Кира Измайлова - История Гермионы [СИ, Истории 1-7]

— А ты не могла бы всё-таки уменьшить количество предметов? — спросил Гарри.

— Нет.

— По-моему, нет ничего страшнее цифр, — Гарри покосился на задание по нумерологии.

— А по-моему, нет ничего интереснее. Это мой любимый предмет! — с чувством ответила я. Да, если бы я сказала, что самый любимый мой предмет — зельеварение, он бы точно не понял юмора.

Но Гарри так и не узнал, что такого особенного было в нумерологии. В этот самый миг на лестнице из спальни мальчиков раздался душераздирающий вопль. Гостиная в ужасе притихла, взгляды всех устремились наверх. Тут же послышался топот, и в гостиную ворвался Рон, в руках которого белела скомканная простыня.

— Гляди! — завопил он, тыча простыню мне под нос. Она была испачкана чем-то красным.

— Ты что, пирожки с вишней в постели ел?

— Короста! Бедная Короста! — так звали его крысу, и имя ей очень шло. — Это кровь! А это было на полу!

И он бросил на мои записи несколько длинных рыжих кошачьих волосков…

Словом, это был замечательный повод не разговаривать с ним и Гарри еще несколько дней и не участвовать в праздновании победы гриффиндорской сборной в очередном матче. (Гарри поймал снитч, несмотря даже на то, что придурок Малфой с приятелями нарядились дементорами и попытались его напугать. Им не повезло — со Слизерина слетело полсотни баллов, и я даже представить боялась, что с ними сделает их декан.)

Когда Живоглот вернулся, я строго спросила:

— Твоих лап дело? Крыса пропала.

— Мря, — решительно отказался он и облизнулся. На усах прилипло птичье перышко. «Была охота жрать такую дрянь», — читалось на его морде.

— А куда она тогда делась?

Живоглот выскочил за дверь, видимо, пошел искать следы, потом вернулся и сообщил, указав на окно:

— Мя-ау.

— Кажется, у военных это называется «самострел»… — пробормотала я. — Или, как ее, инсценировка убийства. Так, отнеси-ка записку профессору. А потом Блэку. И не перепутай!

— Мр, — заверил Живоглот и умчался.

А ночью общежитие содрогнулось от жуткого вопля. Голосил Рон, уверяя, что только что видел прямо над собой Сириуса Блэка с ножом, и… полог его кровати в самом деле был располосован.

«Идиот!» — подумала я. Да и я не лучше, не следовало сообщать ему о пропаже крысы! Решил сам проверить, что ли?

Тут уж все собрались, и наш декан пришла, и спросила портрет у входа (Полную даму временно заменял сэр Кэдоган, тот еще живчик):

— Сэр Кэдоган, вы вот только что никого не впускали в башню?

— Как же, добрая леди, впустил.

— Вы… впустили? А… а пароль?!

— А у него они были! — гордо сказал сэр Кэдоган. — На всю неделю, миледи. Целый список на кусочке пергамента. Он их мне прочитал!

Профессор МакГонаггал вернулась сквозь узкий проём в гостиную. Все оторопело молчали, профессор была бледна как мел.

— Какой, — дрожащим голосом начала она, — какой неописуемый глупец записал на клочке пергамента все пароли недели и потом потерял его?

Гробовое молчание в нашей гостиной было нарушено слабым, испуганным всхлипом. Невилл медленно поднял руку.

«Профессор прав, Блэк — идиот! — подумала я, пообещав себе надрать Живоглоту толстую задницу, потому что отнести пароли Блэку мог только он. — Теперь его начнут искать втрое активнее!»

Ну и, разумеется, этим дело не кончилось: Гарри не удержался и снова отправился в Хогсмид с Роном, нарвался на Малфоя, Малфой заложил его Снейпу, а тот был настолько зол, что вытряс из Гарри всё, что при нем было, карту Мародеров в том числе. Как потом рассказывал Гарри, эта карта при попытке Снейпа ее открыть начала его оскорблять…

— Ну и зачем вы отдали карту Люпину, сэр? — спросила я, когда заглянула на минуточку, вернуть книгу и кое о чем спросить.

— Я все равно не могу ей воспользоваться, — мрачно ответил он.

— Но я-то могу, — напомнила я, а он выругался так, что я покраснела.

— Такую вещь упустил… Верно вы тогда сказали, Грейнджер, глаз замылился, не вижу очевидного! Да еще вспылил, как… Да что я оправдываюсь, в самом деле? Сам виноват.

— Хотите, я ее раздобуду? — спросила я, уже прикидывая, как можно выкрасть карту у Гарри, если он все-таки получит ее обратно (это совсем просто), а как у Люпина, если тот оставит ее у себя (это уже сложнее, но… достаточно дождаться полнолуния, когда он точно не будет носить ее при себе).

— Хочу, — честно ответил он. — Но не сейчас. Скажите лучше, что нашло на Блэка?

Я развела руками.

— Больше не писал. Видимо, так озверел, узнав, что крыса сбежала, что не удержался и вломился в башню. И зачем? Думал, по запаху найдет, что ли? Только хуже сделал…

— Ну, он всегда сперва делал, а потом думал, — мрачно сказал профессор, машинально потерев правую руку. Он как-то обмолвился, что когда Люпин его едва не сцапал, все-таки успел дотянуться когтями. Повезло. — Довольно о Блэке. Я слышал, вы проспали занятия по чарам, а потом поругались с Трелони. Может, нагрузка все-таки слишком велика?

— Идти изучать веселящие чары после того, как Хагрид сказал, что его гиппогрифа, вероятнее всего, казнят, а еще я дала по морде Малфою, чтоб не смел над ним издеваться, как-то не хотелось, — буркнула я. — А с прорицаниями… я давно хотела их бросить, а тут подвернулся просто идеальный повод! Не каждый день тебе сообщают, что у тебя совершенно отсутствует духовность! Вот я и хлопнула дверью. Раньше надо было это сделать, только время зря потратила…

— Уверены?

— Уверена, — ответила я. — Я что, похожа на умирающую?

— Вы похожи на фурию, — сделал мне комплимент профессор. — Да, насчет медицины… Лечебные заклинания — не мой профиль. Но я попросил знакомого, который прежде работал в Мунго, кое-что прислать. Правда, это будет не скоро, он сейчас где-то… Забыл, в Бразилии, что ли?

— Спасибо, сэр! — искренне сказала я.

— Но кое-что и у меня имеется. Вроде справочника по оказанию первой помощи, — он протянул мне потрепанную книжку. — Только очень вас прошу, Грейнджер: не надо ломать Малфою ноги, чтобы попрактиковаться на нем.

— Обещаю, не буду, — заверила я, подумала и добавила: — Но вот насчет носа ничего гарантировать не могу.

Гриффиндор выиграл кубок школы по квиддичу, а следом начались экзамены. Ничего сверхъестественно сложного там не было, но однокурсники страдали так, будто их заставляют решать задачки по высшей математике, одновременно декламируя сонеты Шекспира и рисуя левой ногой генеалогическое древо Габсбургов. (Кстати о Шекспире, надо напомнить профессору о зелье из «Макбета», совсем из головы вылетело, а он когда еще обещал рассказать!)

Я решила подпортить себе репутацию и показательно напугалась боггарта, заявив, что это была профессор МакГонаггал, сказавшая, что я завалила все экзамены.