Baltasar_II - Архивы Инквизиции: Инцидент при Драконьем Клыке [СИ]

— Что, древолюб, — прошипел жнец. — Решил лично поиграть в солдатиков, да?

— Я вырву твое сердце, проклятый!

Князь, скрипнув зубами, запустил в проклятого каплю яда . Однако безотказная прежде печать не сработала, чем неимоверно поразила перворожденного.

— Ну ты же не думал, остроухий, что я подсадил вам простую почесуху, — глумливо произнес жнец. — Колдовать ты теперь не можешь, да.

Князь быстро огляделся. Слева трое его телохранителей сдерживала огненная чародейка, ловко чередуя печати и тяжелую шпагу. Справа тем же самым занимались трое измененных легионеров. Помощи ждать неоткуда, а сбежать не даст эта темная тварь. Перворожденный направил меч на мага, и ринулся в атаку. На удивление, жнец оказался крепким противником. Несколько нанесенных эльфом ран ничуть не замедлили темного. Мало того, он успешно отбивался от княжеских атак своей неудобной для противников косой. И даже нанес князю несколько длинных порезов, когда Элирувиель заподозрил неладное. Пара ударов вполне могла закончиться смертельно, себе-то эльф врать не любил, но в последний момент проклятый проводил смертоносное лезвие по касательной. Перворожденный разорвал дистанцию и присмотрелся к ранам. Раны были бескровные и черные, как язва на руке, и складывались в необычный рисунок. Печать ! Этот урод хочет его заколдовать! А в следующее мгновение князь понял, что тело ему больше не подчиняется.

— Дозрел, да, — в шипении проклятого звучал задор и удовлетворение. — А теперь иди, и убивай своих ублюдков, пока они не закончатся. Потом возвращайся. А чтобы тебе не было скучно, оставлю-ка я тебе сознание. Все, пошел!

И князь пошел. Трудно выразить ту боль, скорбь и чувство собственного бессилия, которые обуревали князя, когда он собственноручно лишал жизни своих подчиненных, сородичей, пользуясь тем, что в нем не распознали нежить. А когда распознали, было уже поздно, остатки гордой эльфийской кавалерии дома Серебряной Росы были выбиты подчистую. На поле остались проклятый, чуть помятая магичка и шесть измененных легионеров. И Азираэль.

— Поединок, проклятый! — крикнул Азираэль.

На что он надеялся, было неясно. На месте темного мага князь просто натравил бы легионеров, да убил помеху. Однако жнец решил поступить по-другому.

— Чего ты хочешь на самом деле, остроухий? — спросил маг, разглядывая эльфа с любопытством вивисектора.

— Свободы для князя, — спокойно ответил брат.

— Он уже мертв, древолюб, — прошипел жнец. — Все, что я могу — это отпустить его душу, и только. Но с чего мне это делать?

— Мне достаточно и этого, — злобно зыркнув на темного, невозмутимо ответил перворожденный. — Я готов договариваться. К тому же я следующий князь дома Серебряной Росы.

— Сложи оружие и жди. Я позову легата. Говорить будешь с ним.

Дальнейшее бывший князь наблюдал как бы со стороны, чувствуя полное опустошение и какое-то липкое безразличие на душе. Довольно быстро битва была остановлена, перворожденные отошли на свои позиции и к остаткам правого фланга приблизились командование легиона с охраной. Не менее двух центурий слаженно оцепили место будущих переговоров. К новому князю присоединились пара выживших сенешалей и верховный друид дома. Переговоры длились несколько часов, и все это время Элирувиель без движения сидел на земле под бдительной охраной взявшей его команды. Сидел недалеко от стола с представителями обеих сторон, так что слышал все, но участвовать не мог. Да и не хотел. Для него все в любом случае кончено, и единственный вопрос, который волновал измученное испытаниями сознание — это судьба его посмертия, его души.

В какой-то момент медитативное состояние было разрушено появлением в кругу охраны бывшего князя мага в форме Корпуса Дознавателей. И тут перворожденный с горечью понял, что ему предстоит еще раз предать свой народ. Приказ жнеца, и вот пали ментальные блоки, которые Элирувиель снял сам, неспособный противостоять воле поработителя. Нужная информация рекой потекла из сознания немертвого эльфа, подчиняясь искусству дознавателя-менталиста. Забив знаниями небольшой сундучок с кристаллами памяти, дознаватель довольно кивнул жнецу, вытер испарину на лбу, и пошел по своим делам неуверенным шагом. А эльф остался один на один со своими мрачными раздумьями.

Переговоры завершились далеко за полночь. Удовлетворение просачивалось через аристократическую невозмутимость легата и высших офицеров. Сеанс связи с Императором так же прошел успешно. По итогам хуманы смогли выторговать за душу князя, хотя и не только за нее, выход дома Серебряной Росы из текущей интервенции, заключили пакт о ненападении и наложили на дом небольшую контрибуцию. В целом — терпимо, если бы требования не шли от грязных полуживотных. Однако здесь Высоким пришлось прижать свою спесь.

— Вообще-то у меня была другая идея, древолюб, — неожиданно прошипел жнец справа от Элирувиеля. — Я хотел тебя трансформировать. В нечто более ужасное, чем сейчас. А потом отправить в ваши сраные леса. Тебя бы не тронули ваши защитные контуры, ты ж князь, да. Ты бы прошелся частой гребенкой по вашим селищам, неся смерть и чуму. О, как бы это было здорово.

Жнец аж причмокнул от удовольствия, а вот разум бывшего князя наполнился леденящим ужасом.

— Я бы даже сознание тебе оставил, да, — доверительно продолжил жнец. — Но не судьба, болезный. Придется выполнять обязательства.

Жнец обошел эльфа, присел перед ним и приблизил свое бледное лицо к лицу собеседника.

— Только вот знаешь, в чем подвох? — проговорил маг так тихо, что его услышал только эльф. — Я-то тебя отпущу, слово дал как-никак. А вот Госпожа очень хочет с тобой пообщаться. Плотно так. Лет пятьдесят-сто.

Перворожденный мысленно обреченно взвыл, но наружу не прорвалось ни эмоции, ни звука.

— А там ей может и надоест. Как думаешь, листоухий?

С этими словами жнец, усмехнувшись, подал знак стерегущим легионерам, и те разошлись в стороны.

— Пора выполнять свою часть договора, egloth, — процедил Азираель, князь дома Серебряной Росы.

— О, как пожелаете, Высокий, — картинно поклонился темный маг и активировал посох. С тихим шелестом из застывшего в крике хрустального черепа вырвалось хищное туманное лезвие. Ловкий взмах, и мир перевернулся, постепенно угасая. Последнее, что услышал эльф, было обращенное к нему из темноты чувственное контральто:

— Заждалась я уже. Ну, здравствуй, древолюб.

На долину возле Стены Скорби медленно опускалась легкая вечерняя прохлада. Тучи рассеялись, открывая чудесный вид. Косые лучи светила, медленно закатывающегося за обрыв, играли в ветвях деревьев, рисуя на земле замысловатые фигуры из света и тени. Легкий теплый ветерок играл листьями деревьев, создавая ненавязчивый шум. Природе не было дела до мелких проблем смертных, все шло своим чередом.