Матьё Габори - Сумеречные королевства

Положил кинжал на крышу и сделал несколько шагов вперед. Стражник пошире расставил ноги, чтобы удержать равновесие на шаткой крыше, а затем громко свистнул, привлекая внимание товарищей. Его оружие находилось всего в двух локтях от моего лица. Внезапно я нырнул вправо, протянув руки к черепице, зависшей над пустотой. Я рванул ее и тут же упал плашмя, увернувшись от просвистевшего арбалетного болта. Ряд черепиц задрожал, и солдат потерял равновесие. Он грязно выругался и попытался отскочить от края крыши. Слишком поздно: тело качнулось назад, грохнулось на водосток, соскочило с него и устремилось вниз. Крик мужчины умер, едва успев родиться, — тут же последовал глухой удар о мостовую.

Я вскочил на ноги и увидел отряд солдат, спешащих в моем направлении. Пот заливал глаза, но я снова атаковал замок. Он поддался с глухим лязгом. Не теряя ни секунды, я перемахнул через порог и наткнулся на заслон из троих здоровенных детин с самыми зловещими физиономиями. Бандиты, облаченные в кожу и вооруженные дубинами.

— Сматываемся, парни, милиция идет за мной по пятам! — заорал я, и попытался проскользнуть мимо них.

Один из бандитов вытянул руку, загораживая проход:

— Прощения просим, Принц. Однако нам надобно, что милиция оставила нас в покое.

С перекошенным лицом я отпрянул.

— Вы осмелитесь сдать сенешалю Принца воров?

— Ну не то чтобы, — тихо запротестовал тот, кто начал разговор. — Лично мы никого сдавать не собираемся. Просто сообщаем, что эта дорога для вас закрыта. Вот и все.

Сквозь открытую дверь долетал шум приближающихся шагов, топот становился все громче и громче.

— Эй, парни, дайте мне пройти. Я, как-никак, Принц Маспалио!

— Нам жаль.

Никогда не забуду эту троицу. Я развернулся на пятках с намерением вернуться на террасу, оборудованную на крыше. Миновав дверь, я оказался лицом к лицу сразу с тремя солдатами. Двое из них подняли арбалеты, а третий, обнажив шпагу, потребовал, чтобы я сложил оружие, не оказывая сопротивления. Тем не менее я попытался добраться до лестницы, ведущей вниз, на улицу: проскочил мимо двух стражников, но слишком поздно заметил занесенный эфес шпаги, который с размаху врезался мне в лоб.

Вспышка боли. Вязкая пелена. Я потерял сознание.

Карцер был крошечным. Каждая стена не длиннее пяти локтей. Сырая клетушка без окон, выложенная старыми мшистыми камнями. Я валялся на соломенном тюфяке, выряженный в рубаху из грубой шерсти. Очнулся я в обществе великана, который уже стал моим добрым приятелем. Вооружившись барабаном, великан бушевал в и без того раскалывающемся черепе. Там, куда врезался эфес шпаги, запеклась корка крови. Но рана была нетяжелой. А вот моя нога, так та разболелась не на шутку.

Охранники оказались людьми приличными и не стали снимать повязку. Я размотал бинт, и обнаружил, что рана затянулась; боль доставляли сероватые пятна, опоясывающие лодыжку — следы от ядовитых шипов. Пертюис предупредил меня: эти пятна сами по себе не страшны и обычно исчезают через четыре или пять дней после ранения.

Я снова тщательно забинтовал ногу, и так как спать у меня решительно не было никакого желания, начал анализировать сложившуюся ситуацию. По всей очевидности, меня доставили в тюрьму Дворца Стали. Я еще раз припомнил, какое количество солдат задействовал в операции сенешаль. Чего ради он решился нарушить неофициальное соглашение с процветающими гильдиями Проходных дворов? На протяжении десятилетий милиция даже не совалась в этот квартал: в обмен на невмешательство в ее дела воровская братия платила городу немалую дань со своих доходов. Конечно, таким образом власти обманывали мирных граждан Абима, но этот обман позволял поддерживать хрупкий мир в городе, мир без лишнего насилия.

Ощущая смутную тревогу, я задался вопросом: уж не надавила ли Бездна на Стальных судей? Если это так, то мне следует готовиться к самому худшему.

В самом мрачном расположении духа я заставил себя проделать серию физических упражнений, лишь бы занять голову. Прошло несколько часов, когда в двери распахнулось крошечное окошко и до меня донесся приказ:

— Маспалио, встать!

— Я хочу есть.

— Потом поешь. А сейчас встань лицом к стене.

— Сначала я хочу поесть.

Дверь с грохотом отворилась. В проеме возникла фигура огра, щеголявшего черной с золотом формой элитной гвардии Дворца Стали. Солдат гаденько улыбнулся, одним махом пересек камеру, схватил меня за шиворот и встряхнул.

— Не желаешь разрушать стереотипы, да? Недаром про фэйри говорят: «Сам маленький, но глотка здоровенная»?

К поясу стражника была приторочена массивная шпага, в левой руке он держал короткую палку, окованную железом. Огр толкнул меня к стене и с размаху стукнул по почкам. Чтобы не взвыть от боли, я до крови закусил губу, а затем сполз на пол.

— Вот видишь, я предпочитаю, чтобы между нами установилось полное взаимопонимание, — выдохнул мой мучитель. — Я разрешаю тебе быть маленьким, но советую забыть о «здоровенной глотке». Не здесь, не со мной. Понял?

Молчание. Стражник обрушил палку на мое бедро.

— Понял?

— Думаю, да, — слабым голосом пробормотал я.

— Тем лучше. А теперь пойдем. Тебя хочет видеть сенешаль.

Тот, кого прозвали Душой Стали, принял меня в своем кабинете — большой комнате, обшитой светлыми древесными панелями. В центре комнаты возвышался металлический стол, намертво крепившийся к полу.

В камине из белого мрамора трещал огонь. Сенешаль Мадокьель стоял ко мне спиной, протянув руки к пламени. Он носил черный костюм, перетянутый в талии широким поясом, расшитым золотом, и высокие сапоги из темной кожи. Его светлые прямые волосы тонкими прядями ниспадали на плечи.

— Оставьте нас, — приказал он, не поворачиваясь.

Хорошо поставленный бесцветный голос. До безобразия ровный.

— Подойди, погрейся у огня, Принц. Во дворце, как всегда, холодно.

Я пристроился рядом с ним. Он чуть повернул голову. Я увидел знакомое восковое лицо с ястребиным профилем, тонкий нос и стальные шарики глаз, в которых отражались сполохи пламени.

— Ты удалился от дел четыре или пять лет назад?

— Шесть.

— Даже так…

— Если уж беседовать о скоротечности времени, то я бы предпочел это делать у себя дома, за стаканчиком доброго вина. Так почему я здесь оказался?

— Это ты мне должен сказать. Признаюсь, я никогда не думал, что ты способен на убийство.

— Я не убивал Адифуаза. Вокруг меня плетется заговор.

— А что скажешь о других преступлениях?

— О каких еще преступлениях?

— Например, об убийстве девицы Жехины. Ты ее знаешь?

— Да, она моя хорошая знакомая, я бы сказал, подруга. Она делала пряжки для моих нарядов.

— Как давно ты ее видел?