Илья Лислап - Пограничье Галифата

Мы выспались, побездельничали и снова выспались. Когда сидеть мне становилось невмоготу, я поднимался по трубе, открывал люк с подветренной стороны и сидел, глядя на проносящиеся хлопья снега. В первый мой выход за мной поднялся Мирдалли:

— Любуешься?

— Да.

— Пристегнись, чтоб не выпасть.

Я не споря пристегнулся. Мирдалли, заругавшись на погоду, спустился вниз. А я сидел и смотрел на мелькающий снег, смотрел также, как смотрел на экран с мельтешащими пятнами в Комплексе Древних. И было мне хорошо и спокойно, умиротворённо.

Когда старший нас наконец поднял, спали мы "через силу".

— Откапываем технику и проверяем, пока мороз не ударил! — Скомандовал он.

Снаружи шёл мелкий снег. Не мокрый и не липкий, он плавно порхал в воздухе и опускался в позёмку, метущую от экватора к полюсу. Я подумал, что даже не знаю какой это полюс — северный или южный. Не знаю ни по направлению вращения, ни по магниту. Ну и чёрт с ним. Откопали экскаватор, реактор в нём запустился и мы начали откапывать дроидов. Снега набросало ещё метра три. Он ещё не промёрз и не слежался, мы проминали его и укатывали. Вся техника здесь реакторная и постепенно запускалась. Чем-то мне это напоминало Землю — там тоже зимой машины часто приходилось запускать с прикуривателя.

— Отлично! — Сообщил Мирдалли через час, когда всё заработало. — Наша задача — последний большой купол поднять, пока погода нормальная. Потом по обстоятельствам. Пока мы готовили площадку, прилетел грузовик, притащил дополнительные палеты со стеклопакетами. Выгрузил дополнительный НЗ, наказав его не трогать. А со старым делайте что хотите — он списанный. Пока мы работали, прибыла бригада внутреннего обустройства — они начали с самого простого "хозяйственного" купола.

Мы подняли большой купол за девять часов. Погода нам благоприятствовала. Снег кончился, ветер утих и немного похолодало. Наверно градусов так до двадцати пяти — тридцати. За нами пришёл грузовик и отвёз нас на базу. За ужином мы ели все вместе на одном помосте. Когда мы утолили первый голод, я спросил:

— Кто-нибудь знает, где здесь можно помыться?

На меня посмотрели как на идиота.

— Душ есть в гостинице. Это если по быстрому. А можно и в бани сходить.

Действительно, есть во мне что-то от идиота. Здесь — нормальный посёлок, небольшой, но с полной инфраструктурой. Просто он ближайший из не пострадавших, потому в нём базу и устроили. В баню так всей бригадой и завалились. Большая часть их сейчас закрыта — в это время народу в посёлке мало. Жизнь здесь кипит с весны, когда солнце показывается из-за горизонта и снег начинает таять, и до осени — когда снова возвращается зимняя ночь. Сезонные рабочие увеличивают население в тысячи раз. А сейчас здесь "полторы калеки". Тем не менее тепло и пар в банях были и я завис в них часа на четыре. Работал сотовый отель и я взял обычную ячейку. До бригадного сбора мне осталось шесть часов сна, но мне хватило и на завтраке я не зевал.

Во время завтрака все обсуждали начинающийся чемпионат планеты. Спорт игровой, командный, на сложно расчерченной площадке. Игроки чем-то перекидываются. Правила в двух словах не расскажешь. Но что-то вроде борьбы за мяч или шайбу в них есть. Что-то нужно закинуть на клетки соперников. Галифатцы оказались болельщиками и больше всего ругались, что сидят здесь без связи и матчи могут посмотреть только на маленьком экране.

Три дня мы ещё отработали и главные работы были сделаны. На базе дежурный в штабе отметил мне в мобилизационном предписании, что я "все порученные работы выполнял добросовестно".

— Многоуважаемый Ли! Не согласитесь ли Вы задержаться и продолжить работу в составе "ограниченного контингента" работников? Понимаете, сейчас начинается главная часть ежегодного ЧЕМПИОНАТА, и основная масса работников, желая на нём присутствовать, отказывается продолжать рабочий контракт. Поэтому плата будет повышенная.

— А за уже отработанное мне что-то начислили?

— Конечно. Деньги перечислены на Ваш профсоюзный номер.

— Прошу прощения, но я не член профсоюза. — Возразил я ему.

— Точно! Вот! В связи с успешным выполнением работ все требуемые рекомендации у Вас есть! И вступление в профсоюз для Вас без дополнительных испытаний — простая формальность.

— Ещё раз простите, но я не собираюсь вступать в профсоюз. Нельзя ли их перечислить на мой счёт?

— Конечно. Я сейчас сообщу начальству и оно вопрос решит. Пока давайте зафиксируем: согласны ли Вы на продление рабочего контракта?

— На какой срок?

— Срок точно не определён. Но не менее десяти и не более двадцати дней. Совсем точно — "пока есть что работать". Но Вас это не ограничивает — достаточно сообщить за сутки и контракт будет завершён без штрафных санкций.

— Устраивает. — Решился я.

— Тогда ждите сообщение с контрактом.

Я ещё раз сходил в бани и выспался в гостинице "без будильника". Сообщений не было, и я решил ещё раз побеспокоить дежурного.

Дежурный в штабе "По ликвидации последствий…" был новый — не тот, что меня инструктировал по моему прилёту, и не тот, что ставил мне отметку в мобилизационнике.

— Извините, уважаемый! Не подскажите ли по поводу продолжения работы?

— Да, уважаемый! Списки работников составлены, контракты всем разосланы. Если Вы его не получили, значит в списках Вас нет. Сожалею. — Сожаление это формальная часть фразы. Разумеется никакого сожаления он не чувствовал. Я отвлекал его от небольшого экранчика, и больше всего он хотел, чтобы я оставил его в покое.

— Благодарю. Не подскажете ли, как добраться до Алатеза-главного?

— Регулярных рейсов в ближайшее время сейчас нет. Попробуйте на попутках, вдруг кто летит. Но информации у меня нет.

— Ещё раз благодарю.

Меня здесь больше ничего не держит. Я связался с транспортным искином по удалённой линии. Он мне подтвердил, что рейсов нет и такси не вызвать — обычное не полетит, а все специальные заняты. Что ж, попробую на попутке добраться до чего-нибудь более доступного. На взлётно-посадочной площадке стояло несколько грузовиков. Все были закрыты, пилот одного из них, спещащий к куполу, мне сообщил, что, насколько он знает, все челноки зафрахтованы для перелётов между рабочими площадками. Правда за два из них он был не уверен. Через полчаса пилот одного из этих двух мне подтвердил, что его грузовик и другие зафрахтованы на ликвидацию.

— Я б с удовольствием таксанул, но извини, не сейчас. Вон у тех спроси — он потыкал в несколько челноков на площадке. На один из челноков показали оба пилота, так что я решил ещё подождать.

— Ты, что ли на большую землю собрался? — Подошёл ко мне мужичёк странного вида. Первым делом в глаза бросалась его одежда. Одежда не современная для Содружества, а скорее привычная по Земле — меховая шуба, одевающаяся через голову, меховые штаны, меховая обувка. У меня вертятся в голове слова кухлянка и унты, но я не уверен, что это называется именно так. Он явно был не Галифатец. И не аварец, и не их смесь. Кожа у него была светло коричневая с желтизной. Сам не высокий, примерно как оширец, он был пошире. Странным у него было лицо. Лицо в верхней части было круглое и щекастое, вниз выдавался узкий подбородок. Был бы подбородок ещё уже, голова получилась бы как шарик с ручкой.