Николай Грошев - Король вампиров. Часть 1 [СИ]

Чернота исчезла. Он снова был на том же старом кладбище, но теперь, как и в своих снах, он стоял в круге, был одним из Носферату и наблюдал.

Причудливая фигура, сияющая алым светом, а вокруг ночь.

— Странно… — Услышал он голос, пришедший словно издалека. — Здесь нет Лилиат.

— Кажется, в этом мире, её никогда и не было, но посмотрите — у них получилось.

— Да. — Проговорил кто-то, с такой болью в голосе, что Штык вздрогнул и ощутил подозрительную эмоцию, кажется, в словаре её называют «сочувствие». — Мы нашли что искали. Увы, нас осталось слишком мало, что бы это повторить.

Мир потускнел, и он снова оказался в пустоте. Сколько он там пробыл, Штык не знал — голоса Носферату постоянно звучали в голове, но теперь он не понимал ни слова. Кажется, они говорили на незнакомом языке. Причём, как он вдруг понял, они на нём говорили с самого начала, с того момента, как он очнулся. Почему-то, иногда, он понимал, что они говорят, но в основном, их речь ничем не отличалась от праздного разговора, каких-нибудь дворников из очередного Чуркистана, бормотание стихло. Сознания, следившие за ним, полыхнули раздражением и злостью.

— Прекрати думать, обезьяна! — Прошипел кто-то.

— Отсосите пидоры… — Ответил он из последних сил и чернота исчезла.

Снова кладбище, снова вокруг фигуры в балахонах и фигура из алого света.

— Проклятье, это не сработает, мы уже пробовали. Илад, нужно двигаться дальше.

Снова чернота. Боль прострелила его насквозь, мысли разлетелись, а вокруг обратно кладбище.

Полное истошными воплями сотни живых людей, разрываемых в куски алыми жгутами и словно бы воплотившимся светом. Он ощутил сильное разочарование, и даже отвращение.

— Это и вовсе глупость. Такое не сработает вообще. Илад.

Чернота поглотила его вновь и на этот раз боль перекрутила его настолько сильно, что последующие сцены с кладбищем, развернувшиеся перед его глазами, превратились в череду смазанных теней. Он не запомнил, сколько было этих картин, запомнилась только страшная боль…

— Он не выдержит. — Услышал Штык, выплывая из забытья и снова увидев вокруг лишь бесконечную пустоту, где глазу не за что было зацепиться.

— Не имеет значения. Я чувствую — его тело справится.

— Но его сознание…

— Нам оно не нужно.

— Душа выскользнет из тела и…

— Мы заперли его душу.

— Он сойдёт с ума, душа его сойдёт с ума. Мы же не некроманты, мы…

— Мы должны стать теми, кем были когда-то! — Взревел Илад и мир вновь превратился в сплошной калейдоскоп и страшную, непрерывную боль…

В какой-то момент всё прекратилось. Штык снова был посреди Ничто и слышал приглушённое бормотание своих мучителей. На мгновение ему показалось, что он ощущает на губах вкус крови — ледяной, приторной, но всё же крови. Затем ощущение пропало, однако, вместе с тем, он ощутил и прилив сил и нечто вроде удовлетворения. Даже сумел ощутить мрачную весёлость по поводу происходящего — от наркомана, коему суждено было загнуться в обшарпанной, провонявшей квартире, до Короля всех вампиров и вот он, его окончательный и столь быстрый финал — запытали до смерти на кладбище, десятка три ископаемых монстра…

— И всё же Илад, — услышал он чей-то тихий голос, — не следовало поить его кровью всех нас. Мы могли бы просто подождать и начать сначала.

— Мы ждали сотни тысяч лет. Я не могу ждать ещё, когда мы так близки! Вы видели всё своими глазами — мы можем это сделать. Нам даже не нужны все мы, не нужны нам и наши создания, мы всё можем сделать без них. Осталось лишь найти связующее связно, последний элемент.

— Странная шутка Мироздания. Кто бы мог подумать, что столь противоречивая магия, может существовать? Ведь это в корне противоречит всему, что мы знаем.

— Может, и нет. Может быть, мы просто что-то не учитывали с самого начала.

— Братья, лысая обезьяна пришла в себя. Мы можем двигаться дальше.

— Пацаны, не надо! — Рявкнул Штык. — Я ж щас сдохну!

Но его никто не послушал. Поток новых образов превратился в горную речку из этих самых образов — теперь он просто физически не мог рассмотреть, что это такое вспыхивает и исчезает вокруг него. Одно точно — это было всё то же самое кладбище, всё тот же алый свет и Носферату, бормочущие непонятно что. Боль вернулась, не сразу, но вернулась. Он завыл так громко, как только мог, и вот всё это прекратилось — он снова в пустоте и слышит чьи-то слова.

— Теперь мы знаем всё, что нам нужно.

— Следует перепроверить.

— Если мы напоим обезьяну своей кровью ещё раз, она просто околеет.

— Мы не будем этого делать. Обезьяна больше не нужна. Уточним и проверим. Если обезьяна выживет — пусть и дальше отравляет этот мир своим зловонным присутствием. Если нет — значит, нет.

Штык хотел было сказать, какого мнения он об обезьянах и всём прочем, но не успел — боль накрыла вместе с калейдоскопом всё новых вариантов одного и того же события, одного и того же дня, наверное, в сотнях миров одновременно.

— Я в параллельные миры не верю, пиздёжь это всё… — Прошептал он, чувствуя, как исчезает боль, как становится ему легко и хорошо.

Откуда-то он понял, что это всё, что он умирает.

Но умирать он не хотел — ещё ведь столько он не сделал в этом мире!

И делать, конечно, не собирается, но не в этом ведь суть!

Всё затопил яркий жёлтый свет. Штык понял, что ещё немного и всё закончится. Он ощутил лёгкость в своём разуме, такую бесконечную, что даже забыл, как его зовут. Более того! Он не смог вспомнить, сколько сантиметров у него член!!!

Это было уже слишком!

Мир затмила алая пелена гнева, Штык сопротивлялся, как мог, он не хотел никуда идти, ему хорошо и так, он должен остаться. Но свет упорно оставался рядом, иногда поглощая алую пелену, а иногда исчезая почти насовсем. Странно это было — вроде туннель должен быть, а там, в конце, мужик с крыльями, и рукой машет, мол, давай братан, всё, пора с ангелами водку пить, хватит тебе уже…

Если бы мог, он бы зарычал от гнева и бессилия.

Что произошло, Штык не понял. Однако мир погрузился в темноту и всё исчезло.

Было холодно. В глаз тыкалась какая-то хрень и попытка отмахнуться от неё, ни к чему не привела. Штык зарычал от гнева и резко сел. Над головой шумят ветки. Ветер прохладный обдувает лицо. Где-то далеко сердито погудел клаксон автомобиля и снова всё стихло.

— Так. — Сказал он, пытаясь припомнить, с кем и где он так накушался, и куда его занесло? Осмотрелся. Деревья, улица, фонари, машина стоит пиндосская и ночь вокруг. Ещё мужик какой-то по улице идёт, постоянно оглядываясь, как будто на работе что-то спёр и теперь домой несёт.

Ну, вроде Ленск.

Только какой-то странный. Штык поднялся, прошёл по газону — мягонький такой газон, стриженный. Бычков нет, бумажек не валяется, пустых бутылок и шприцев, тоже не заметно. Это ладно — что с асфальтом стало? Как будто вчера положили, новёхонький. И дома чистенькие, ухоженные. Вообще непонятно. Прищурился, один глаз закрыл — на доме табличка «улица Новая, дом 46». Понятно. А где это? Попытался припомнить, но не смог. Ленск хоть и маленький, а улиц хватает, все не запомнишь, бордюры целые. Ни одного разбитого. Совсем дурдом какой-то.