Владислав Янович - Я не помню, как провел лето [СИ]

Аука рефлекторно попыталась спрятать за спиной "букетик" недожаренных птичек на палочках-шампурах, но тут же, печально поникнув, протянула тушки Марсу.

— Да что случилось?! — разозлился я, — Чего вы вдруг, как на похоронах?

— Сам не видишь, что ли? — скривился в очередной гримасе Серый и кивнул на горы.

И тут меня, как стукнуло: никакое это не "северное сияние". И летом подобного, как правило, не случается. Только поздней осенью и зимой, когда закрыты перевалы, а в деревне из жителей не одни старики и молодежь вроде нас и младше. Немного успокаивает, что свечение над горами не означает непременных грядущих проблем. По крайней мере, у нас. Но проблемы все равно будут. Иначе бы это фальшивое северное сияние не называли неприятным словом "пробой".

Сначала это были сказки на ночь. Рассказываемые мамой. И почти во всех главными героями были путешественники. Причем, не колобки и лягушки, а люди (или не совсем люди). А их дороги пролегали не между городами и странами, а между мирами. Даже про приключения Синбада-Морехода мама рассказывала по-своему: "Разразилась ужасная буря. Волны вздымались выше самой высокой мачты. Трех матросов Синбада смыло за борт, а одного придавило сорванными бочками. Внезапно яркий свет озарил тучи и волны. Такой яркий, что Синбад на мгновение ослеп. Когда же зрение к нему вернулось, бури как не бывало. На чистом небе сияло солнце, отражаясь в спокойной воде… Спишь?" "Нет, — мужественно подавив зевок ответил я, — Синбада опять в другой мир забросило?" "Да. Спи уже." "А в какой?" "В мир гигантских птиц… Все, хватит спрашивать." "Ну ма-ам, один-один вопросик еще!" "Ну, если "один-один"…" "А как корабль без портала в другой мир забросило? Ты же говорила, что всегда надо портал строить? И…" "Это уже не "один-один". А забросило… Иногда бывает и так. Случайный пробой…"

Потом это были уроки, а точнее, лекции бабушки. Которые не казались мне чем-то нужным.

— Я ведь все равно все забуду.

— Ты ошибаешься, Алексей. Знания останутся, просто будут доступны в конце третьего круга крови, то есть, после того, как тебе исполнится двадцать лет и твой энергетический каркас полностью сформируется. А пока — да, только на время пребывания здесь, но об этом я тебе уже говорила.

"Здесь" — это в Междумирье. Странном переходном пространстве, которое невозможно миновать, если путешествуешь между мирами с различной энергетикой. То есть, при любом путешествии между мирами. И не важно, используешь ты искусственный или естественный портал, или попал в случайный пробой. Без того, что сделает с тобой Междумирье, тебя просто разорвет на кварки или случится еще какая пакость. И речь идет не только о банальном "выравнивании потенциалов": Междумирье преобразует твое "громкое" в "стеклянное", а "печальное" — в "хрустящее".

Каюсь, когда бабушка приводила мне эти примеры, я с идиотским апломбом заявил, что не вижу особой разницы и предложил грохнуть о стену стеклянный стакан. Бабушка в ответ взъерошила мне волосы: "А ты сможешь так разбить стакан, чтобы он остался целым?"

Еще более непонятными были лекции об энергии миров. Никакой строгой классификации, типа периодической системы Менделеева: потому что кроме атомарного веса, скажем, водорода, огромное значение имело "молодой" это водород или "старый", "любопытный" или давно пребывающий в стагнации… Бредово звучит, да? Впрочем, как и любые попытки "объять необъятное". Живет же человечество без "единой теории поля" и ничего: в космос летает, из водорода бомбу сделало. А кот Шредингера с удовольствием жрет "Вискас".

Когда мы добрались до деревни, "северное сияние" почти выдохлось. Что-то похожее на зарницы еще периодически вспыхивало над горным кряжем, да изредка простреливали небо наискосок беззвучные молнии, похожие на перья жар-птицы.

Перед домом Тети Лизы было людно. Кроме самой Тети Лизы, алебастроволикой и кикиморы подошли несколько незнакомых старушек, и прикатил на своей коляске отец Марса.

Женщины о чем-то негромко и спокойно беседовали, иногда поднимая головы: мол, как там катаклизм, не закончился? Наверное, успели все обсудить и принять какие-то решения, а потом просто задержались поговорить о вещах действительно важных, а не сиюминутных, типа апокалипсиса. Даже представил, как Тетя Лиза, указывая на особенно яркий всполох, вздыхает: "Красиво. Вот такие бы цветочки посадить." А ей вторят: "Попробуй медную стружку под кустом закопать." Словно в небесах не зловещие знамения а обычный салют по незначительному поводу.

Зато отец Марса переживал за всех, наворачивая круги по двору. Мощная рама коляски, казалось, гнулась на резких поворотах и дымилась резина широких колес. Хотя… вру. Это ведь у Дяди Викела привычка такая. Когда о чем-то задумывается. Были бы ноги — ходил из угла в угол, а так — вот, на коляске…

Само собой, именно Дядя Викел нас первым и заметил. И наехал. Во всех смыслах.

— Это куда это вы собрались, а? В поиск?! Марисел, это что за..! Я тебя спрашиваю!

— Бать, да ты чо? — ужавшийся раза в три Марс попытался укрыться за маленькой, но несокрушимой спиной Ауки.

— Дядя Викел! Дядя Викел! — отважно распушив хвост, бросилась на защиту друга Аука.

— О, ты смотри, они еще и вооружились! А ну, давай сюда арбалет! — это уже к Серому.

— Да Дядя Викел! — крикнула Аука и даже ногой притопнула, — Мы никуда ни…

— Чего кричишь? — на мгновение отвлекся отец Марса, одновременно протягивая могучую руку Серому. Ладонью вверх. Чтобы, значит, вкладывать арбалет было удобнее. И пальцами эдак пошевелил. Повелительно.

Посеревший Серый (хех! каламбурчик, однако!) отчаянно затряс головой из стороны в сторону и начал мелкими шажками отступать со двора.

Тут, как кавалерия из-за холмов, налетели бабушки. Для начала они хором перекричали и заставили успокоиться отца Марса. Затем бабушки Аурики и Рейнгарда надавали внучкам и внукам подзатыльников. (Ха! А мне-то не перепало! Тетя Лиза только встала рядом, контролируя.)

Наконец, дело дошло до вопросов "какого рожна?" и "куда, собственно?".

— Да никуда! — всплескивала руками Аука, — НИ-КУ-ДА!

Марс при этом тяжко вздыхал, понимая, что его отца сейчас не переубедить. Не объяснить, что никуда они собирались уходить, а наоборот — вернулись. Раз уж батя почему-то решил, что "великолепная четверка" наладилась в поиск, то все — любые доводы и доказательства отметаются с ходу, а любые эмоции только отягощают вину и увеличивают наказание.

От спанья на перине я отказался, хоть это было и нелегко.

— Опять на чердак свой хочешь? — все-таки сдалась Тетя Лиза, — Ведь просквозит тебя там. О-хох! Створки-то до конца не открывай…

— Хорошо, — я послушно кивнул, — Спокойной ночи.

— Да уж, спокойной… Ладно, иди давай. Утром из Города должны подъехать — как раз вся эта катавасия закончится. О-хох! Я там тебе верблюжье одеяло положила, если зазябнешь — укройся…