Майкл Муркок - История Рунного посоха [4 книги: Голова с камнем; Амулет Безумного Бога; Меч Рассвета; Рунный посох]

И там нашли они убежище. Пристанище в каком-то ином Камарге, где не существовало зла и ужасов Гранбретани. Однако они знали, что, если машина с кристаллом будет уничтожена, их вышвырнет обратно в хаос их собственного времени и пространства.

Пока что они жили, радуясь спасению, однако Хоукмун все чаще поглядывал на свой меч, гадая о судьбе собственного мира…

Угрюмые всадники пришпорили боевых коней, поднимаясь по глинистому склону холма и выкашливая из легких густой черный дым, наползавший из долины.

Стоял вечер, и гротескные тени ездоков вытягивались в свете закатного солнца. В сумерках казалось, будто на конях скачут гигантские чудовища со звериными мордами.

Каждый всадник вез с собой потрепанное в битве знамя, на каждом красовался огромный шлем в виде головы животного из украшенного драгоценными камнями металла. На каждом был помятый в бою тяжелый доспех из стали, меди и серебра с эмблемой владельца, а в правой руке каждый всадник сжимал оружие, покрытое запекшейся кровью сотен невинных людей.

Шесть седоков достигли вершины холма, остановили храпящих коней, воткнули в землю знамена, и они затрепетали на жарком ветру из долины, словно крылья хищных птиц.

Шлем-маска в форме волчьей головы развернулась к маске мухи, обезьяна поглядела на козла, а крыса, кажется, с торжеством ухмыльнулась гончей. Твари Темной Империи – военачальники, стоящие во главе тысячных армий, – обратили взор на долину, на море за холмами, потом снова взглянули на пылающий внизу город, откуда доносились стоны замученных и умирающих.

Солнце село, спустилась ночь, и пламя в городе разгорелось ярче, играя на темном металле масок гранбретанских лордов.

– Итак, господа, – проговорил барон Мелиадус, Великий коннетабль ордена Волка и командующий армией завоевателей, и его глубокий, звучный голос зарокотал внутри огромной маски, – итак, мы завоевали всю Европу.

Майгель Хольст, похожий на скелет эрцгерцог Лондры, глава ордена Козла, ветеран битвы при Камарге, из которой он с трудом вышел живым, засмеялся.

– Именно, всю Европу! Не осталось ни дюйма, который не принадлежал бы нам. А теперь и громадные территории на Востоке тоже наши.

Козлиный шлем довольно закивал, рубиновые глаза, в которых отразился свет пожара, зловеще вспыхнули.

– Уже скоро, – радостно прорычал Адаз Промп, мастер ордена Гончей, – совсем скоро мир будет наш. Весь!

Бароны Гранбретани, хозяева континента, тактики и воины исключительной храбрости и мастерства, не боящиеся смерти люди с черной душой и больным разумом, которые ненавидели всё, что не подвержено гниению, обладая силой, лишенной морали и справедливости, угрюмо радовались, наблюдая, как последний город Европы, оказавший им сопротивление, превращается в руины и умирает. Это был древний город. Когда-то он назывался Афинами.

– Весь, – сказал Джерек Нанкенсин, военачальник ордена Мухи, – кроме сокрытого Камарга…

И тогда барон Мелиадус утратил всю свою веселость и едва не замахнулся на товарища, такого же полководца, как и он сам.

Украшенная драгоценностями маска Джерека Нанкенсина чуть развернулась: он взглянул на Мелиадуса, и голос, зазвучавший из-под маски, был полон ехидства:

– Разве недостаточно того, что ты прогнал их прочь, господин барон?

– Нет, – прорычал Волк, предводитель Волков. – Недостаточно.

– Они никак нам не угрожают, – буркнул барон Бренал Фарну из-под крысиной маски. – Наши ученые установили, что они существуют в некоем измерении за пределами Земли, в каком-то ином времени и пространстве. Мы не можем добраться до них, а они не могут добраться до нас. Так будем же праздновать победу, не портя себе настроение мыслями о Хоукмуне и графе Брассе…

– Не могу!

– Или ты не можешь позабыть иное имя, мой брат барон? – насмешничал Джерек Нанкенсин над человеком, который не раз становился его соперником в любовных похождениях в Лондре. – Имя прелестницы Иссельды? Неужели это любовь движет тобой, мой господин? Это сладкое чувство?

Мгновение Волк ничего не отвечал, лишь рука сильнее сжала меч, словно в гневе. Затем раздался звучный, мелодичный голос, вновь обретший сдержанность и едва ли не легкомысленный:

– Месть, барон Джерек Нанкенсин, вот что мною движет…

– Как ты предан своему делу, барон… – сухо проговорил Джерек Нанкенсин.

Мелиадус вдруг убрал меч в ножны и, протянув руку к знамени, выдернул его из земли.

– Они нанесли оскорбление нашему королю-императору, нашей земле… и мне лично. С девчонкой я поступлю по своему усмотрению, но милости она от меня не дождется, мною движут вовсе не нежные чувства…

– Ну разумеется, – пробормотал Джерек Нанкенсин несколько покровительственным тоном.

– …что до остальных, с ними я тоже поступлю по своему усмотрению – в подземельях Лондры. Дориан Хоукмун, граф Брасс, философ Боженталь, Оладан, недочеловек из Булгарских гор, и этот предатель Гюйам Д’Аверк – все они будут мучиться не один год. Я поклялся Рунным посохом!

Позади раздался какой-то шум. Всадники обернулись, вглядываясь, и в мерцающем свете пожара увидели закрытый паланкин, который тащила на холм дюжина афинских рабов, прикованных цепями к шестам. В паланкине раскинулся чуждый условностям Шенегар Тротт, граф Сассекский. Граф Шенегар пренебрегал даже ношением традиционной маски-шлема, а если все-таки надевал, то лишь серебряную, которая напоминала карикатурное изображение его собственного лица и ненамного превышала размеры головы.

Граф не принадлежал ни к одному из орденов, и король-император, и все придворные терпели Шенегара из-за его несметных богатств и почти нечеловеческой храбрости в бою – однако внешне, в изукрашенном драгоценными камнями платье и со своими вальяжными манерами, Шенегар производил впечатление полного идиота. Он пользовался безоговорочным доверием короля-императора Хуона, даже большим, чем сам барон Мелиадус (так уж вышло), потому что его советы всегда были великолепны. Шенегар Тротт успел услышать обрывок разговора и теперь произнес благодушно:

– Какая опасная клятва, господин барон. Одна из тех, что обязательно аукнется тому, кто ее произнес…

– Я клялся, понимая это, – ответил Мелиадус. – И я найду их, граф Шенегар, не беспокойся.

– Господа, я пришел напомнить вам, – продолжал Шенегар Тротт, – что наш король-император сгорает от нетерпения увидеть нас и услышать доклад о том, что вся Европа теперь его собственность.

– Я немедленно отправляюсь в Лондру, – сказал Мелиадус. – Там я посоветуюсь с магами-учеными и найду способ добраться до своих врагов. Прощайте, господа.