Эдуард Катлас - Акренор. Трилогия.

— В деревне кто-то остался?

— Так не скажешь, мой принц. Выглядит пустой, но кто-то может прятаться в домах. Скотины нигде не видно, но в закромах и схронах, возможно, осталось зерно.

Принц кивнул.

— Выступаем.

Войска с восточных рубежей отступили на запасную линию, повернутую от реки на север, под покровом ночи. Растягивать линию обороны, пытаясь сдержать хутов, не имело смысла — они все равно были повсюду. Вечером последнего дня отряд из почти пяти сотен хутов зашел в тыл восточного фланга. Потери оказались ужасающими. Ситуацию опять спасла конница, разметав нападавших, но поражение королевских войск на прежних рубежах теперь становилось только делом времени.

Время — оно решало все. Каждый день превосходяще» их в численности, но оголодавшая и уставшая армия врага теряла силы. Каждый новый день повышал шанс того, что Грегор сумеет пробиться и привести за собой армии запада. Каждый следующий день оставлял меньше времени до осенних дождей и зимней стужи, которые сломили бы врага, не укрепившегося на зимних квартирах, окончательно. Впрочем, до зимы дней оставалось еще слишком много, чтобы всерьез на это рассчитывать.

Хотя король продумывал и подобный исход. Очевидно, он не мог даже мечтать задержать хутов у Шалы до прихода зимы. Но он мог отступить, заставить врага преследовать его, осаждать крепости, заставить чужеземцев играть в чехарду на чужой земле. И даже проиграв, он не дал бы выиграть и врагу. А зима расставила бы все по своим местам. Чужеземцы бы исчезли, но и королевство после такой войны осталось бы только пятном на карте, в разрухе, обнищавшее, с опустошенными центральными провинциями. Поэтому королевские войска стояли у Шалы, истекая кровью солдат.

Сейчас, по докладам его советников, под началом Лакара оставалось около десяти тысяч воинов. А против них по-прежнему выступала армия, слишком большая, чтобы у короля была возможность ее одолеть, даже используя все известные ему военные хитрости. Единственное, что Лакару пока удавалось сделать, — это оставлять неизменным соотношение сил. За каждого своего воина он брал жизни не менее трех врагов. Но почти тридцать тысяч нападающих — это было слишком много.

— Ваше величество! — воскликнул один из наблюдателей, стоявших неподалеку. Король немедленно повернулся в ту сторону, куда указывал молодой помощник. Слов не требовалось. Лакар увидел все сам. Хуты не выдержали и ввели в игру один из своих главных козырей Король знал, что это когда-нибудь произойдет, его разведчики предупреждали, что бестии идут вместе с армией врага. Король ждал именно этого момента, который должен был стать во многом решающим.

К берегу, к позициям его армии, неумолимо катилась новая сила. Четверть тысячи хугунов. Тварей, которых редко можно было встретить даже в старых книгах в библиотках магов. Ни одной из которых столетиями не видели в границах королевства А сейчас на его воинов шли две с половиной сотни таких чудовищ, подгоняемых погонщиками. Или дрессировщиками — Лакар не щчень хорошо понимал, как такое стадо вообще можно было приручить, да у него и не было ни времени, ни желания в этом разбираться.

Хугунов можно было назвать ближайшими родственниками лесных троллей. Младшими братьями. Чуть поменьше в росте, слабее, но при этом значительно более проворные — в таком количестве они могли снести линию обороны в считанные минуты. Не помогли бы ни кавалерия, ни полуразрушенные укрепления.

Король видел, как заколыхались шеренги его солдат у берега. Казалось, что только усталость, апатия и почти равнодушие к крови и смерти держали воинов на месте, не давали им побежать от столь чудовищной атаки.

— Сигнал основному резерву, быстро, — негромко, но отчетливо произнес король.

Оставалось только надеяться, что элитная тысяча капитана Ворга, которая до сих пор даже не появлялась на передней линии, успеет на место событий вовремя. И что обучение в лагере действительно стоило тех усилий, которые были затрачены. До сих пор король мог судить об этом обучении только по действиям одного небольшого отряда. Их мастерство поражало, но это был крохотный отряд, лучшие из лучших.

— Сигнал центру фланга отступить на две сотни шагов. Быть готовыми вернуться на позиции.

Позади хугунов, на безопасном расстоянии, шли несколько тысяч хутов. Расчет врага был прост: бестии прорывают оборону, заставляют защитников отступить, а после этого разгром довершают основные силы. Но даже хуты опасались приближаться к тварям слишком близко, и, по возможности, король хотел этим воспользоваться.

Люди Ворга подошли к укреплениям почти одновременно с тварями.

Его тысяча была в сотне шагов от частокола, когда через него начали проламываться первые хугуны. Ворг махнул рукой в сторону насыпи, и бегущие рядом с ним воины выплюнули вперед волну стрел и болтов. Не все, только несколько сотен, те, кто лучше остальных владел луками и арбалетами.

Подобную контратаку они отрабатывали еще в лагере.

Яростный удар по наступающему противнику, заставляющий, по задумке, внести хаос в ряды атакующих и принуждающий их побежать. Только сейчас против них выступали не люди, и капитан совершенно не был уверен, что этим тварям вообще известно такое чувство, как страх.

Когда король несколько дней назад коротко обрисовал ему ситуацию и свои опасения, Ворг заставил свою тысячу повторять этот маневр десятки раз, пока движения воинов не стали согласованными, инстинктивными, пока в них не появилась некая красота и естественность, выдающая мастерство, заработанное тяжелым трудом. Сейчас лучники и арбалетчики отстали, продолжая выпускать стрелы в сторону перепрыгивающих через насыпь тварей. От частокола мало что осталось, но бегущий в передовой волне Ворг с удовольствием отметил, что стрелы достают хугунов весьма неплохо. По крайней мере пара дюжин осталась лежать на насыпи, дергающиеся тела хугунов застряли между бревен, там, где они слегка замедляли бег, поднявшись на вершину заграждения. И как только хоть кто-то из них останавливался, в малоподвижную мишень во все уязвимые места сразу летели десятки стрел. Удачно выпущенная стрела, попавшая в глаз чудовища, как правило, его останавливала. Ворг видел, что почти голая, мало защищенная шея тварей тоже оказывалась лакомой добычей для жалящих стрел и болтов.

Но хугуны наклоняли головы вперед, выставляя в сторону стрел тяжелую костяную пластину на лбу. Капитан сомневался, что ее можно пробить не то что стрелой, но даже и кувалдой. У многих хугунов на наиболее уязвимом для удара месте, на шее, виднелись металлические ошейники, останавливающие любые стрелы. Твари рвались вперед.

Больше сотни хугунов уже переправились на этот берег. Пятьдесят шагов.