Николай Грошев - Новый король [СИ]

— С чем? Как была тупая сука так и… — Глаза Шкета остекленели, он размахнулся правой рукой и со всей силы врезал себе между ног. Глаза стали осмысленными, парень согнулся пополам и с протяжным стоном свалился в снег.

— Не хуй пиздеть. — Буркнула Соня, глядя на мужика, который уже второй десяток прыжков открыл, но прыгал уже ниже и выл не так громко. Толи привыкать начал, толи согрелся… — От снега он убегает. Походу не видел никогда, вот и обосрался слегонца.

— А что с ним делать теперь? — Поинтересовался Геракл. — Мне бы поскорее закончить. У нас же там пресс-конференция была. Лена как СМС отправила, я всё бросил, мне бы как-то теперь утрясти вопрос, вернуться надо, заново всех собрать, а то граждане не поймут, я ж первый раз такое…

— Да на хуй идут твои граждане. — Не согласилась Соня. — Ты им хуй на спину положишь, скажешь — поехали! И поедут блять. Короче, ща мы его стреножим.

Соня сосредоточилась и в очередной раз, мужик не прыгнул. Замер на дне ямы собственными ногами пробитой в снежном насте, потом выпрыгнул на два метра вверх и, скрипя снегом, пошёл к вампирам, ожидавшим его за внушительных размеров сугробом.

— А чё раньше тупила? — Проворчал Шкет, успевший восстановиться, после неприятного инцидента. — Раньше в натуре нельзя было зомбануть хуеглота этого?

— Раньше не получалось. — Ответила Соня, не отрывая взгляда от идущего к ним парня с красными глазами. — Он как Шиза, только по-другому…

— Как это?

— Да хуй знает. По-другому. Щас у него мысли появились, есть что контролировать. Теперь могу зомбачить его, в нашем блять полку прибыло типа. Только что-то не так всё равно, хм. Ребят, — Соня удивлённо вскинула брови и отвернулась от своего ментального пленника, — да он же тупой просто пиздец! Мы куда его девать будем? Это ж блять полное дно! В натуре, там мозг с горошину, отвечаю! У макаки мыслей больше, чем у этого козла! Чё с ним делать-то?

Парни пожали плечами, Соня губами пожевала сердито и рукой махнула.

— Ладно, похрен, Лена там разберётся. Ну, потопали обратно в город. Надо куда-то его девать.

Они двинулись прочь. Три тепло одетых человека бредут по снежному полю, а за ними, ковыляет совершенно голый двухметровый мужчина, с абсолютно пустыми глазами.

Она сидела на краю морской пристани, свесив ноги вниз, и смотрела на едва заметно колыхавшиеся волны. Солнечный свет отражался от воды игривыми золотистыми бликами, свет бросал весёлые лучики на воду и солнечные зайчики пробегали по её аккуратному, симпатичному личику, но улыбки, какую можно было бы ожидать, на личике том, нет. Тонкие брови сведены к переносице, глаза полны мрака и тоски. Губы плотно сжаты. Она смотрит на игру солнечных лучей, на воду, но эта картина, не вызывает в ней радости. Ласковый, тёплый бриз, не прогоняет мрачных туч, что заполнили её разум. Девушка неподвижна, она застыла словно изваяние. Любая другая, с улыбкой на устах, не упустила бы возможности хоть немного поболтать ногами, вызвав целый каскад брызг, что отразили бы солнечные лучи, морем весёлых искр. Другая на её месте, бросила бы хоть один взгляд на далёкий горизонт, сделала бы хоть что-то, но не она. Она просто сидела здесь и не двигалась, причём не первый час. Когда она появилась тут, небо ещё было усыпано звёздами. С того момента, девушка даже не моргнула ни разу, глядя в одну и ту же точку.

Чёрные волосы иногда приподнимает морской ветер, но с трудом и далеко не каждый локон — её волосы грязны и засалены. Казалось, последний раз она мылась пару лет назад.

На ней простое без украшений платье. Впрочем, может быть, когда-то оно было другим. Теперь лишь грязная тряпка, в которой нет дыр, но до них осталось недолго, ткань расползлась, кое-где швы держатся лишь на честном слове. Казалось, достаточно ухватить её за подол платья, несильно дёрнуть и девушка останется в одном белье, если такое на ней имелось.

Девушка казалась нищенкой, непонятно как её сюда занесло. На этом берегу, почти ничего и нет. Лишь крошечная, вымирающая деревушка в километре к югу. Эта пристань тень былого, даже не величия — смутного намёка на то, что деревушка однажды могла бы стать посёлком, затем городом и чем чёрт не шутит, даже мегаполисом. Но не сложилось. Бурное развитие посёлка сто лет назад, ныне, так же бурно остановилось и пошло в обратную сторону — кроме рыбы, тут ничего и не было. Рыба, да пара фермерских хозяйств. К сожалению, рыбы, год от года, становилось всё меньше, люди уезжали и скоро, от трёх десятков жителей деревни, не останется вообще ни одного.

Сегодня ночью, в деревеньке той, пропал пастор Франсуа — о том ещё никто не знает, но последний священник деревушки, исчез без следа. Его так и не найдут.

Она пошевелилась. Впервые с тех пор как сюда пришла. Хрупкая рука поднялась вверх, тыльной стороной ладони, она стёрла струйку крови с подбородка. Как-то лениво, словно просто для галочки, потёрла ладошкой кровавые пятна на груди — бесполезно, пятна уже засохли и красная жидкость, за прошедшие с ночи часы, успела пропитать ткань. Теперь только выкидывать, кровь отстирать невозможно, когда-то было.

— Луиза. — Прошептала она, словно бы пробуя это имя на вкус. Оно казалось чужим. Словно имя какого-то незнакомого, отвратительного ей человека. — Кальяри. — Сказала она, чуть хрипло, перенеся ударение, целиком на первый слог — это её имя. В нём, её суть. Лишь фамилия, искажённая, произносящаяся иначе, грубо, с вызовом — это её суть, это она…

Но так ли это?

Она посмотрела на горизонт. И вновь застыла, словно статуя. Там, на волнах, качается маленькая парусная лодочка, в ней сидит какой-то парень с удочкой в руках. Наверное, ловит рыбу.

Перед её мысленным взором проносилось всё, что она видела за прошедшие недели. Кальяри бродила по стране и смотрела, она путешествовала по Родине своей, по Великой Франции.

И каждый день она переживала бурю противоречивых эмоций, порой, ей было так не по себе, что Кальяри убегала в ближайший лес и пряталась там несколько дней, пытаясь переварить увиденное, лес. Лесов почти не осталось. Это, почему-то, поразило, не так сильно как всё прочее, но всё же доставило боль. Франция стала чем-то другим. Чужое и чуждое ей место. Господь изменил мир, но зачем? Всё стало таким другим, таким странным.

Несколько недель назад, она обнаружила в земле длинные, идущие параллельно, железные полосы. Это было так странно и непонятно, что она прошла по ним несколько километров. Но понять что же это и зачем, так и не смогла. Она продолжила идти по полосам, пытаясь понять, зачем они нужны, и постоянно думая — зачем эти полосы соединены бетонными плитами снизу, в земле? Какой в том смысл? Какой вообще смысл бросать на земле эти металлические полосы?