Матьё Габори - Сумеречные королевства

Ожидая захода солнца, Фейерверщик обосновался за столиком ближайшей таверны, чтобы следить за входом в пансион. Конечно, жильцы покинули свое убежище, но Октанса смущали солдаты городской милиции — трое или четверо человек, — которые постоянно кружили по кварталу.

Сумерки уступили место ночной темноте. Октанс расплатился с хозяином таверны, вышел на улицу и ступил на пустынную мостовую. Ему требовалось побыть одному, чтобы сконцентрироваться, целиком и полностью подчинить себе дар: тогда его тело будет отражать все цвета, что есть в округе. Понемногу фигура Фейерверщика растворилась: он, словно хамелеон, слился с окружающими декорациями, превратился в едва заметную тень, которая проскользнула вдоль центрального фасада и взломала ставню, чтобы проникнуть в пансион. Стражнику, застывшему на углу улицы, показалось, что он заметил чей-то неясный силуэт. Солдат моргнул — никого. По всей видимости, служака задремал на посту. Он вытер пот с шеи и про себя проклял бесконечную ночь, которая только начиналась.

Нервы натянуты до предела — Октанс в потемках пробирался по дому. Пересекая пустынные комнаты, Фейерверщик невольно вспоминал одни и те же картины, которые возвращались к нему в страшных снах. Притихший дворец, безумный бег по пыльным коридорам и холлам, поиски любовников, сплетенных в объятиях.

Октанс закусил губу до крови, чтобы прогнать пугающие видения, и поднялся на второй этаж. Его вели сапфирово-голубые мазки, которые становились все интенсивнее, насыщенней по мере приближения к комнате фэйри. Фейерверщик касался руками старых стен, его пальцы воровали следы, цветные пятна, которые украсят его фейерверк.

Наконец он проник в святая святых Маспалио, это место было просто испещрено голубым цветом, который ровно светился в темноте. Наступил решающий миг: Октанс коснулся самой сути Принца, обнаружил совершенную подпись, которую он теперь не спутает ни с какой другой. Его глаза жадно вглядывались в хорошо видимые пятна, оставшиеся на спинке стула или на одеяле, лежащем на краю кровати.

Мужчина приблизился к окну и внезапно застыл. Какой странный росчерк, здесь, прямо перед ним, на складке занавески. Октанс наклонился и дрогнувшей рукой осторожно потрогал ткань. Этот след заинтриговал палача. Затем он заметил еще один, точно такой же, на подоконнике. Сомнения захлестнули душу Фейерверщика. Эта цветовая подпись как две капли воды походила на подпись Принца Маспалио, но все же имелось в ней некое почти незаметное отличие. Октанс точно знал это. Он не мог сказать, откуда возникла подобная уверенность. Просто знал, и все.

В душу закрались сомнения. Быть может, фэйри знает о чудесном даре? На Октанса накатили самые противоречивые чувства: страх быть обманутым, боязнь столкнуться с врагом, который располагает сведениями о его могуществе, и радость от возможной встречи с братом, с существом, который владеет тем же даром, что и он сам.

Фейерверщик не находил иного объяснения. Даже близнецы не оставляют настолько похожих следов. Его охватило небывалое возбуждение, кровь вскипела в венах. Брат… Он, Октанс, больше никогда не будет одинок. А ведь он уже давно смирился со своим одиночеством, долгие годы жил с мыслью, что уникален, и вот появилась особа, которая сможет понять его, разделить его чаяния, и именно эта особа числится в списке жертв Фейерверщика.

Когда Октанс покинул дом и выскочил на улицу, по его лицу струились слезы радости.

Мелисса, распростершись на кровати, наблюдала за крошечным созданием Бездны. Его поражение было настолько очевидным, что в какой-то момент горгона начала поддаваться, пожертвовала несколькими пешками, дабы демоненок уверовал в победу. Он носился по шахматной доске и с таким трогательным усердием передвигал фигуры!

— Шах и мат, — вздохнула она, когда время подошло к полуночи.

Демоненок испустил яростный вопль.

— Я был близок к победе, я это знаю! — проверещал он.

— Спокойно, спокойно, ты отлично оборонялся.

— Нет, вы вели нечестную игру, вы затягивали партию. Впрочем, вы мне нисколько не помогли. Мое поражение — целиком и полностью ваша вина! — воскликнул малыш, тыча пальчиком в весьма смелое декольте хозяйки.

— Ты утомил меня, возвращайся в бутылку.

— Оденьтесь, как настоящая вдова, тогда ничто не будет меня отвлекать, и партия будет не такой сложной, вот увидите…

В два прыжка демоненок пересек комнату, проскакал по клавишам клавесина, взял несколько резких нот, словно хлопнул дверью, и, ворча, юркнул в бутылку.

Мелисса совсем не хотела спать. Она в очередной раз подошла к окну и залюбовалась блуждающими огнями, танцующими в стеклянном шаре. Что будет, если она выйдет на улицу? Она легко может спрятать гадюк под вуалью, закутаться в плащ и прогуляться по улицам. О, как бывшая обитательница Межбрежья мечтала о грубых мозолистых руках, о яростном, коротком совокуплении где-нибудь в темной подворотне. Горгона вспоминала пальцы Пана, которые столь умело терзали ее тело, что она начинала кричать от удовольствия.

Но вот Мелисса заметила две фигуры, возникшие в зеленоватом ореоле. Она узнала бледное, костистое лицо Опалового. Должно быть, его провожатый — Кривляка собственной персоной.

Горгона поспешно привела в порядок одежду и вздрогнула, когда медный молоток стукнул о входную дверь первого этажа. Одна из змей взвилась в воздух, высунув раздвоенный язычок.

— Красавица моя, — сказала Мелисса, поглаживая мордочку гадюки, — а вот и мой супруг…

Удивительная новость растревожила воровское братство Абима: Принц Маспалио вернулся. Старики с умным видом качали головами, молодые бандиты рассуждали о мотивах, толкнувших Маспалио на подобный поступок, но на самом деле никто даже представить себе не мог, почему фэйри решил вернуться.

То, как он захватил власть, потрясло все Проходные дворы. Сандени, некогда сменивший Маспалио и вставший во главе гильдии, уступил свой титул, не оказав ни малейшего сопротивления. Приближенные Сандени пытались образумить главаря, но Принц ничего не желал слушать. Если не вдаваться в детали, то все произошло следующим образом: Сандени объявил о конце своего правления, возвел на престол Маспалио и с наступлением темноты покинул город, даже не сообщив своим верным лейтенантам, куда направляется.

А вот фэйри изменился. Его амбиции, планы на будущее гильдии смутили ветеранов и привели в восторг новобранцев. Те, кто оставил гильдию скорее со скуки, вновь вернулись в ее ряды: Маспалио объявил, что намерен оспаривать территории конкурирующих гильдий, не заботясь о хрупком мире, установившемся в воровском квартале несколько лет назад.

Обеспокоенные Принцы воров срочно созвали тайный совет, на котором обсудили возвращение Маспалио, наделавшее столько шума. Надо ли воспринимать всерьез угрозы фэйри? Некоторые из старожилов не постеснялись вспомнить смутные времена Маленькой войны, во время которой в Абиме в первый и последний раз появился Король воров.