Baltasar_II - Архивы Инквизиции: Инцидент при Драконьем Клыке [СИ]

— Деда! — раздалось громкое из фургона, и рыжий ураганчик вылетел сквозь занавески полога, впечатавшись в растерянного войта. Стефан посмурнел еще больше и отвернулся, пряча повлажневшие глаза. На поляне, казалось, застыло время. На щеке Милы контрастно чернел цветок с острыми лепестками.

— Как… Почему… — Михей упал на колени, хватаясь за сердце. Осознание увиденного заставило лицо посереть, а из глаз исчезли все эмоции, оставив непередаваемую душевную муку.

— Деда, ты успокойся. Все же в порядке будет, — затараторила рыжая егоза, нарезая вокруг Михея круги. — Тетенька сказала, что все хорошо будет. Ну так она же правду сказала. Ну деда-а-а.

Курт ошеломленно смотрел на то, как неугомонная девчонка, ловко уворачиваясь от рук Зорана и Радомира, теребит войта, пытаясь его успокоить. Курт вообще не знал, что теперь делать. Нет, знал конечно, но такой подставы он от Госпожи не ожидал. Выбор был невелик: погибнуть всем или убить девочку, так напоминавшую ему родную доченьку. Да лучше бы никакого выбора не было вообще! Курт в сердцах сплюнул. Он уверен, что и войт понимает всю сложность ситуации. Вот переживет ли?

Рядом с Михеем, так, чтобы не маячить у него перед глазами, незаметно образовался Богша. Тер Салазар с легкой усмешкой смотрел на происходящее, как будто увидел занимательный спектакль. Стефан мялся возле фургона. Отец Радомир и Зоран оказывали помощь войту. Один целительными печатями, другой пытался напоить войта успокоительным отваром из фляжки. Воины рассредоточились по холму. То тут, то там между взрослыми мелькала рыжая головка, вставляя язвительные комментарии и периодически пытаясь успокоить своего деда. Бесполезное занятие, как считал Курт. Да и не он один, судя по сочувствующим взглядам, бросаемым тайком всеми на потерянного Михея.

Именно этот момент выбрала костяная ящерица, чтобы вновь заявить о себе. Раздался приглушенный, но пробирающий до костей рык, оставляющий где то внутри липкий страх. Гора черных щупалец начала шевелиться, постепенно увеличивая амплитуду движения. Кое-где стали с неприятным треском возникать и медленно увеличиваться прорехи, через которые проглядывали мерзкие части дракона. Воины заняли позицию возле ближайшего к дракону края поляны, готовясь вступить в схватку. Рядом с ними встали священник и граф, разминая руки. Мила вдруг прекратила мельтешить, что-то серьезно сказала деду, чмокнула его в щеку и вывернувшись из пытавшихся удержать ее рук, понеслась к Курту. Дернувшийся следом войт был остановлен крепкой, закованной в дымчатую кольчугу, рукой Богши. Стефан потерянно опустился на землю рядом с другом.

Курт хмуро посмотрел на серьезную мордашку, внимательно оглядел звездолист и спросил:

— Зачем ты на это согласилась? Ты подумала…

— Тссс, — приложила палец к своим губам девчонка и без смеха посмотрела на жнеца. — У нас был честный обмен. Тетенька сказала, что ты знаешь, что надо делать.

Курт вздохнул, но для нотаций и в самом деле не было времени. Дракон скоро вырвется, и тогда все усилия пойдут прахом, а жертвами станут тысячи таких вот Мил.

— Ложись вот сюда. На спину, — Курт указал на преобразованную печать . — Руку сюда. А эту — вот на тот узел, ага. Вот так. Замри теперь.

Жнец присел рядом с девочкой и, решительно отодвинув все рефлексии в сторону, достал из сумки ритуальный нож. На лице девочки вместо ожидаемого страха или, хотя бы, опасения отразилось жгучее любопытство, вроде «какая интересная светящаяся штучка, можно мне, можно». Однако девочка с несвойственной для себя дисциплиной продолжала неподвижно лежать на печати . Курт занес нож и резко ударил…

Попытался ударить, однако застывший в высшей точке нож и не думал никуда двигаться, словно воздух вокруг светящегося лезвия стал плотнее дерева. На груди Курта появились две изящные ухоженные руки, к спине прижалась упругая грудь. А на ухо жарко прошептали:

— Нехорошо это — маленьких девочек резать. Какие-то сомнительные у вас увлечения, мастер Курт.

Застывший в неудобном положении жнец покосился на рыжую егозу, а та улыбалась во весь щербатый рот. Посмотрел вокруг и увидел только густую тьму с какими-то неразличимыми силуэтами на фоне. Так и есть, они находились в Тени, достаточно глубоко.

— Госпожа, — с почтением в голосе отозвался Курт.

Руки с груди ускользнули за спину мага, Возвышенная отошла от скульптурной группы «жертвоприношение» и скомандовала:

— Отомри.

Фраза из детской игры произвела воистину магическое действие. Мышцы стали послушными и Курт осторожно отвел нож с траектории удара. Мила тут же подскочила и начала забрасывать Тихую Госпожу тысячей вопросов.

— Так ты все знала, Мила? — поинтересовался Курт.

— Конечно же. Мы с тетенькой еще раньше все придумали.

— Значит якорь среди нас, — сделал вывод жнец. — Среди тех, кто пошел на охоту. Каин, Радомир, Зоран или Стефан.

— Верно. Ты всегда был сообразительным. Однако там дело не только в якоре , все гораздо серьезнее и сложнее, — мягко ответила Госпожа. — Но все вопросы обсудим чуть позже. У меня тут для вас сюрприз.

— Куда уж больше-то? — проворчал Курт.

— Старый пень! — тут же окрестила рыжая зараза поведение жнеца.

— Будет вам, — чарующе рассмеялась Госпожа. — Тут к вам гости.

— Доченька! — донеслось откуда-то со стороны.

Мила неожиданно застыла и неуверенно повернулась на голос.

— Мама? — девочка во все глаза смотрела на молодую рыжеволосую женщину, за спиной которой стоял молодой крепкий мужчина, очень похожий на Михея. — Мамочка! Папка!

Девчонка понеслась навстречу потерянным родным и с визгом и слезами повисла на взрослых. Курт стыдливо отвел глаза, не хватало еще завидовать мелкой егозе. Своих родных он не видел уже двадцать пять лет, с тех пор, как их сожгли. Привычно загнав подступившую боль в глубины души жнец поднялся, и повернулся к Госпоже. Нужно узнать, что Возвышенная планирует дальше. И в тот же миг его шея оказалась в кольце рук, в ноздри ударил знакомый аромат жасмина, а в шею тепло выдохнули:

— Любимый.

Не смея поверить происходящему, Курт ощутил, как его обняли еще и за пояс, на этот раз со словами:

— Папочка.

Сколько он так простоял, обнимая жену и дочь, наслаждаясь давно забытыми ощущениями покоя и любви, Курт вряд ли мог сказать. Что шептал, находясь в горячке бушующих эмоций и чувств, не вспомнит и на пытках. Но, несомненно, за последние годы этот момент его жизни был самым светлым, за что он мысленно благодарил Госпожу. Но все когда-нибудь заканчивается. И когда жена и дочь нехотя отстранились от своего мужчины, Курт тяжело вздохнул.

— Ты изменился, любимый, — ласково проведя по щеке Курта ладонью, произнесла Веселина. — Стал лучше, сильнее. Благороднее.