Юрий Иванович - Невменяемый колдун (Дилогия)

Неожиданно гомон и шумные разговоры перекрыл крик ярости, и огромная туша наемника отлетела метров на пять. Да так, на приличной скорости, и врезалась в бревенчатую стену. Если бы верзила не был Эль-Митоланом, на этом бы его жизнь и оборвалась. Но он сумел совершить немыслимое, еще чуть ли не в полете окружив себя максимальной защитой. Мало того, поблизости от места его удара об стенку оказалось еще несколько наемников-колдунов, которые тоже присоединили свои усилия для упреждения опасных последствий. Именно благодаря этому невидимые от скорости кинжалы отразились от щитов и вонзились в потолок, а «ледовый удар» максимальной мощности не заморозил незадачливого партнера насмерть.

Только менсалонийка на этом не остановилась. С вульгарной руганью, которой постыдились бы даже портовые грузчики, она умудрилась разжиться у кого-то коротким мечом и бросилась добивать своего обидчика «вручную». Тут уже подключились еще несколько колдунов, и совместными усилиями попытались сковать разбушевавшуюся менсалонийку «парализующими кандалами». Казалось, что запнувшаяся и упавшая женщина через минуту будет упеленута связывающей паутиной и отправлена в прохладное место для успокоения. Уже и паутина обвила ее тело. Но магические силенки у наемницы еще остались. Да и необычное средство она имела в запасе. На удивление всем, три наброшенные на нее Связывающие Паутины вспыхнули яркими искрами и роем опасных и стремительных ос рванули во все стороны. Никто и никогда еще о таком магическом действии не слышал. Зато когда увидели, со всех сторон послышались ругательства и вопли возмущения. Ведь в зале присутствовало много обычных людей и им никак не удалось избежать небольших, но весьма неприятных ожогов. Да и колдуны разозлились почти все до единого. Назревало групповое убийство Эль-Митоланши, которая преступила неписаные законы неприменения магии.

Видимо, и менсалонийка что-то сообразила. И попыталась избежать незавидной участи. Лишенная магической энергии, она тем не менее имела еще достаточно обычной, физической. Пригнувшись, двигаясь по полу чуть ли не перекатом и тыкая во все стороны мелькающим мечом, она бросилась в просвет между столпившимися и еще отгоняющими от себя «горящих ос» наемниками. То ли специально, то ли случайно, но наемница выкатилась прямо на стоящего Кашада. И даже мечом на него попыталась замахнуться. Но тот к тому времени подготовился, усилил свой голос неимоверно да так рявкнул, что всех чуть ли не парализовало от ломающего сознание звука:

— Золана! Стоять!

Даже господин Огюст, в бытность свою последним наставником Невменяемого, загордился бы своим учеником. Так и у него редко получалось на уроках. Может, стар слишком?

А вот у ученика получилось просто великолепно. Все вздрагивали и корчились внутренне от неприятных ощущений. А уж менсалонийка, прямо в лицо которой ударила основная волна, чуть ли вообще не лишилась сознания.

— Отдай мне меч!

За момент до этого он и так чуть ли не выпал из тренированной руки садистки, но теперь она его отдала без промедления. И заволакивающимися от алкоголя и звукового удара глазами уставилась на Кашада Низу.

— И что же теперь с тобой делать? — уже нормальным голосом спросил он. На этот вопрос ответил с полной невозмутимостью все так же сидящий за столом ордынец:

— Отвел бы ты ее в казарму. Она тебя послушается и не будет больше бузить.

— Думаешь? — Кашад не обернулся к советчику, а лишь скривился в сомнении. И что делать? Вечер и так почти испорчен. А если убрать эту скандальную гидру, то еще и вернуться можно. Если охота будет. И вполне неплохо пару часиков повеселиться. Но эту дебоширку надо спровадить срочно, пока она не очнулась…

— Ладно, пошли, я тебя проведу к кроватке.

Золана без возражений позволила взять себя под локоть и вывести из трактира. Хотя вслед ей неслись ругательства и весьма неприятные оскорбления. Видимо, кто-то уже решительно настроился разделаться с этой стервой, пользуясь благоприятным случаем, да вмешательство зачинщика банкета все испортило. В его сторону тоже вылетело несколько нелестных эпитетов, которые сводились к одному: ладно, пусть уводит, сам же потом впоследствии пожалеет, что защитил эту тварь.

На свежем воздухе менсалонийка сразу взбодрилась, шумно несколько раз выдохнула и попыталась вырвать локоть из пальцев Кремона.

— Пусти! Мне же больно!

— Странно! — не ослабляя хватки, ответил тот. — А мне показалось, что тебе нравится боль. И ты специально постоянно на нее нарываешься.

— Неправда! Всю жизнь мне приходилось защищаться. Это мне хотят все сделать больно.

— Защищаться? Меня с тобой не познакомили, но о твоих пристрастиях нападать первой и часто убивать — наслышан.

— Ха! — менсалонийка искоса прожгла Кашада взглядом. — Много они обо мне знают!

— Ого! Им еще и многое неизвестно? — иронизировал парень. — Как же так?! Могла бы всеми своими подвигами похвастаться и сразу стать десятником. Или ты сразу не место сотника метишь?

— Да нет, — с неожиданной грустью ответила наемница. — В десятники надо брать таких умных и рассудительных, как ты. А я за малейшее непослушание убить подчиненного готова. Это не по мне…

— Так ведь ты и командира можешь убить, если решишь, что приказ неправильный. А?

— Могу… Но уже с гораздо меньшей степенью вероялт… тьфу, вероятности!

Заплетающийся женский язык вызвал презрительную усмешку у Кремона:

— А зачем же тогда в наемники пошла? Зарабатывала бы, как и прежде, заказными убийствами.

Опять менсалонийка ответила со странной грустью:

— Тебе этого не понять.

— М-да, конечно. Можешь не признаваться. Но ведь у каждого из нас своя цель. И она известна командованию. Или у тебя нет никакой цели?

— Есть. Как тебя это ни удивит. — Золана попыталась пуститься в философствование: — Ведь существув… кхе, существование каждого разумного индивуду… да что такое?! Ин-ди-ви-ду-у-ма…

Произнеся последнее слово по слогам, она тяжело вздохнула и призналась:

— Напилась! Как последняя скотина. Давно со мной такого не случалось. Да и ни разу в жизни я так много не употребляла…

— Да ну?! — не поверил Невменяемый, вспомнив, как наемница опрокидывала в себя кубок за кубком.

— Не веришь? Кстати, мне действительно больно. Может, отпустишь мою руку? Обещаю вести себя смирно.

— Конечно, — отпуская женский локоть, пробормотал Кремон. — На что ты без магии годна…

— Не скажи. Я ведь, будучи еще простым воином, больше сотни побед имела в сражениях на арене. И из них больше половины — над мужчинами. Да и здесь мне нет равных.

— Самонадеянность наказуема.

— Я не имею в виду тебя или сотника. Может, кто еще свои силы скрывает. Но в остальном — все они сброд, отщепенцы и моральные уроды. Такие, как они, никогда больших высот в воинском искусстве не достигают.