Марина Эльденберт - Парящая для дракона [litres]

Переключать Торн не спешит, откидывается на спинку мягкого сиденья, ослабляя галстук, и в этот момент ко мне возвращается дар речи.

– Что это? – интересуюсь я и тут же поправляюсь: – В смысле… почему мы здесь?

– А почему бы нет?

Вопрос, на который всегда сложно найти контраргумент. Мне так точно.

– Ну хотя бы потому, что это спонтанно, а ты не любишь спонтанность.

– Рядом с тобой я учусь спонтанности, Лаура. И не только.

Не знаю, отчего мне становится жарче: от «рядом с тобой», от того, как он назвал меня по имени (на этот раз получилось как-то слишком глубоко), или от «не только». Не успеваю спросить, чему еще он там учится, когда Торн указывает в сторону приближающегося комплекса:

– Смотри.

В общем, да. Наверное, лучше смотреть, и я смотрю на вырастающие перед нами домики, огоньки которых издалека кажутся фонариками. Одиночные искорки аэрокаров то вливаются в сияющие цепочки, то отделяются от них и на фоне ночного неба и гор кажутся падающими звездами. В этот момент я почему-то вспоминаю Сибриллу Ритхарсон с ее хитом «Звезды падают в небо». Правда, хитом эта песня была лет пять назад, но она порвала все чарты, и если так подумать, все песни Ритхарсон о неразделенной любви. Сама не знаю, почему мне это приходит в голову.

– А как же Верраж?

Да, я сама последовательность. Но вопрос мне однозначно нравится тем, что не затрагивает тему наших с Торном отношений и вообще не затрагивает тему чьих бы то ни было отношений.

– Верраж пока привыкает к тому, что у тебя нет пламени.

– Почему ты мне не сказал, что так будет?

Этот ответ для меня очень важен, и короткая пауза почему-то кажется невыносимо долгой.

– Потому что в тот момент я думал о том, Лаура, как бы не опрокинуть тебя на кровать и не сделать своей прямо в ту же минуту.

Его глаза сначала темнеют, а потом в них появляются знакомые искры. Ледяное пламя, которое разгорается вот так, постепенно, и которое я носила в узоре на груди. Вот именно об этом лучше и думать сейчас, об этом, а не о том, как его взгляд скользит по моему телу – с той же откровенностью, с которой могли бы скользить ладони по коже. В этот короткий миг я чувствую себя полностью обнаженной, и спасает меня исключительно то, что мы прилетели.

– Добро пожаловать в «Эдерхард Маунтейн»! – Администратор за стойкой, кажется, привык к тому, что здесь постоянно очень именитые гости, тем не менее в холле в нас снова вонзаются десятки взглядов.

Наверное, мне надо к этому привыкать, если я…

Если я – что?

Чтобы не отвечать на этот вопрос сейчас, рассматриваю обстановку. Здесь тепло просто по умолчанию: и центральный корпус, и все домики из дерева. Свет стелется по бревенчатым стенам, еще больше согревая их, из-за этого кажется, что я оказалась где-то в другой реальности. Впрочем, наверное, я и оказалась где-то в другой реальности, потому что в моей такого быть не может. Еще час назад я была в Хайрмарге, а уже сейчас – на горнолыжном курорте, на который надо бронировать место за год. Не может быть, что мне безумно хочется коснуться ладони дракона, чтобы снова испытать это жалящее ощущение – его близости, которая втекает в меня сквозь его пальцы, заставляя гореть без огня. К счастью, читать мысли он не умеет, как не умеет читать их никто из администраторов за стойкой.

Часы за их спинами показывают разное время – начиная от местного и заканчивая аронгарским. Есть и часовой пояс Раграна, и мысли о нем заставляют вспомнить о том, что впереди у меня еще кастинг в «Эрвилль де Олис». Индивидуальный. Который возможен только благодаря стоящему рядом мужчине.

– Благодарю, – отвечаю администратору, который с улыбкой возвращает мне документы, вручает ключ от номера и желает приятного отдыха.

Мы здесь на два дня – с сегодняшнего вечера и на выходные, но этого вполне достаточно для того, чтобы пресс-служба Ландерстерга снова давала комментарии, хотя, как кажется мне, здесь уже никакие комментарии не помогут.

Особенно после тех мыслей и чувств, которые меня посещают.

– Спасибо, – говорю я, когда мы снова оказываемся в аэрокаре.

Лететь нам пять минут, об этом сообщает навигатор, перебивая меня. Впрочем, может, оно и к лучшему, потому что я страшно волнуюсь, а когда я страшно волнуюсь, то начинаю говорить невпопад и странные вещи.

– За что? – интересуется дракон.

– За то, что помог. Хотя не должен был. То есть… в смысле…

– Лаура. – Он пересаживается ко мне, а ведь только что сидел напротив. – Для тебя это важно. Для меня важна ты. Поэтому надеюсь, что к этому вопросу мы больше не вернемся.

Вот теперь я могу начать говорить еще больше глупостей, потому что «для меня важна ты» звучит как-то очень интимно. Намного интимнее, чем брошенное на ходу «я тебя люблю», и гораздо сильнее. По крайней мере, у меня перехватывает дыхание оттого, как это сказано и что для него этот вопрос действительно закрыт по умолчанию.

– Ты сильно устала?

– Нет.

Торн внимательно смотрит на меня.

– Нет, серьезно. Похоже, у меня слишком много впечатлений.

И это правда: если еще во флайсе глаза просто слипались, то сейчас меня слегка потряхивает изнутри. Так, как если бы я была маленьким вулканчиком и бурлила перед извержением. Надеюсь только, что оно (извержение) случится не в тот момент, когда Торн будет рядом, потому что желание говорить и делать странные вещи не проходит, а только усиливается. Например, сейчас я хочу коснуться пальцами его губ, повторяя резкий контур, а потом вплести пальцы в пепел волос и влиться в наш первый серьезный поцелуй.

Дракон его знает, почему мне кажется, что это будет первый серьезный поцелуй. Возможно, именно потому, что для меня это очень и очень серьезно, и я, кажется, только что себе в этом призналась.

– Хорошо. Потому что я приглашаю тебя на ужин, – произносит Торн.

– Который готовил Дораж Эмери?

Что я говорила? Странные вещи. Я говорю странные вещи.

– Нет. – Дракон неожиданно улыбается. – Но смею надеяться, что местный шеф-повар тоже не подкачает.

Аэрокар опускается рядом с домиком на парковочную платформу.

Здесь всего два этажа, и это тоже создает ощущение нереальности происходящего. В современном мире даже складские и промышленные помещения не меньше десяти.

Торн подает мне руку, чтобы помочь выйти, и я только сейчас понимаю, какая нас окружает красота. Курортный городок, улочки которого разбегаются стрелами, остался за центральным корпусом, здесь же – только природа. Хвоя, мороз, скалы и тишина. Свет раскрывается полосками на снегу, к домику ведет крыльцо.

– Какой маленький корпус, – говорю я.

Дракон смотрит на меня как-то странно, а потом поднимается по ступенькам и прикладывает к электронному замку ключ.