Harold Fox - Волшебство без прикрас [СИ]

– За Керша, самого отчаянного ублюдка, что мне доводилось видеть! – произнес тост Эзонс – командир скарвов, и залпом опустошил наполненный до краев двухсотграммовый стакан. Все дружно загалдели, стали чокаться стаканами и выпивать.

– Не удивлюсь, если всего через несколько лет ты станешь генералом! – добавил он, утираясь тыльной стороной ладони.

Несмотря на их радость, я все еще не решил, рад повышению или нет. Мне хотелось максимально отсрочить отправку на фронт, попасть в академию, отучиться, но, оказалось, есть способ быстрее продвинуться по службе – стать героем.

«Ну, раз так, давайте повоюем», – подумал я и опрокинул стопку.

– Ваш бродь, чего угрюмый такой? – ко мне подсела Хэл.

– Не знаю, – пожал я плечами.

– Брось! В первый же день на фронте ты проявил себя, стал героем и получил повышение! У тебя должно быть меньше всех поводов грустить! – с этими словами она поцеловала меня, потом залезла на стол, подняла бутылку над головой и выкрикнула:

– За Керша – героя союза!

– Нет! – покрутил я головой. – За павших товарищей!

Все тут же замолчали. Каждый из присутствующих понимал, что мог быть на месте погибших, а не здесь. Повисла гробовая тишина – дань памяти павшим.

Будучи изрядно навеселе, я, вдруг, понял, что давно не играл на гитаре и не пел, а душа хотела петь. Закинув в рот сочный кусок телятины и запив его пивом, я встал из-за стола и, стараясь не шататься, направился к музыкантам.

– Ну-ка, парни, дайте-ка мне, – с этими словами я взял у рыжеволосого мальчугана похожий на гитару инструмент, сел на ближайший стул, настроил ее и запел:

Когда я закончил петь, все дружно взвыли и захлопали. Казалось, что никто уже и не помнит о царящем за стеной ужасе.

– Давай еще! – выкрикнул Эзонс.

– Да, еще! – довольно подхватила Хэл.

– Еще! Еще! – принялись скандировать остальные.

– Хорошо! Хорошо! – улыбнулся я. Смочил горло пивом и снова запел:

Паролет сделал вираж и стал заходить на посадку. Внизу на холме, в лучах заходящего солнца, раскинулся небольшой городок – Кливонвилль Со всех сторон его защищала артиллерия. С воздуха тоже было не подобраться: мощные зенитки доставали наши паролеты даже на максимальной высоте.

– Дыра, – проворчала Хэлкерт. Она сидела рядом и смотрела в иллюминатор, пока наш паролет заходил на посадку. – Мы же герои. Почему нас сослали воевать именно сюда?

– У нас приказ: взять Кливонвилль, – напомнил я.

– Жалкий городишко, не представляющий стратегической важности, – фыркнула она.

С одной стороны Хэл была права, особой стратегической важности этот город не представлял. Но и проигнорировать его продолжив наступление армия Союза не могла, при продвижении дальше на запад, он окажется у нас в тылу.

Кливонвилль держался почти два месяца. Правда наше командование особо и не стремилось им завладеть - боялись больших потерь. Было решено дождаться, когда гарнизон ослабнет от голода или горожане поднимут бунт. Но время шло, а над городом все еще развевался триколор Квальтийской империи.

Среди командования не было единого мнения насчет города. Одни предлагали разбомбить его из крупнокалиберных пушек, другие утверждали, что необоснованное убийство горожан будет для нас губительно и настаивали на штурме, смирившись с большими потерями. Конечно, они-то будут сидеть у камина в штабе!

Вот генерал Анкарт и направил меня командовать осадой, в надежде на мой свежий взгляд. Он был уверен, что имперским солдатам удается проносить еду и боеприпасы через линию блокады.

Штаб 42-ой бригады находился в деревне, километрах в двадцати от осажденного Кливонвилля.

После приземления, на площадке нас встречал коренастый мужчина с нашивками лейтенанта в сопровождении двух рядовых. На первый взгляд он выглядел не старше меня. Однако в его глазах читался опыт сорокалетнего, а волосы были густо припорошены сединой. Лейтенант отдал мне честь и произнес:

– Разрешите представиться, лейтенант Баркоф!

– Лейтенант Кершиф, это капрал Хэлкерт, – ответил я, салютуя в ответ. Протянул ему приказ и продолжил:

– Генерал Анкарт наделил меня особыми полномочиями.

Лейтенант пробежался по содержимому.

– Это интересно, – расплываясь в улыбке, сказал он, – думаю, комбриг Коцлер будет неприятно удивлен.

– Не проводите меня к нему? – спросил я.

– С радостью, – кивнул Баркоф.

Коцлер сидел в полумраке, единственным источником тусклого света была настольная лампа. Из граммофона, который стоял где-то в темноте, доносилась мрачная потрескивающая музыка. Комбриг сидел, откинувшись на спинку стула, закинув ноги на стол, и потягивал самогон из бутылки.

– Ваш бродь, особоуполномоченный Кершиф прибыл для несения службы! – отчеканил я, после чего стукнул себя кулаком в грудь и выбросил руку вперед.

Конечно, мне можно было этого и не делать, а ограничиться гражданским рукопожатием – моим непосредственным начальником был генерал Анкарт, а с Коцлером мы были фактически равны. Но я чтил воинский устав и решил все делать, как положено.

– Тот самый Кершиф? – приподняв одну бровь, произнес Коцлер. – Наслышан о вашей выходке. Будь моя воля, отдал бы вас под трибунал. Приказы нужно выполнять.

– Что ж, хорошо, что это решать не вам, – улыбнулся я в ответ.

– Может быть, может быть, – с этими словами он встал из-за стола. – Что ж, полагаю, раз командование переходит к вам, я могу покинуть эту клоаку?

– Нет.

– Что значит «нет»?

– Мне поручено провести служебное расследование…

– Да как ты смеешь, выскочка?!

– Ваш бродь, это не моя прихоть, а приказ генерала Анкарта, – напомнил я.

В полумраке лицо Коцлера приобрело дьявольские черты, глаза налились кровью, а правая рука потянулась к висящей на поясе кобуре. Я негромко свистнул. Входная дверь открылась, внутрь вбежали Хэл и Менчич с винтовками наготове.

– Ребята, комбриг слегка утомился, проводите его до палатки, – как можно спокойнее произнес я и, сделав шаг вперед, продолжил:

– Коцлер, не делайте глупостей. Мы же с вами на одной стороне, воюем за славу и процветание Союза.