.

– А им, значит, присылать мне гробы можно?!

– Нельзя. Можешь официально мне пожаловаться, и я ее накажу.

– Ты ее не накажешь, а пожалеешь. Скажешь, что иначе Лорелей умрет, напомнишь, как страдала Брина в закрытой школе, и мне станет стыдно. Мог бы и разрешить ее пооскорблять.

– Зачем? Ты ведь хорошая добрая девушка, зачем опускаться до оскорблений?

Я заозиралась.

– Ты сейчас с кем говоришь?

Кейман закатил глаза.

– Ладно, и сколько пар я пропустила? Сегодня хотя бы нет тренировки, но уточни, какому именно магистру ты меня сдашь, чтобы я придумала отмазку.

Ответ удивил:

– Никакому. Сегодня у тебя выходной, я разрешил и всех предупредил.

– Ого… это наказание или награда?

– Ты потратила много сил. Надо восстановиться. Хорошо, что ты интуитивно пошла на холод, но вообще могла бы предупредить. Я искал тебя половину ночи и чуть было не поднял по тревоге всех магистров.

– А что делал первую половину?

Я все же не удержалась и зевнула. Неожиданный выходной пришелся как нельзя кстати, пара часов сна в теплой постельке мне бы не помешала.

– Вторую, – поправил Кейман, – я нашел вас часа в три ночи, но вы так мило и сладко спали, что во мне даже шевельнулось что-то напоминающее материнский инстинкт. И я подождал до утра.

– Ладно, мать драконов, тогда если ты не собираешься вернуть меня за парту, то зачем искал и в итоге разбудил?

– Сейчас поймешь, – туманно ответил Кейман.

И я припустила за ним, ускорив шаг. Вдруг пропущу что-то важное и не пойму? Второй раз ведь не объяснят.

Так, в атмосфере глубочайшей интриги, мы дошли до дверей моей комнаты. Я успела мельком взглянуть на часы в холле и удостоверилась, что все уже разбрелись по аудиториям. Сколько же мы проспали! И какой сильный получился расход магии, что я до сих пор чувствовала усталость.

Кейман достал из кармана ключ и отпер дверь.

– Да что это такое-то! Ходите ко мне в комнату, как к себе домой! Клянусь, в ближайший выходной куплю навесной замок и буду запираться на него!

– Не буянь. Я пришел, как дурак, чтобы отдать тебе вот это, а тебя нет, ты спишь с рептилией.

С этими словами Кейман протянул мне коробку размером с небольшую книгу и… охапку свежих ярких ирисов.

– Это мне? – растерялась я. – Зачем?

– Затем, что ты помогла Яспере. Я не одобряю такой риск, хотя и понимаю, что уже не могу тебе запретить принимать решения. Но я благодарен, что ты забыла о том, что она тебе говорила, и помогла ей.

Я так растерялась, что ляпнула фразу, которая определенно стоит первой в списке «Миллион фраз, которые не стоит говорить».

– Ты принес мне цветы за спасение Ясперы?

– Почему ты воспринимаешь все так… прямо? Бастиан подарил тебе серьги за спасение Брины, а я, значит, нищий жлоб и отделался цветами? Почему ты не можешь допустить, что тебе просто решили сделать приятное? Потому что ты устала, потому что букет цветов и пирожные тебя порадуют? Как и серьги. Кстати, симпатичные.

Я рефлекторно коснулась невесомых ниточек. И как только не потерялись, пока мы летали! Это была бы трагедия.

– Но если тебе нужно что-то конкретное…

– Нет! – поспешно замотала головой. – Мне ничего не нужно. Я сделала это просто… просто потому что могла.

– Тогда не думай о том, что тебя можно радовать только в оплату чего-то. Это не за то, что ты сделала. А за то, что не отвернулась, когда могла и имела право.

– Пирожные, – улыбнулась я, заглянув в коробку. – Черничные.

Ирисы и черничные пирожные.

– Я скажу, чтобы тебе принесли чай. Постарайся отдохнуть хотя бы до ужина.

– Прости, – вздохнула. – Я не считаю, что мне дарят цветы или серьги за чье-то спасение. Просто я не очень понимаю… как по-другому. То есть… я же просто исправляла то, что натворила сама. За это не благодарят.

– Ну-ка, подними голову.

Я попыталась увернуться, чтобы скрыть накатившие слезы, но разве от него спрячешься!

– Ты очень не любишь, когда тебя называют Таарой. Но, по-моему, никто не напоминает тебе о ней больше, чем ты сама. Если хочешь быть Деллин, носить имя Деллин и поступать как Деллин – прекрати пытаться расплачиваться за чужие грехи. Я принес тебе цветы, потому что ты любишь цветы. И пирожные, потому что сладкое полезно после ритуала. Даже если бы ничего не получилось, я все равно бы все это принес, потому что оно тебе сейчас нужно.

– Но ведь без цветов, да?

Кейман задумался.

– Да, пожалуй, в этом случае они бы смотрелись странно.

Я фыркнула, правда, скорее показалось, что шмыгнула – отменившиеся рыдания превратились в забитый нос.

– Спасибо. Мне очень нравятся ирисы.

– Вот, уже лучше. А теперь – спи, совратительница драконов.

Разве можно спать, когда у тебя есть такие пирожные? С нежным бисквитом, сливочно-сырным кремом и целой горой черники. Крупной, сладкой, насыпанной прямо горкой сверху аккуратного сладкого треугольника.

– Кейман, – уже когда он был в коридоре, я вспомнила, что хотела спросить, и высунула голову, – а когда ты нас нашел, Бастиан был человеком?

– Он пока мало смахивает на человека. Но, пожалуй, находится на верном пути.

Зачем-то посмотрев на люстру, Крост ушел, оставив меня в глубокой задумчивости.

– Ничего не поняла, – призналась я себе.

Потом все же поддалась усталости. На столе уже появился пузатый чайничек с ароматным чаем, прямо к пирожным, но я решила оставить его на потом. Свежее постельное белье приятно хрустело от чистоты. Я забралась под одеяло и прижала к себе большую охапку ирисов. Некоторые цветы еще даже не распустились. Приятный ненавязчивый запах цветов смешивался с запахом чистого белья и окутывал уютом.

Нужно было поставить цветы в вазу, но я не смогла, рассудив, что за несколько часов им ничего не будет. Может, спать в обнимку с букетом было и глупо, но, в конце концов, многие люди спят с тем, что им дорого: с любимыми подушками, игрушкой…