Эдуард Катлас - Акренор. Трилогия.

– Вперед! – крикнул Бодор прежде всего гномам, заслоняющим его щитами. – Прорываемся в верхний коридор!

– Тут, – сказал некрорыцарь и остановился. – Вам придется потратить несколько дней на тренировки, прежде чем вы сможете отправиться дальше.

Они были на внешнем дворе замка, прошли наружную стену, но так и не вошли в ворота, ведущие непосредственно в замок.

– У нашего любимого… – Рыцарь говорил очень медленно, но даже при этом паузы, которые он делал после некоторых слов, заставляли задуматься, не иронизирует ли он сам над своими речами. – …короля огромное количество врагов. Когда он только-только присягнул на верность своему народу и надел корону, на него было совершено много покушений. Поэтому король вынужден хранить себя не как живое существо – ибо все живое слишком бренно, чтобы его хранить, – но как символ своего народа.

Король вынужден редко видеться со своими живыми подданными, потому что не может быть уверен, что среди них не окажется предатель. Но вы будете иметь такой шанс – увидеть нашего короля перед перерождением, принять перерождение от него лично.

Но, чтобы войти в замок, нужно быть готовыми. Последний рубеж перед встречей с нашим королем – это лестница испытаний. Ее могут пройти только тренированные поданные. И враг, соответственно, не пройдет ее никогда. Вас будут учить. Когда вы окажетесь готовы, я приду снова.

Сзади грохнуло – убегая вслед за наступающими гномами, Хранитель успел обрушить потолок. Заставы не стало. Весь коридор на сотни шагов медленно обваливался, оставляя под собой, как надеялся Бодор, большую часть просочившихся в тыл гоблинов. Он надеялся только на это. От заставы до чертогов клана вел прямой коридор, и в ином случае семьям придется туго.

Скорее всего, его клан не окажется замурованным сразу, как случилось с первым. Но защитников там немного, а проходов во все стороны – немало. Клан просто вынужден будет рушить один коридор за другим, чтобы хоть как-то защитить семьи.

Поэтому Бодору хотелось, чтобы живых гоблинов с той стороны от обрушившейся заставы осталось поменьше. Поодиночке их могли бы найти и уничтожить гномьи патрули. Король мог прислать подмогу. Но если чертоги клана обложат, то оставшиеся там семьи и их защитники будут в трудном положении.

Хранитель был хорош. Даже среди Хранителей немногие могли вот так, на бегу, в середине схватки, найти слабые места камня, использовать их, ударить в нужные точки, с нужной силой и с нужным интервалом, чтобы вызвать неминуемое обрушение коридора.

Их Хранитель был мастером. Но слишком старым, чтобы бегать за воинами по темным коридорам.

От места, где контратака гномов превратилась в прорыв из окружения, до нужной им развилки было недалеко – пять сотен шагов, не больше. Но для Хранителя даже они могли оказаться слишком длинным путем к свободе. Поэтому два гнома подхватили его под локти и почти что несли вперед, идя последними – благо тыл, спасибо тому же старику, охранять теперь не приходилось.

Пробившийся вперед гном из задних рядов негромко буркнул:

– Торум остался там. Гоблины его сразу и накрыли. Мы даже щиты не успели выставить, сразу пришлось уходить. Едва выдернули Хранителя.

Они бежали. Тащили Хранителя и бежали, все разговоры происходили на бегу. Даже короткие стычки с гоблинами, не успевающими перегруппироваться, не заставляли их замедлиться.

Бодор по-прежнему служил для ватаги тараном, зачастую просто отбрасывая гоблинов к стенам и оставляя разбираться с ними тех, кто бежал сзади.

Верхний коридор он выбрал не случайно, и это понимали все. Нижний вел в глубину гор и почти не разветвлялся. Слишком мало возможностей для маневра. А гномы, несмотря на подземный образ жизни, отнюдь не любили оказываться в ловушке. Тем более будучи на тропе войны.

Эта тропа стала для Бодора слишком фигуральной. Помимо почти сотни трупов гоблинов и одного погибшего гнома их путь к свободе продолжали устилать убитые враги. Бодор слышал, как через равные интервалы времени Хранитель бил своей киркой по камню, несмотря на то что под руку лезла молодежь. Вернее, тащила его вперед.

Они с ходу проскочили небольшое ответвление, которое вело в тупик через сотню шагов. На развилке гоблинов было побольше, но это не остановило гномов. Их ватага набрала настолько большую скорость, что они просто подминали гоблинов, даже не замедляясь.

Хотя позади они оставили всего лишь тупик, два гнома отстали, чтобы прикрыть их отход и спину Хранителя. Отстали ненамного, шагов на десять, и теперь бежали в отдалении, готовые в любой момент отразить нападение, если каким-то чудом гоблины сумеют их догнать.

Им повезло. Первое серьезное сопротивление они встретили как раз у нужной им развилки. В этом месте у гоблинов, по всей видимости, был разбит походный лагерь, а это означало, что от внезапного нападения лагерь худо-бедно защищен.

Все-таки гоблины, как бы близко к животным они ни стояли, тоже были на войне. И самые элементарные, базовые правила поведения, скорее на уровне рефлексов выживания, у них имелись.

Поэтому два булыжника перегораживали проход, оставляя место посередине коридора лишь для одного гнома или же для пары гоблинов. Сверху обустраивающие лагерь натянули шкуру непонятного животного. Она висела так низко, что Бодору пришлось наклониться, чтобы пробраться вперед.

На шкуре были нарисованы какие-то значки, но разглядывать их гном не стал – скорее всего, это были символы клана-стаи, который расположился в этом месте. Важно было другое: прямо за проходом стояли два гоблина со спиногрызами, ощетинившимися в сторону гномов, а дальше гоблины заполонили всю пещеру. Они спали, дремали сидя, что-то ели, раздирая сырое мясо голыми руками. Это была стоянка, и большая стоянка. Может, просто перевалочный лагерь, а может, эти гоблины никогда и не нападали на заставу гномов, лишь защищая развилку от возможного наступления со стороны осажденных.

Бодор вздохнул и перехватил покрепче молот.

Им показали лестницу. Всем стало быстро понятно, что мертвый рыцарь говорил правду – пройти последние двести шагов до Затворника неподготовленному человеку было практически невозможно.

Сначала это действительно была просто лестница – выложенные цветными плитами ступени постепенно уходили вверх. Затем лестница сменялась сплошным кошмаром – прямо из стен выскакивали лезвия, прорезая все пространство широкого коридора, с потолка вертикально падали бревна, чтобы потом, повинуясь силе какого-то неведомого, спрятанного внутри замка механизма, медленно подниматься обратно. Из пола выскакивали колья, как будто на пружинах, и так же медленно, как и бревна, втягивались обратно.