Юрий Иванович - Невменяемый колдун (Дилогия)

В один из таких моментов Кашад придвинул к себе миску с салатом и в своей любимой манере опустошил ее. Затем довольно выпрямился и обратился к товарищу, который сидел слева:

— А что сейчас споем?

Но тот, скорее всего, уже перебрал положенную ему норму, так как лишь ответил помутневшим взглядом и неожиданным иканием. И не менее неожиданным вопросом:

— Ты чего, с ней?

Но Невменяемый уже и сам заметил, что товарищ справа обнимает его за плечи слишком уж странно. Не по-дружески. А обернувшись, натолкнулся на страстный взгляд менсалонийки. Которая тут же заплетающимся языком стала пояснять:

— Все. Мне больше пить нельзя. А то сорвусь. И тогда… Но я ведь не для этого сюда пришла. Хочу уйти с тобой. И не смей мне отказывать!

Идти на явную конфронтацию не хотелось, поэтому возникла мысль разрешить ситуацию простыми и логическими уговорами:

— Слушай, Золана, почему у тебя случились неприятности с коллегами? После которых двое отправились в могилу?

Глаза наемницы сразу сузились от гнева:

— Оттого что эти дебильные хамы решили ко мне приставать!

— Вот видишь. Видимо, они забыли приказ командира не проявлять низменных страстей и вести себя очень сдержанно. Ведь и ты наверняка слышала, как комендант всех учит: деликатно! Очень деликатно можете лишь намекнуть на ваши симпатии! Но! Не больше! Правильное предупреждение?

Женщина икнула и пьяно ухмыльнулась:

— Совершенно правильно!

— А почему же ты тогда так «неделикатно» ко мне пристаешь? Нарушаешь приказ. Нехорошо.

— Ха! Это для вас, самцов, этот приказ. А такая тонкая и чувственная натура, как я, имеет право выбирать лично.

— Правда! — с пренебрежительным сарказмом бросил Кашад. — Ну а если ты мне совершенно не нравишься?

— Ой! Не смеши меня! — откровенно засмеялась Золана. — Такого еще ни разу в моей жизни не случалось! Любой только и мечтает меня облапить, и раздевают глазами на любом расстоянии.

— Но ведь я не любой. И ты мне совершенно не подходишь. — Кремон постарался сказать это твердо и безапелляционно. — Так что поищи себе кого-нибудь другого для развлечений.

Менсалонийка даже растерялась от такой отповеди.

— Да я знаю, что ты не такой… Но… Именно поэтому тебя и выбрала.

Затем она резко притянула его за плечо, пригнулась к самому его лицу и горячо зашептала:

— Ты самый лучший, самый сильный, самый добрый и честный! Я мечтала о таком всю жизнь! Я просто погибну без тебя! И я уже сутки не могу найти себе покоя. Вспоминаю твой каждый взгляд, каждый жест, каждое движение, каждое слово!

От такого напора молодой колдун даже непроизвольно вздрогнул. И попытался отстраниться:

— Странно. Ведь женщине не пристало вешаться на шею мужчине и вести себя при этом как последняя шлюха.

— А мне плавать на глупые условности! И ты все равно будешь моим! Понял?

От ее выкриков чуть ли не все повернули головы в их сторону. Не желая в данный момент накалять обстановку, Кашад тяжело вздохнул и кивнул головой:

— Хорошо! Будем считать, что ты мне «очень деликатно» намекнула о своих симпатиях. Но я имею полное право подумать. Не забывай этого. И лучше спокойно дождись от меня ответа.

Возмущенная менсалонийка вскочила на ноги. И сделала это так резко, что от толчка несколько кубков упало, опрокидывая свое содержимое на стол. Как раз и музыка смолкла на мгновение, и все отчетливо услышали разъяренные выкрики:

— Хорошо! Думай! Но если у тебя есть мозги, думай очень быстро! Времени у тебя мало! Очень мало!

И, перешагнув лавку, отправилась на свое прежнее место. А все наемники скрестили свои взгляды на растерянном и расстроенном лице Кашада Низу. И чего только в этих взглядах не читалось: и зависть, и насмешка, и удивление, и презрение, и даже жалость. Но вот сочувствия почему-то никто не проявил. Да оно и понятно: в такой среде каждый сам за себя. А уж сочувствовать в данном случае вообще было не принято. Такая женщина к нему в постель набивается, а он еще носом крутит!

Хотя, скорее всего, никто и не хотел оказаться на его месте. Ведь репутация у менсалонийки была премерзкая и страшная. И наверняка многие сейчас предвкушали удовольствие от зарождающегося скандала. Тем более что знали садистку гораздо большее время и успели ознакомиться с ее повадками. И отчетливо понимали, почему она так взбеленилась: впервые решила себе выбрать парня, а тот ее элементарно проигнорировал.

Естественно, без добряков не обошлось. Сидящий напротив Невменяемого желтокожий ордынец без тени насмешки посоветовал:

— В данный момент и три уровня защиты не помешает. Эта девица, когда метает кинжалы, вонзает их в дерево по рукоятку. Да и синяя молния, если в нее вложить всю магическую мощь, почти всегда добирается до цели.

— Бывает и так, — согласился Кремон. И тут же не погнушался воспользоваться советом, попутно еще раз присматриваясь к ордынцу. Эль-Митолан, на вид лет тридцать пять, низкоросл, но кряжист и устойчив неимоверно. Оголенные по плечи руки увиты выступающими мышцами. Поперек лба и до самого кончика носа отчетливо видимый шрам. Странно, почему не упрятанный или не залеченный магическими средствами? Может, напоминание о чем-то важном? Надо будет узнать. Ведь и по предварительным наблюдениям этот ордынец показался рассудительным, опытным и неболтливым воином. Да и умеренности в питье придерживался. А ведь придется, уже ставши десятником, себе помощника выбирать. Так почему бы и не его?

Гулянка опять набрала силу. Да и хмельной угар уже окутал мозги многих посетителей трактира. Что не всегда способствует нормальной и мирной обстановке. А тут к тому же собрался весь цвет наемнического отребья. Но если трезвые они еще как-то помнили о дисциплине, то, упившись, полностью теряли над собой контроль.

Все началось с того, что один верзила пригласил Золану Мецц на танец. Та при этом немного поартачилась, с вызовом глядя в сторону Кашада. Мол, смотри и реагируй адекватно. И не теряй времени. Да и побежала поближе к музыкантам.

В танце менсалонийка тоже чего только не вытворяла. Это притом, что многие па ей попросту не удавались из-за опьянения. И если бы не ловкость партнера, который ее несколько раз ловил и подхватывал в критические моменты, женщина бы не раз наткнулась на столы или сшибла бы других танцующих. Но именно эти подхватывания и послужили причиной конфликта. Верзила, распаленный прикосновениями к роскошному женскому телу, повел себя, как большинство мужчин на его месте. Когда танец окончился, он не отпустил красавицу от себя, а, крепко прижав, стал пылко уговаривать то ли на следующий танец, то ли еще на что-то более интимное. При этом его руки совершили довольно смелые действия. А губы вытянулись для поцелуя в шейку.