Майкл Муркок - Хроники замка Брасс [3 книги: Граф Брасс; Защитник Гараторма; В поисках Танелорна]

Это, конечно, сделал Хоукмун, успевший за время пути обрасти бородой; как только они перекусили с дороги, он отправился в порт и довольно быстро вернулся с хорошими новостями. Утром, с первым приливом, отходил один купеческий корабль. Капитан согласился за разумную плату взять пассажиров. Он шел не в Хорнус, а в Бехрук, чуть дальше по побережью. Это было ничуть не хуже, и Хоукмун тут же решил, что они отбывают на этом корабле. Как только решение приняли, они улеглись спать, впрочем, спали плохо, потому что всех мучили мысли о пирамиде Калана, которая может вернуться.

Хоукмун понял, что именно напомнила ему пирамида. Она чем-то походила на Тронную Сферу короля-императора Хуона, на устройство, которое поддерживало жизнь в невероятно древнем гомункуле, пока того не убил барон Мелиадус. Возможно, одна и та же наука породила оба изобретения? Более чем вероятно. Либо Калан обнаружил где-то склад со старыми машинами, каких было много сокрыто по всей планете, и использовал их? Но где же скрывается сам Калан Витальский? Не в Лондре, но в какой-то другой Лондре? И что же это значит?

Ночью Хоукмун спал как никогда плохо, пока все эти мысли крутились в голове заодно со многими остальными. А перед тем как ложиться, он вынул из ножен меч и не выпускал из рук.

Ясным осенним днем они поднялись на борт высокого быстроходного корабля «Королева Романии» (родной порт корабля находился на Черном море), белые паруса и палубы которого сверкали чистотой, пока он стремительно несся по волнам без малейшего, как казалось, усилия.

Первые два дня путешествие проходило очень хорошо, однако на третий день ветер утих, и они попали в штиль. Капитану очень не хотелось ставить весла, потому что команда была небольшая, он не хотел утомлять людей и потому рискнул выждать день в надежде, что ветер снова поднимется.

На востоке виднелось побережье Кипра, островного королевства, которое, как и многие другие, некогда было вассалом Темной Империи, и его вид приводил в отчаяние пятерых друзей, то и дело смотревших в небольшой иллюминатор в каюте и каждый раз видевших одно и то же. За все время пути они ни разу не выходили на палубу. Хоукмун объяснил капитану их странное поведение тем, что все они члены одной религиозной организации, едут в паломничество и, согласно данному обету, обязаны провести всю дорогу в молитве. Капитан, настоящий морской волк, который хотел от пассажиров лишь достойной оплаты, нисколько не переживал на этот счет и принял его объяснение без лишних вопросов.

На следующий день, около полудня, когда ветер так и не поднялся, Хоукмун и все остальные услышали над головой какое-то движение: крики, ругань, беготню босых и обутых ног.

– Что бы это могло быть? – спросил Хоукмун. – Пираты? Мы ведь уже встречались с пиратами примерно в этих же водах, помнишь, Оладан?

Но Оладан лишь ошеломленно посмотрел на него.

– Правда? Вообще-то это мое первое морское путешествие, герцог Дориан!

И Хоукмун, не в первый уже раз, вспомнил, что Оладану еще только предстоит пережить приключение на корабле Безумного бога, и он извинился перед маленьким горцем.

Шум становился всё сильнее, смятение нарастало. В иллюминаторе они не наблюдали никаких признаков вражеского корабля, и звуков битвы тоже не было. Может, какое-нибудь морское чудовище, какая-нибудь тварь, оставшаяся со времен Трагического Тысячелетия, поднялась из глубин где-то вне поля их зрения?

Хоукмун поднялся на ноги, набросил плащ, опустил капюшон на лицо.

– Пойду на разведку, – сказал он.

Он открыл дверь каюты и поднялся по короткому трапу на палубу. И там, на корме, обнаружил предмет, вызвавший такое смятение команды, из которого разносился голос Калана Витальского – тот призывал матросов наброситься на пассажиров и немедленно уничтожить их, иначе весь корабль пойдет ко дну.

Пирамида испускала ослепительно-белое сияние, резко выделяясь на фоне синего неба и моря.

Хоукмун немедленно кинулся в каюту и схватил огненное копье.

– Пирамида вернулась! – сказал он. – Ждите здесь, пока не разберусь.

Он взбежал по трапу и кинулся через палубу к пирамиде, испуганные матросы, сначала мешавшие ему пробиться к ней, быстро освободили путь.

С рубинового наконечника копья снова сорвалось пламя, врезавшись в белый бок пирамиды: словно кровь смешалась с молоком. Однако на этот раз никаких криков из пирамиды не было, только смех.

– Я принял меры предосторожности, Дориан Хоукмун, оградив себя от твоего грубого оружия. Я усилил машину.

– Посмотрим, до какой степени, – угрюмо пообещал Хоукмун. Он догадывался, что Калану не терпелось испытать силу машины, потому что Калан, наверное, сам сомневался, каких результатов сможет добиться.

Оладан из Булгарских гор теперь тоже находился здесь, он был хмур и сжимал в волосатой руке меч.

– Убирайся, лживый оракул! – закричал Оладан. – Мы больше тебя не боимся.

– А у вас есть все причины бояться меня, – заявил Калан, его лицо было едва видно сквозь полупрозрачную стенку пирамиды. Он обливался потом. Очевидно, пламя огненного копья оказывало тот же самый эффект. – Ибо у меня есть средство, чтобы контролировать все события в этом мире, да и в других тоже!

– Так контролируй! – предложил Хоукмун, переводя поток пламени на полную мощь.

– А-а-ааа! Дураки, уничтожив мою машину, вы повредите саму материю времени. Всё сплавится в один комок, хаос будет бушевать во вселенной. Всякая разумная жизнь прекратится!

И тогда Оладан подбежал к пирамиде, размахивая мечом, стараясь пронзить странную субстанцию, которая защищала Калана от пламени огненного копья.

– Оладан, назад! – выкрикнул Хоукмун. – Мечом ты ничего не сделаешь!

Однако Оладан пару раз рубанул по пирамиде и пронзил ее, кажется, и почти достал сидевшего внутри Калана Витальского, но чародей развернулся, увидел его и крутанул маленькую пирамидку, которую держал к руке, с невероятной злобой ухмыляясь при этом Оладану.

– Оладан! Берегись! – прокричал Хоукмун, почуяв новую опасность.

Оладан снова занес руку, чтобы еще раз ударить Калана.

И вскрикнул.

Он обернулся с недоумением, как будто видел что-то иное, а не пирамиду и палубу корабля.

– Медведь! – взвыл он. – Достал меня!

А затем с леденящим кровь воплем он исчез.

Хоукмун выронил огненное копье, кинулся вперед, но успел лишь увидеть ухмылявшуюся физиономию Калана, прежде чем пирамида тоже испарилась.

Оладана нигде не было видно. И Хоукмун знал, что маленького человечка вышвырнуло, по крайней мере сейчас, в тот миг в его времени, который он покинул. Вопрос, позволят ли ему остаться там?

Хоукмун особенно и не переживал бы – ведь он знал, что Оладан выжил в той стычке с медведем, – если бы не осознал вдруг, какой великой силой обладает Калан.