Николай Грошев - Новый король [СИ]

— Да и похуй. — Ответил Штык. Девушка снова улыбнулась, на этот раз криво и натянуто.

Она понесла коробки в дом, а он смотрел на её кормовую часть и не ощущал ровным счётом ничего — слова про Олам, почему-то, в раз испортили всё настроение, а разум теперь настоятельно требовал спешно приступить к усиленным размышлениям. Что-то он не заметил, что-то очень опасное есть в этом их Оламе. Он должен понять, что это, и приготовиться к встрече и…

— Ага! — Радостно рёк он, краем глаза заметив торчавший из пакета предмет. Вытащил его, глянул на красочную этикетку и улыбнулся до ушей. — Норм. Реальный пиндосский вискарь! Не забыл в натуре! А думал бля всё пизда, забыл. А хуй там — самую главную еду взял.

И с едой этой жидкой, он поспешил в дом — девчонки молодые крепкие, делать им нечего, так что сами машину разгрузят, а он устал и вообще, не королевское это дело, пакеты тяжёлые таскать.

Холодная вода падала на её стройное маленькое тело бесконечным потоком, унося с собой кровь и кусочки плоти. Она закрыла глаза и разорвала своё платье — вода унесла с собой и его.

Она улыбалась, подставив лицо холодному потоку этого маленького горного водопада. Её переполняли радость и покой, каких давно она не ощущала. Теперь, Кальяри знала, что ей делать, теперь она понимала, какой путь уготован ей Господом.

Три сарацинские мечети, три пристанища первородного Зла, она утопила в крови еретиков и язычников — поганых прислужников Сатаны. Она разрывала их на куски, голыми руками. Она не щадила никого, ни детей, ни взрослых, ни стариков. Кровь текла по стенам, кровь собиралась в озерца на полу мерзких еретических капищ, что понастроили сарацины в её родной Франции.

Холодная вода падала на её прелестное тело и смывала кровь еретиков, унося прочь скверну и зло, какие гнездились даже в этой крови мертвецов — Зло многогранно и всепроникающе. Именно поэтому ведьм сжигали. Только очистительный огонь полностью убирал скверну. Но можно и так, иногда можно обойтись без огня. Текучая вода тоже способна изгонять Зло, не так как огонь, но всё же. Ей нужно было сюда прийти и смыть с себя кровь десятков истреблённых еретиков. Скверна Зла, могла ведь коснуться и её самой. Так что, перед тем как утопить в крови четвёртую мечеть по велению Ангела Господня, Кальяри пришла сюда.

Она не будет искать нового платья, она отправится вершить Божий Суд, так, без одежды. Это Святая Война, ниспосланная самим Господом — долой одежды! Словно Ева в первый день мира, она предстанет перед адептами Зла, перед этими мерзкими сарацинами и исполнит волю Господню. И с удовольствием она сделает это. Это не только воля Господа, это и месть за древние Джихады и за те, что окончились за пару лет до её рождения разгромом сарацин на границах Франции.

Её длань, карать будет их, и нет спасенья никому…

Вода падала всё медленнее и медленнее, мир вокруг становился темнее, исчезало небо, гасло солнце — но она ничего не видела. Закрыв глаза, Кальяри подняла руки навстречу потоку воды.

Подняла руки и застыла, словно изваяние.

Вода падает с маленького водопада, собирается в маленькое озерцо, а потом течёт вниз, по широкому, но довольно мелкому ручью — ему бы чуть больше воды и ручей стал бы полноценной, пусть и крошечной, рекой. Но не сложилось, так крошечным ручьём это дело и осталось.

Над озерцом, в стороне от водопада, над красной от человеческой крови водой, в воздухе стоит голая девушка. Она закрыла глаза и подставила лицо воде, застывшей вокруг неё в серебристых потоках, застывшей на её теле крупными каплями, застывшей струями у её ног. Словно объёмный кадр какого-то кино, висит она в воздухе в потоках застывшей воды.

На краю озера, стоят две девушки, в дорогой, не по сезону тёплой одежде. Обе смотрят на девушку. Одна, с серебристыми волосами, прекрасна лицом, но холодна её красота. Вторая, чуть ниже ростом, стройная, смуглая девушка, с чёрными глазами.

— Что ж, тебе удалось. — Говорит среброволосая.

— Это было не сложно. Я магистр, всё-таки. — Гордо и надменно отвечает девушка с чёрными глазами. — Вивьен, я не могу отвлечься, нужно поддерживать заклинание, чтобы это чудовище не выбралось на волю. Будь так любезна, сообщи моим друзьям, пусть поднимаются сюда. Теперь она не опасна, а я не хочу рисковать. Несколько магов, лучше справятся с транспортировкой.

— Конечно, я сообщу. — Она повернулась спиной, сделал шаг, но остановилась. — Вам удалось что-то узнать о нашем Короле?

— Увы. — Девушка развела руками, не отводя взгляда от застывшей в воздухе фигуры. — Его ищут, но он словно под землю провалился. Кстати, мы попросили гномов поискать и там.

— И что?

— Я же говорю — ничего. И трон Вампиров в Нортумесе на своём месте. Колдуны в замешательстве, как впрочем, и все остальные. Если бы трон Вампиров не остался на месте, я бы сказала, что ваш король мёртв. Но трон стоит. Мы не знаем что происходит.

— Мы тоже, — Вивьен повернула голову, её взгляд замер на, в общем-то, красивом лице низкорослой девушки, что теперь, заключена в ловушке и даже не знает о том. — Что станет с ней?

— Это решать не нам. Её судьбу решать будет Нортумес.

Вивьен кивнула и двинулась прочь. Странные чувства терзали её — с одной стороны, Кальяри слишком опасна, неуправляема. Её нужно уничтожить.

А с другой — вампиров осталось слишком мало, и король, который, по слухам, может выступать как Создатель, создавая новых вампиров, этот король исчез. Собственно и сам этот король и весь его клан, Вивьен ускорилась и словно дуновение ветра, пронеслась по лесу.

— Моя бы воля, я бы отправила её на тот свет прямо сейчас. — Проговорила волшебница, делая пассы руками — часть капель воды скатилась по груди девушки — заклинание слабеет. Волшебница старательно подновляла его, прилагая максимум усилий и не делая ошибок, пока её спутники не пришли на помощь и не сменили её. Иначе никак — этот вампир слишком опасен. Одна ошибка и все умрут. А этого допускать нельзя принципиально. Одно дело гибель нескольких сотен людей, совсем другое, гибель тех, кто представлен в Нортумесе и сознаёт истинное положение дел в мире.

Гибель представителей одних рас, от рук представителей рас других, может привести к войнам, к тем страшным, кровавым войнам, какие остановились с появлением Нортумеса. Уже много сотен лет разногласия решаются советом Королей Нортумеса, а не на поле боя.

И лучше, что бы так оно и оставалось впредь.

Гвен заперлась в маленькой комнатке на втором этаже и тихонько плакала. Ей было очень больно. Она не была ранена, не заболела, эта боль терзала её душу…

Первый день на новом месте прошёл неплохо, ей даже начало нравиться это приключение. Наверное, она тогда ещё не до конца поняла, насколько всё серьёзно. Весь тот день девочки изучали здание и, хотя первое впечатление было крайне негативным, к вечеру они ощутили прилив сил и уверенности в завтрашнем дне. Первый этаж, видимо, не успели достроить, потому он и выглядел как некий притон в бедном квартале, на днях кем-то тщательно отмытый и прибранный. Голые стены, кое-где торчит проводка, мебели кот наплакал, в общем, хоть на полу спи, а в туалет в кустики на улицу и умываться, только если как кошка, собственным языком. А вот второй этаж выглядел совсем иначе. Конечно, удобств и тут было немного, похоже, здание строилось чем-то вроде административного корпуса. Столы, стулья, кресла, несколько дешёвеньких диванов, стоявших, как попало — такое чувство возникало, что их хотели вывезти отсюда, но решили не возиться. Или же, их только привезли, а здание закрывают, и мебель просто бросили, на том месте, на какое их выгрузили по привозке. Стоит эта мебель копейки, возить туда-сюда никому не хотелось. Да и мало шансов, что кто-то сюда вломится — ей бы и в голову не пришло, что такое возможно. Как и большинству людей в её городе. Конечно, будь здание в черте города, другое дело, там хватает разных не слишком хороших людей. Мутант не вломился бы никогда — они всегда уважали закон и старались не привлекать к себе лишнего внимания. С тех пор как отгремели охоты на ведьм и вспышки массового недовольства, кончавшиеся не всегда мирно, мутанты крайне редко шли против законов общества. По крайней мере, в последние сто лет. Почему оно так, Гвен никогда не задумывалась, а вот сейчас, запершись в комнатке этой, она о том задумалась и, хотя гнала прочь эти страшные мысли, но они возвращались снова и снова.