Татьяна Коростышевская - Кисейная барышня

— Ах, Фимочка! Ограбили! Лулу-мерзавка!

Я отобрала у кузины носовой платок и флакончик с ароматической солью, промокнула слезные реки, втерла в виски по капельке снадобья:

— Может, в нумер вернемся, водички попьешь?

— Не могу! — горестный стон. — Не могу-у! Колечко с бирюзой и брошь!

— Я тебе другие подарю, еще лучше.

Но Натали меня не слушала:

— Смотрю, нет драгоценностей. Я сразу к Ивану побежала, чтоб он мерзавку к ответу призвал, а его нет-у-у!

Я посмотрела на дверь зоринского номера.

— У прислуги спрашивала, куда твоя воровка из отеля отправилась?

Натали подняла на меня красные от слез глаза:

— Не оставляй меня, Фимочка! Меня теперь любой обидеть может! Любой… Лулу… мерзавка… к ответу…

Поняв, что слова мои услышаны не были, я потянула кузину за руку:

— В управу пойдем, сообщим о краже.

— Но Иван?

Видеть господина Зорина мне совершенно не хотелось.

— Мы, сестрица, и сами с усами. Околоточный надзиратель мне знаком, он городового на причал отправит, если гризетка твоя с острова уплыть надумает, там ее, голубушку, и арестуют.

Всхлипывания Натали стали совсем уж неразборчивыми, но она послушно поднялась на ноги.

— Фимочка, — кузина заметила Гавра, ожидающего нас у стены, — умоляю, избавься от этого исчадия бездны. Мои чувства, и без того расстроенные, не вынесут, не… И-ик!

Гаврюша в руки дался, но зарычал, когда понял, что я несу его обратно в наши апартаменты.

— Это не арест, — шептала я в мохнатое ухо. — И не наказание. Посиди дома, пока я с Наташкой до присутствия прогуляюсь. Ты же видишь, не в себе она, а когда дева не в себе, под нее и прогнуться разочек можно. Ну будь умницей, разбойник. Обещаю гостинец принести. Чего желаешь? Пирожок? Рыбки свежезажаренной? Или хочешь, чайку велю тебе изловить?

При слове «чайка» кисточка на ухе дернулась.

— Глупость сболтнула, — пошла я на попятную. — Не хватало еще горничных фраппировать птичьими останками на шелковых простынях.

Кот был очень горячим и показался мне несколько вялым.

Я уложила его в спальне, велела:

— Согревай постель. Раз ты у нас кот сонный, будешь меня нынче ко сну сопровождать.

Пока я возилась с Гавром, кузина успела заглянуть к себе, умыться, поправить прическу и надеть шляпку для прогулок.

— Надо разыскать Ивана, — твердо сказала Натали, беря меня под руку. — Барышни не могут посещать присутствие без сопровождения.

— Друг друга барышни сопроводить не могут? — переспросила я, понимая, что малой кровью не отделаюсь.

Сейчас придется искать Зорина, лепетать ему про заколки с колечками, выносить его презрительные взгляды. Конечно же он подумает, что идея от меня исходит, он подумает, что я за ним бегаю! Точно подумает, я бы на его месте решила ровно так. Меня бросило в жар и озноб одновременно. Воспоминания о позорном моем поцелуе болезненно отозвались в сердце.

— Лариса Павловна нас сопроводит.

Возражений я не слушала, подозвала дежурного портье. Тот сообщил, что госпожа Шароклякина отправилась в библиотеку, а то, что отправилась она туда отнюдь не в одиночестве, сообщить не удосужился. Поэтому первым, кого я там увидала, был свидетель моего давешнего позора.

Я шла, будто босиком по раскаленным углям. Главное, не разреветься, главное, не искать его взгляда, главное…

— Лариса Павловна, — звонким голосом позвала я, сбрасывая оцепенение, — голубушка…

И, не снижая темпа, принялась тормошить матрону. Если напор мой будет достаточно силен, мы успеем покинуть библиотеку, избежав беседы с чародеем. Не удалось. Низкий зоринский бас вызвал дрожь по позвоночнику.

— Это было бы чудесно! — воскликнула Натали на его предложение.

Я возразила, уже понимая, что страдания мои растягиваются по времени. Но, к счастью, госпожа Шароклякина потрусила бодрой рысцой, и кузина с Иваном Ивановичем несколько отстали.

— А Гаврюшенька-то за нами поспевает? — обернулась Лариса Павловна.

— Я его в апартаментах заперла, у них с дражайшей кузиной взаимная непереносимость.

— Неужели? Я готова была поклясться, что котик был с вами в библиотеке.

Я пожала плечами, мало ли что кому могло показаться.

Шароклякина тему не продолжала, были у нее разговоры поинтереснее:

— А вы что же, Серафимочка, отступаете, не желаете за счастье свое женское побороться?

И хватает же дыхания старой карге на ходу неприятные вопросы задавать.

— Простите?

— Наталья Наумовна столь решительно штурмует Ивана Ивановича, что вам пора вмешаться.

— Крепость сия расположена вне пределов моих интересов.

— Отчего же? — пыхтела Шароклякина. — Красавец, дворянин, чародей. Он мог бы стать вам прекрасным…

— Зятем, — перебила я матрону. — Наталья Наумовна составит счастье красавцу, дворянину и чародею, по взаимному, разумеется, желанию.

На брусчатку перед нами упала горсть камешков. Я удивленно проследила, откуда их бросили. За балюстрадой стоял молодой человек, солнце светило ему в спину, так что рассмотреть я могла лишь силуэт.

— Кажется, он пытается привлечь ваше внимание, Серафимочка.

— Еще бы посвистел, чтоб наверняка привлечь, — пробормотала я раздраженно. — Подождете меня?

Информаторы, коими я разжилась последнее время, были столь многочисленно-разнообразны, что это мог оказаться один из них. Ну и беседа с Ларисой Павловной приняла довольно неприятный характер, я обрадовалась поводу ее прервать. Выясню, кому я понадобилась, а пока занята, господин Зорин с кузиной нас нагонят, и Шароклякиной придется обсуждать буйство руянских стихий, а не мои сердечные дела.

— Что за конспирация? — спросила я ротмистра Сухова, приблизившись и узнав.

— Серафима Карповна, — он сдернул картуз, сделал прерванную на полпути попытку поцеловать мою руку и увлек прочь от лестницы, — здесь нас никто с набережной не заметит.

— Мы прячемся?

— Кругом шпионы! — ротмистр сделал большие глаза.

Я вздохнула и подавила желание попрыгать, очень уж приятно пружинили под ногами дощатые мостки.

— Княгиня Кошкина, бабушка Анатоля, — горячо продолжал гусар, — контролирует каждый его шаг. Анатоль не желает подвергать вас опасности, прелестная Серафима!

— Карповна! — поправила я с нажимом.

— Простите, Серафима Карповна. — Ротмистр извлек из кармана чудовищных холщовых штанов сложенную записку. — Роза для розы. Князь приглашает вас нынче на прогулку под звездами.

Записку я взяла.

— Какой ответ я должен передать его сиятельству?

— Никакого. — Я изобразила оскорбленную добродетель. — И пусть отсутствие ответа напомнит его сиятельству о приличиях, коими обязан руководствоваться дворянин.

Спиной я чувствовала чей-то тяжелый взгляд, хотя нет, не чей-то. Я была уверена, что у лестницы стоит господин столичный чародей.