Элтэнно Хранимая Звездой - Владыка Острова

— Нет, это ты не понимаешь, — отозвался Крейвир. — Не единожды Хозяин засыпал столь крепко, что наш Остров уходил в небытие, скрываясь под водами. Но Спящий Бог всегда просыпается. Вновь и вновь. Так что твоя мечта недостижима. И, пока ты не поймёшь это, лучше нам поставить возле тебя охрану.

— Отличная мысль! — поддержал Олвенор, и Демидор с удовольствием откликнулся:

— Я задействую лучших людей.

При царящем на совете единодушии, дальнейшие возражения больше походили бы на проявление сумасшествия. И потому Риэвир, одарив всех презрительным высокомерным взглядом, подчинился. Но далеко не сдался. Едва парень вернулся в палату, как первым делом выглянул за окно, рассчитывая найти путь к бегству. Отсутствие гипса открывало гораздо больше возможностей, нежели в прошлый раз. Увы, на лавочке, так, чтобы не упускать стену больницы из виду, сидел наблюдатель. Может Демидор только планировал задействовать службу порядка, а вот Макейр или же Вэльир уже постарались на этом поприще. От души постарались. Чуть поодаль, в тени деревьев, устроился ещё один подозрительный тип.

— Можно? — послышался из-за двери, одновременно со стуком, тонкий девичий голосок и внутрь, не дожидаясь приглашения, зашла Тийритэ. Девушка выглядела очень красивой несмотря на то, что глаза её покраснели от слёз. Она не так давно много плакала, но постаралась привести себя в порядок.

От мыслей о внешности Риэвир, впервые за долгое время, посмотрелся в зеркало. Отражение отразило какого-то нервного взлохмаченного незнакомого мужика. Он даже вздрогнул.

— Я уж думал Владыки или Луизор кого прислали. А это ты, Тийритэ.

— Я.

— Думал ты не придёшь. Обидишься на меня.

— Я и обиделась. Очень обиделась.

— Прости, — наклоняясь, чтобы почесать ранее загипсованную ногу, сказал он. — Я не хотел расстраивать тебя. Просто не думал, что ты дашь согласие на мою затею.

— Прости? — неожиданно гордо вскидывая подбородок, произнесла девушка. — Мы знакомы столько лет, столько веселились в общей компании, столько общих бед пережили, столько тайн разделили, столько личного друг о друге знаем, что, если что и просто, так это просто, что я не предположила из-за всего этого, что мне можно настолько не доверять! Очень показательно. Действительно, для тебя намного проще действовать втихаря. Зачем иное, если нет нужды притворяться другом?

— Тийритэ, всё не совсем так, — он хотел было провести пятернёй по своим волосам, но пальцы снова наткнулись на повязку. Голова тут же застонала, не давая мыслям преобразоваться в подходящие для ситуации слова. — Ты очень правильная девушка, а мой поступок… он… Ну, ты бы на моём месте никогда не поступила также! Ты бы не рискнула отправиться в Поднебесье.

— Мне разрешили вывезти тебя из больницы только под личную ответственность. Ты знаешь, что такое личная ответственность? Я вот знаю. Так что ты прав, я никогда не поступила бы также, будь ты на моём месте! — она сердито сверкнула глазами и, достав из своей сумочки ключи от его дома, положила их на тумбочку. — И, так как я такая правильная, то возвращаю как можно скорее и это. Не хочется получать косые взгляды в свою сторону, если что-то из-за ребят пропало.

— Не надо преувеличивать!

— А разве это так?

Тийрите резко развернулась на пятках и хотела было уйти, хлопая дверью, как он, понимая, что упускает свой отличный шанс, воскликнул:

— Стой!

Девушка остановилась. Развернулась и выжидательно посмотрела ему в глаза.

— Мне нужно, чтобы ты передала кое-что Арьнену. Пожалуйста, — говоря это, Риэвир быстро вывел несколько слов на клочке бумаги и, свернув тот в несколько раз, протянул ей, повторяя. — Пожалуйста. Ну, пожалуйста.

Пальчики Тийрите неуверенно потянулись к записке. Сердце его застучало быстрее, и чувство эйфории разлилось по телу, когда она всё же взяла ту. Однако облегчение вышло крайне коротким.

— Я долгое время считала тебя своим другом, и поэтому Арьнен получит этот листок, неважно, что в него вписано. Но только больше никогда и ни о чём не проси меня. Вообще не подходи ко мне! Слышишь?!

Глаза её засверкали. Наверняка, стоило бы ей выйти за дверь, как из них с новой силой бы потекли слёзы. И Риэвиру было понятно, что за лучшее стало бы выхватить записку обратно, сказать какую-нибудь ерунду, утешить Тийритэ…

Но желание поступить иначе было сильнее.

— Слышу… Ты мне очень поможешь.

Отвечать она уже не стала. Просто вышла в коридор.

Дверь за Тийритэ так и не хлопнула.

Европейские поезда и близко не походили на привычные для неё плацкарты и купе. Во всяком случае, Инга для себя сделала именно такой вывод. Но, наверное, доведись ей путешествовать железной дорогой по Японии, она изумилась бы ещё больше. Владыке Остору подобное приключение тоже было в новинку. Его серые глаза хоть и выглядели усталыми, однако частенько сверкали детским любопытством и искренним удивлением.

Если же говорить о произошедшем сразу после того, как они покинули дом господина Лакиса, то девушке захотелось захихикать, когда ей объяснили, что попасть в вагон им предстояло практически на ходу. Ну никак не получалось у неё толком вообразить, как столь представительный и высокомерный тип, коим являлся её спутник, стал бы карабкаться наверх, словно ковбой из вестерна! Но по факту всё вышло намного приличнее и скучнее. Инга только искренне расстроилась, увидев, что места оказались пусть и очень комфортными, но сидячими.

— Нам всё равно ехать от силы четыре часа, — прозвучал тихий шёпот Остора возле самого уха. Кажется, он верно истолковал, из-за чего она замерла.

Утешение вышло неутешительным. Ноги от усталости болели и подкашивались, а от недосыпа дурман в голове становился всё плотнее. Тем более, Ингу убаюкало в машине настолько, что она едва не заснула по пути. Однако выбора не оставалось. Поэтому девушка села на положенное ей место и, максимально опуская спинку, постаралась уютно для себя устроиться. Из людей на соседних сидениях только девочка-подросток и посмотрела на неё. Прочие либо дремали с надетыми на глаза повязками, либо что-то смотрели на планшетах. У Инги не было ни того, ни другого. Зато имелись основательно подпорченные нервы и взбудоражненность. Остор на этот раз препятствовать охватившей её сонливости не стал. И оттого некоторое время она и правда ощущала блаженство. Ровно до тех пор, пока к ней не подкрались противные гадливые мысли.