Юрий Иванович - Невменяемый колдун (Дилогия)

Несмотря на такое обилие мостов, лучшим городским транспортом считалась гондола. И по скорости доставки, и по комфортности плавного, непыльного передвижения. Здесь вся опасность заключалась лишь в том, что с какого-нибудь моста может прямо на голову свалиться разгулявшийся горожанин. Но такое могло случиться лишь поздней ночью, в определенных местах, да лишь во время крупных празднеств. По ходу плавания Бадуш давал необходимые пояснения:

— И это единственный случай, когда нарушителя не штрафуют. Но за любой брошенный в воду предмет, мусор или просто обрывок бумаги сразу налагается солидный штраф. Крайне не советую также мочиться с моста, за такие вещи разгневанные соседи могут забить пакостника палками.

Невменяемый не преминул высказать свои сомнения:

— Уж не хочешь ли ты сказать, что местная канализация справляется со всеми возложенными на нее обязанностями?

— Еще как справляется! Присмотрись: вода грязная?

— Нет. Вполне чистая, как для речной.

— Плохой запах есть?

— Давно бы почувствовал.

— Вот видишь, а ты сомневаешься в канализации! Она здесь такая, что даже в Пладе могут позавидовать! А какой здесь совершенный водопровод! И все городские службы работают на удивление слаженно и организованно. Утром по каналам проплывают узкие баржи-мусоросборники.

Они как раз проходили словно по туннелю между двух каменных стен с превосходной каменной кладкой. Над головой не виднелось ни единого мостика, зато в самих стенах, на уровне воды, располагались ворота, на которые и указал рукой резидент:

— А вот в такие можно проплыть на гондоле, а то и большой барке, и оказаться во внутреннем бассейне какого-нибудь престижного и дорогого дома.

— Постой, — воскликнул Кремон. — Но как же здесь ремонтируют кладку под водой? А вдруг фундамент осядет? Или его подмоет? Ведь кое-где заметно пусть небольшое, но все-таки ощутимое течение.

— Вот для этого в Шиирнадаре и существует Большой Аврал. В разгар лета на три недели уровень воды опускают на четыре метра. Вода уходит из города полностью, и все силы бросаются на ремонт подводных этажей, фундаментов, канализации и водопровода. Ну и очищают занесенные илом участки.

— Как же им удается регулировать уровень воды на таком огромном пространстве?

— Существует предназначенный для этого отводной канал, проходящий вне города. Корабли при этом заходить в порт не могут, но и там это время используется для починки пирсов, доков и набережных.

— Вот уж не думал, что здесь народ так умеет строить! — удивился Кремон. На что его коллега пробурчал:

— Строители они замечательные. И чистюли, каких поискать. Но вот по утрам из каналов трупы целыми гроздями порой вылавливают. Так что в остальном здесь жизнь как на вулкане. Такое иногда творится!

Притихший при рассказе Родерик гневно блеснул своими глазками:

— А почему народ сам не наведет порядок? Раз могут соблюдать чистоту, должны бороться и за справедливость. Правильно?

Оба колдуна только хмыкнули на такие наивные речи, а затем Бадуш ответил вопросом на вопрос:

— Твоя мачеха тоже из народа? Тогда почему она хотела тебя отдать в услужение барону? И почему ты не согласился?

— Так то — совсем другое дело, — потух мальчик. — Я ведь ничего не мог сделать…

— Вот и они не могут. Может, не умеют, может, боятся… Причин много, да и справедливость видит каждый по-разному.

Родерик опять оживился:

— Значит, надо четко и правильно сформулировать законы. Тогда их поддержит большинство народа и справедливость восторжествует!

— Гляди какой начитанный! — засмеялся Бадуш. — Вот подрастешь, станешь юристом и проявишь себя на ниве законотворчества.

И вот тут мальчик с неожиданной грустью выдал:

— Нет, никакой юрист здесь не поможет. Для этого надо стать бароном. Только они имеют право издавать и менять законы.

— Так в чем дело? — Кремон протянул руку и пригладил Родерика по волосам. — Становись! А мы тебе поможем по мере возможностей.

Повисла напряженная пауза, которую прервал резидент:

— А вот и мой домик. И свет горит! Ждут, видимо. Я ведь обещался еще вчера заявиться, а то и раньше.

Домик действительно был небольшим и стоял немного в глубине густо поросшего деревьями острова. Соседствуя с десятком таких же, отделенных друг от друга строений. Что сразу переводило его на более высокий уровень престижности. К самому порогу вел узкий канал, в конце которого застыла гондола. Когда прибывшие ошвартовывались рядом, Бадуш кивнул на пустое плавсредство головой:

— Ну вот, мои все должны быть на месте. Прошу не стесняться и чувствовать себя как дома.

С этими словами он первым поднялся по ступенькам и громко постучал в толстую дверь условным манером. Тут же внутри дома раздался радостный визг, топот, метушня, затем дверь раскрылась, и Бадуша бросилось обнимать двое мальчиков, такого же возраста, что и Родерик. Но более упитанные, ухоженные и уверенные в себе. Они наперебой выкрикивали:

— Ура! Ура! Наконец-то ты приехал! Как здорово!

За ними стояла пунцовая от радости женщина лет тридцати и терпеливо ожидала, когда и ей достанется часть приветственных объятий. Она первой заметила гостей за спиной хозяина, и лицо сразу озарилось такой тревогой и переживанием, что стало понятно ее некоторое особое положение в этом доме. Бадуш тоже немного засмущался, неловко поцеловал женщину в щечку и стал представлять своих попутчиков. На Кремона не слишком-то обратили внимание, а вот на детей уставились с удивлением. Причем в глазах мальчиков вспыхнула ревность, а в глазах женщины — непонимание пополам с озабоченностью.

Хозяин плотно закрыл за вошедшими дверь, проверил стационарную защиту против проникновения «отделенным сознанием» и лишь тогда расслабленно рухнул в огромное кресло. Приглашая жестом гостей сделать то же самое. И тут же восклицая:

— Далица, а что у нас на ужин?!

Женщина пожала плечами:

— Хватит на всех. Со вчера тебя поджидает жареный поросенок. Осталось его лишь подогреть.

Но уходить из прихожей не собиралась, намереваясь вначале все выяснить о гостях. Пришлось Бадушу пуститься в краткие пояснения.

— Свед, Гермес! Вот вам новый товарищ на несколько дней. Зовут его Родерик. Прошу любить и жаловать. Для начала немедленно покажите ему его кровать и пусть вымоется с дороги.

Затем кратко описал события, при которых они взяли под свою опеку несчастных сироток. Старался делать это коротко, чтобы девочки вновь не впали в депрессию, но все равно всхлипывания стали наполнять гостиную, как наводнение. Причем плакали и девочки, и Далица. Но женщина тут же прижала к себе несчастных детей и повела в свою комнату, лишь на ходу многозначительно поведя плечиком в сторону кухни. Чуть раньше их, искоса поглядывая друг на друга, ушли и мальчики.