Стивен Эриксон - Дань псам. Том 1 [litres]

Это было и остается нашим преступлением. Которое не прощено, и никогда не будет.

– Доброго тебе вечера, жрец, – сказал Андарист и добавил: – Похоже, Аномандр, ты не ошибся.

– Попробуй тут ошибись, – откликнулся Аномандр. – Храм следит за мной, словно стая рхотов – за умирающим гинафом.

Коннест моргнул. Последний дикий гинаф умер еще в прошлом столетии, копыта среброспинных стад больше не грохотали на равнинах юга; стаи же рхотов кружили теперь лишь над бранными полями, и нет, недостатка в пище они не испытывали. Ты тоже последний, владыка? Ты это сейчас хочешь сказать? Благослови меня Мать, никогда я не понимал твоих слов. И никто не понимает. Язык у нас один, но значение у слов разное.

Третий из братьев хранил молчание, вперив красные глаза в силуэты кузниц на западе.

– Вражда между Дретденаном и Ванут Дегаллой подходит к концу, – сказал Андарист. – Быть может, нам пора…

– Уместно ли об этом сейчас разговаривать? – перебил его Силкас Руин, повернувшись наконец к Коннесту Силанну. – Ушам Храма все это не предназначено. Тем более – ушам какого-то там послушника третьего уровня.

Аномандр, похоже, вообще не желал обращать на Коннеста Силанна никакого внимания. Услышав вызов в голосе брата, он лишь плечами пожал.

– Может статься, Силкас, это способ заручиться у Храма… нейтралитетом.

– Открыв ему все наши намерения? С чего бы это Храму вообще на нас полагаться? Что именно делает нас троих более заслуживающими доверия, чем, скажем, Маналле или Хиш Тулла?

– Ответ мне кажется очевидным, – заметил Андарист. – Так, жрец?

Он мог уклониться от ответа. Сделать вид, что ничего не знает. В конце концов, он не более чем послушник третьего уровня. Однако он ответил:

– Вы трое стоите здесь и не пытаетесь вцепиться друг другу в глотки.

Андарист улыбнулся Силкасу. Тот нахмурился и вновь отвернулся.

– Нам нужно многое обсудить, – сказал Аномандр. – Андарист?

– Я уже отправил посланников в оба лагеря. С предложением выступить между ними посредником. А также с завуалированными намеками на возможность альянса против вас и остальных. Главное сейчас – чтобы Дретденан и Ванут Дегалла оказались в одном помещении, не обнажая клинков.

– Силкас?

– Хиш и Маналле согласились присоединиться к нашему пакту. Но Маналле, братья, меня беспокоит. Она отнюдь не глупа…

– А Хиш, по-твоему, глупа? – рассмеялся Андарист – возмутительно беззаботным смехом, учитывая, что обсуждали они сейчас предательство.

– Хиш Тулла бесхитростна. Она не скрывает своих намерений. Про нее справедливо говорят, что она никогда не лжет. А вот Маналле что-то подозревает. В конце концов, речь о величайшем преступлении, о том, чтобы пролить кровь сородичей. – Он умолк, повернулся к Аномандру, и лицо его вдруг исказилось. Сделалось тревожным, даже ошеломленным, его тронул отблеск ужаса. – Аномандр, – прошептал он, – что мы творим?

Лицо Аномандра закаменело.

– Нам хватит сил, чтобы это пережить. Ты сам увидишь. – Потом он перевел взгляд на Андариста. – Сердца нам разобьет тот, кто стоит сейчас рядом с нами. Андарист, который решит от нас отвернуться.

– Как будто тут есть что решать. – Повисло тяжкое молчание, и тогда Андарист вновь рассмеялся. – Да, решать пришлось. Один из нас… хотя бы один из нас должен отказаться, а у меня нет желания следовать за вами. Для этого мне недостает храбрости. Храбрости – и… злого безумия. Нет, братья, мне будет легче всех вас – поскольку я ничего не намерен делать.

– Пока я тебя не предам, – произнес Силкас, и Коннест Силанн с ужасом обнаружил, что глаза белокожего владыки мокры.

– А иначе ничего не получится, – ответил Андарист.

С тех пор прошли сотни и тысячи лет, а Коннест Силанн не переставал задаваться вопросом – и не находить на него ответа: неужели все случилось именно так, как задумали эти трое? Андарист назвал это храбростью. И… злым безумием – конечно же, Мать тому свидетельница! Такие жертвы, столь открытое предательство – неужели они именно его и обсуждали?

В следующий раз Аномандр повстречал Коннеста Силанна на мосту у подножия Цитадели, и из слов его было ясно, что он не признал в Коннесте посланного ранее засвидетельствовать встречу между братьями. Для такого, как Аномандр, беспечность просто поразительная. Хотя, вне всякого сомнения, мысли владыки были тогда заняты совсем другим.

Коннест Силанн дал Верховной жрице отчет о злосчастной встрече. Описывая ей подробности предательства, насколько он сумел вычленить их из услышанного – и из того, что лишь подразумевалось, – он ожидал увидеть в ее глазах гнев. Но она лишь отвернулась – жест, означавший, как он решил впоследствии, что она именно это и предвидела.

Небеса тогда еще не разверзлись. Ничто не предвещало грядущих бедствий. Черным деревьям Общинного Сурута было две тысячи лет, если не больше, и каждую осень их длинные семена неизменно плыли по ветру. Однако когда он увидел эти величавые стволы в следующий раз, их пожирало пламя.

– Ты что-то совсем притих, дружище.

Коннест Силанн отвел глаза от гаснущего костра. Заря быстро приближалась.

– Мне сейчас вспомнилось… как дерево рассыпается в прах.

– Высвобождение энергии. Наверное, лучше это воспринимать именно так.

– Подобное высвобождение всегда означает гибель.

– Для растений – да, – кивнул Каладан Бруд.

Для растений…

– Я думал о том, как мы вверяем им собственное дыхание – в виде дара.

– А дыхание, которое они дают нам взамен, – сказал воевода, – лишь обжигает. Наверное, мне повезло, – добавил он, – что я нечувствителен к иронии.

– Наш дар ложен, поскольку следом за ним мы предъявляем права собственности. Каждый из нас ведет себя словно жуликоватый торгаш. Мы даем, чтобы потом иметь основания забрать обратно. Я пришел к убеждению, что подобный обмен находится в основе наших взаимоотношений… со всем в окружающем мире. В каждом из миров. У людей, анди, эдур, лиосан. Имассов, баргастов, яггутов…

– У яггутов – нет, – перебил его Каладан Бруд.

– Даже так? – удивился Коннест Силанн. – Сказать по правде, я не слишком-то много знаю о яггутах. А их сделка в чем заключалась?

– Между ними и миром? Не знаю даже, возможно ли это объяснить, во всяком случае, мой скудный разум слишком для этого ограничен. До того, как они создали лед, чтобы защититься от имассов, яггуты отдавали куда больше, чем брали взамен. Само собой, не считая тиранов, что в глазах остальных яггутов делало их тиранию еще более постыдной.

– То есть они служили миру попечителями?

– Нет. Попечительская роль подразумевает определенное превосходство. Известную степень пренебрежительности.