Марина Эльденберт - Парящая для дракона [litres]

Когда мы заканчиваем с готовкой, на столе две подозрительные тарелки. В смысле приготовленное на них выглядит подозрительно, и мне почему-то смешно при мысли о том, что бы об этом сказал Дораж.

Кажется, у отца примерно такие же мысли.

– Внешний вид не главное, правда? – Он смотрит на меня. – Главное, чтобы было вкусно.

Видеть Юргарна Хэдфенгера таким – немного растерянным, в фартуке поверх костюма домашним очень непривычно. Но мне почему-то кажется, что именно таким он был рядом с мамой.

– Пригласи домработницу, пап, – говорю я, когда мы садимся за стол.

– Обязательно.

– Прямо сегодня! Найди время. Не думаю, что для этого нужно два часа.

– Приглашу. – Он улыбается и пробует. – Вкусно!

– Правда?

Приготовленное нами оказывается действительно съедобным (что меня очень радует), хотя у меня такое чувство, что половину вкуса ему придают наши с отцом теплые посиделки и то, что мы вместе прыгали по кухне, создавая этот шедевр горячего. Салатик, в общем, тоже ничего, его я сделала на скорую руку, но получилось интересно. Кажется, именно из-за соуса, в который я, помня о наставлениях Доража, капнула литтонового уксуса.

– О-о-о! – говорит отец, когда принимается за салат. – Что это?

– Это секрет. – Я смеюсь. – Рада, что нравится.

Какое-то время мы едим молча, потом отец смотрит на часы.

– Мне скоро убегать, Лаура. Справишься тут без меня?

Я складываю руки на груди.

– Па-ап.

– Ладно, ладно. – Он машет рукой. – Все в порядке, я понял.

– Вот именно. А у тебя все в порядке?

Отец вопросительно смотрит на меня.

– С клиентами. Помнишь, ты говорил, был какой-то проблемный.

– А, – он на мгновение хмурится, но тут же кивает, – да. Он понял, что я с ним работать не стану.

– Ну и хорошо, – подпираю ладонями подбородок.

Мы болтаем обо всем подряд, и, кажется, такого теплого общения у нас не было уже лет десять, если не больше. Потом отец действительно быстро собирается, я целую его в щеку в холле, и он убегает.

А я остаюсь.

Хожу по квартире, понимая, насколько соскучилась по нашим семейным вечерам. Все-таки в этих ужинах Ингрид что-то действительно было.

Посудомоечная машина заканчивает работу, и я устраиваюсь на диване, чтобы немного отдохнуть. Просыпаюсь уже от звонка Торна.

– Готова? – спрашивает он.

Как-то очень просто. Я бы сказала, слишком, но в этой простоте есть нечто очень притягательное для меня. Безумно притягательное.

– Готова, – отвечаю, потягиваясь.

– Через пятнадцать минут я у тебя.

Он у меня через четырнадцать минут и двадцать три секунды, я ради интереса запустила секундомер. Но ему сказать об этом забыла, потому что как только его ладонь касается моей, во мне вспыхивает пламя. Не знаю, как свое пламя чувствуют иртханы, но я свое – очень и очень остро. Огненными искрами по телу, от которых становится жарко, как в летний зной.

Я сжимаю ладонь, чтобы это скрыть, но мне кажется, что он видит меня насквозь. По крайней мере, в синих глаза мерцают ледяные искры, как отражение тех, что чувствую я. Сколько времени прошло с того дня, когда меня ужалило наше первое прикосновение? Я уже смутно помню. Я вообще смутно помню что-то, когда смотрю ему в глаза, поэтому уже в следующее мгновение отвожу взгляд.

– Как дела в Айрлэнгер Харддарке? – интересуюсь как ни в чем не бывало.

– Превосходно.

Мы спускаемся к флайсу, и попавшийся нам по дороге сосед выразительно сворачивает шею, провожая нас взглядом.

– Ты так быстро освободился?

– Откровенно говоря, я никогда не бываю свободен. Но, к счастью, у меня есть возможность работать удаленно.

Мы садимся во флайс, и звуконепроницаемая перегородка отделяет нас от водителя и сопровождающего мергхандара. Я только-только начинаю выделять его среди остальных, потому что они все как на подбор, но этого что-то неуловимо отличает. То ли манера держаться ближе, когда остальные на отдалении, то ли привычка держаться дальше, когда другие, наоборот, приближаются.

– Это твой начальник службы безопасности? – интересуюсь я, когда мы поднимаемся в воздух.

– Крейд? Нет. Он правая рука Стенгерберга.

– А Стенгерберг – это…

– Это начальник моей службы безопасности. И мой первый заместитель.

Я успеваю только подумать, как так получилось, что при всей его важности я ни разу не видела этого Стенгерберга, когда Торн пересаживается ко мне.

– Ты правда хочешь говорить о делах, Лаура? – спрашивает он.

– Мм… – тихо отвечаю я.

Потому что сейчас пламени во мне становится еще больше. Невольно вспоминаются слова Торна о том, что его пламени хватит на нас двоих.

– Устала? – негромко спрашивает он.

Я хлопаю глазами.

– Ты выглядишь сонной.

– А… да. Я немножко спала.

– После экстренного восстановления такое бывает. Сначала адреналин и эйфория, потом откат. – Он гладит меня по волосам. – Спи дальше.

После чего просто притягивает меня к себе. Настолько легко и естественно, как будто я всю жизнь спала у него на плече. Сама эта мысль оглушает настолько, что я дергаюсь, но дракон этого, кажется, не замечает. Я же не замечаю, как расслабляюсь в его руках и закрываю глаза.

На этот раз просыпаюсь уже оттого, что мы опускаемся на ВИП-парковку перед зданием телепорта. Спросонья сложно о чем-то думать, но рядом с ним у меня, кажется, автоматически включается этот режим. Мы вместе идем к залу ожидания, Торн несет спортивную сумку, вторую, очень похожую, несет Крейд.

Нас приглашают для телепортации, едва мы успеваем войти, даже ждать не приходится.

ВИП-окно открывают сразу же, и мы после прохождения стандартных проверок (сканер здоровья, документов и прочая ерунда) шагаем в кольцо. Меня привычно уже за последнее время слегка затошнило, но с телепортами так всегда. Чувство, что сначала продираешься сквозь желеобразную массу, а потом тебя выплевывает в разреженный воздух. Вот меня и выплюнуло.

Вместе с Торном, к счастью, в телепортационный зал… совершенно точно не его загородной резиденции. Я впервые (не считая кольца в пустошах) видела кольцо на открытой местности, правда, под высоченным стеклянным куполом, а еще на такой высоте, что дух захватывало.

С этой высоты я разглядела снующие над пустошами аэрокары, длинные вереницы змеящихся аэротрасс. А вдалеке еще и горнолыжные трассы, подсвеченные огнями.

Все это я уже видела раньше.

На картинках в сети.

Равно как и стеклянный купол телепорта «Эдерхард Маунтейн» – горнолыжного курорта. Того самого, единственного во всем мире, на который практически невозможно попасть.

Пока я выразительно хлопаю глазами, мы уже выходим из зала, причем моя рука как-то незаметно оказывается на сгибе локтя дракона. Как это произошло, я помню смутно, впрочем, как и смутно понимаю, зачем мы здесь. Тем не менее к нам уже спешит сотрудница курорта, которая сообщает, что аэрокар подан. Аэрокары напоминают флайсы в миниатюре, но, разумеется, наш сложно назвать миниатюрным. Прозрачная капсула двигается по заданному маршруту, управляет ею автопилот, который, впрочем, вполне можно переключить на ручной режим.