Марина Эльденберт - Парящая для дракона [litres]

– Все, Лаура. В душ! – командует он, когда я облизываю губы и тянусь за поцелуем.

– Или?

– Или я не выдержу, а тебе в ближайшие сутки лучше воздержаться от такого рода упражнений.

– Сутки… – Я прищуриваюсь. – Ладно, сутки я выдержу.

Торн качает головой, потом откидывает покрывало.

– Если бы мне кто-то сказал, что вот эта женщина…

– Вот эта женщина – что?

– Еще и настолько сексуальная.

Я смеюсь. Он поднимается, подхватывает меня на руки, и я вижу несколько пятнышек на белом. От этого к щекам приливает кровь, и я закусываю губу.

– Так что бы ты сделал? – спрашиваю я, когда он ставит меня в душевую кабину.

– Не представляю. – Торн избавляется от джемпера и щурится, когда я медленно завожу руки за спину, чтобы избавиться от верха белья.

Трусики остались где-то там, если честно, я даже не представляю где, потому что не помню, как он стягивал их с меня. Зато помню много всего остального, и в этом состоит особая трудность, потому что стоять рядом с ним в душевой кабине – то еще искушение.

– Где ты научился кататься? – Подношу ладонь к панели, и дозатор щедро выдает порцию геля на одноразовую мочалку.

– Здесь, разумеется. Учился с детства.

– Ты любишь лыжи? – Улыбаюсь, когда он перехватывает у меня мочалку и скользит ею по моим плечам.

– Это обязательная дисциплина в военном образовании. Мы живем среди заснеженных вершин, Лаура, и ситуация может сложиться всякая. Поэтому сегодня я шел вне соревнований.

Я поворачиваюсь к нему.

– То есть я стащила кубок победителя и вручила его тебе?

Торн хмыкает, проводя мочалкой по моему бедру. Чуть резче, как мне кажется, чем собирался изначально, а я вспоминаю, кто стал победителем. Не совсем то, о чем стоит говорить сейчас.

– Дико хочу есть, – говорю я.

– Значит, сейчас будем есть. Что ты предпочитаешь – морепродукты или что-то посерьезнее?

– После такого? Однозначно что-то посерьезнее.

Мы заканчиваем с водными процедурами, точнее, первым заканчивает Торн. Я еще отжимаю волосы, когда он выходит, чтобы заказать нам ужин. Мягкий ворс коврика щекочет пятки, даже они сейчас настолько невыносимо чувствительные, что я уже сомневаюсь в том, что знаю о себе все.

Откуда во мне такая неуемная, сумасшедшая сексуальность?

Как бы там ни было, мне это однозначно нравится. Я стою перед зеркалом обнаженная, со сверкающими глазами, рассматриваю свое отражение, и мне хочется улыбаться. Особенно когда я вспоминаю, как на меня смотрел Торн. Как он меня раздевал, как…

Так, Лаура!

Тянусь за халатом, накидываю его поверх все еще безумно чувствительной кожи и вздрагиваю. Это какое-то сумасшествие, я никогда так не чувствовала мягкую ткань! Но мне это нравится – мне вообще нравится видеть себя такой.

А его – таким.

Закусив губу, запахиваю халат, промокаю волосы еще раз. Сейчас чуть-чуть подсохнут, и можно будет расчесать, а пока отбрасываю их за спину. Не в силах справиться с улыбкой – никогда не думала, что можно быть настолько счастливой, – выхожу в комнату.

Торн говорит по телефону, но, стоит мне появиться, тут же отбивает звонок и поворачивается ко мне. Это, кажется, первое мгновение, когда темно-синие глаза снова обжигают колючим холодом морозной ночи. Впервые за долгое время. Но сейчас это ощущается настолько остро именно на контрасте. Моя улыбка тает, а в следующий миг Торн шагает ко мне.

Его ладони – сильные, уверенные, мощь этого прикосновения воспринимается даже через ткань. На ней я и сосредотачиваюсь, когда он произносит:

– Лаура, на твоего отца было совершено покушение.

– Ну все, все. Хватит. – Отец, явно смущенный таким вниманием (особенно в присутствии Торна), коротко поцеловал Ингрид в щеку. В ответ она судорожно всхлипнула и обхватила его руками, а я улыбнулась.

Кажется, впервые за все время, что мы добирались домой, я смогла выдавить из себя улыбку. Торн сразу сказал, что с ним все в порядке, что стрелявший арестован и что отец даже в больницу ехать отказался – его просто осмотрели на месте. Предназначавшийся ему лазерный луч просто продырявил стену, но сам факт того, что случилось, перетряхнул меня так, что я не могла успокоиться, пока его не увидела и не обняла. Одним рывком, уткнувшись лицом ему в плечо.

Потом, правда, влетели Ингрид и Сильви, а еще через несколько минут появился Даргел. Брат, разумеется, держал лицо, но то, что его тоже основательно перетряхнуло, было видно невооруженным глазом. Может быть, только мне, не знаю. Я просто с детства умела читать по его лицу, особенно когда оно становилось таким обманчиво-спокойным, но губы были плотно сжаты.

Как бы там ни было, сейчас все было в порядке исключительно благодаря Торну. Точнее, его мергхандарам. Оказывается, к отцу тоже приставили охрану, которая и среагировала мгновенно. И сейчас… Сейчас я благодарила молча, просто мягко сжимая его руку. Для меня в этом жесте было гораздо больше, чем могли бы сказать любые слова.

– Лаура, – он коснулся ладонью моей щеки, – нам с твоим отцом нужно поговорить.

– Да, разумеется. – Я кивнула, чувствуя, как отступает давящее, мешающее нормально дышать напряжение.

Отец улыбнулся мне, я улыбнулась в ответ и, когда они с Торном скрылись за дверями гостиной, подошла к столику, чтобы налить себе воды. Крышечка графина звякнула (руки у меня все-таки дрожали), и Даргел, приблизившись, взял у меня стакан.

– Позволь, я… – Брат осекся. – Лаура. Тебя можно поздравить?

Кольцо. Он смотрел на кольцо.

– Думаю, сейчас не самое лучшее время…

– Поздравить?! – К нам тут же подскочила Сильви. Глаза ее широко распахнулись, потому что брат все еще держал мои пальцы в своих. – Ой! Лали! Это что, «Адэйн Ричар»?!

Она указала на кольцо.

– Мама! Это «Адэйн Ричар»! Смотри!

– Прекрати!

– Ингрид, ты хотя бы сегодня можешь не командовать?! – Дарел невольно повысил голос, повернувшись к ней. – Понимаю, мы все на нервах, но это просто кольцо.

– Это не просто кольцо. – Ингрид вонзила в меня яростный взгляд. – Это то, чем Лаура светит направо и налево в день, когда чуть не погиб ее отец.

От такого заявления я даже забыла о том, что хотела пить.

– На минуточку. Ты совсем рехнулась?

– Как ты со мной разговариваешь?!

– Как ты того заслуживаешь, – огрызнулась я.

Вырвала руку из ладони Даргела, все-таки налила себе воды и взлетела наверх по лестнице.

Подальше от всех, к себе в комнату, где меня наконец-то по-настоящему затрясло. Так, что я звучно клацнула зубами о край стакана прежде, чем мне удалось из него отпить.

– Лаура, не обращай внимания. – Даргел вошел без стука и остановился напротив меня. – Ингрид в своем репертуаре.

– Она меня ненавидит.

– Это не так.