Николай Грошев - Последний клан [СИ]

За окошком проносились поля бескрайние, да в снег укутанные. Иногда попадались домишки, иногда остатки домишков и деревьев ещё много виднеется. Два раза трактора мелькнули — насквозь ржавые оба, тёмно-рыжего цвета. Один без гусениц стоит, в снегах мёрзнет, второй без кабины — то виднеется в окне быстро развивающееся сельское хозяйство Великой Руси-матушки.

А природа! Ах! Вон деревце, пылью укрытое так, что листья серые стали. И это блин зимой…

А вон-вон, поля какие видно, ровненькие какие! Молочай там растёт, колючки много и лебеда — а кусты-то какие огромные! Сухие, конечно, из снега торчат едва-едва, но торчат буквально везде.

То старое поле пшеничное, колхозное знамо поле, красивое, бесконечное такое.

Только вот пшено там, почему-то, больше не растёт,наверное, под пар оставили. Ах! Ещё одно поле мелькает за окошком, под стук тяжёлых кованых колёс, поезда пассажирского. И там тоже всё ровненькое, плотное — колючки тут уже побольше, вон, даже деревья есть…

— Брр. — Сказал молодой симпатичный парень, отворачиваясь от окна. — Не могу уже на это смотреть. Поля, леса, поля, опять леса,фак,вот так бензин кончится в поезде и на нас медведи нападут, что б отобрать у нас всю водку, а всех не русских сожрать.

— Медведи? — Ответил сосед по купе, сидевший точно напротив него, за столиком у окошка. Кустистые белые брови, сошлись к переносице. Сухие тонкие пальцы нервно подёргали белую длинную бороду. — Я медведей боюсь.

— А? — парень пожал плечами. — Я пошутил про медведей. Да если и так, нам что с того? Они просто животные. Мы легко убьём их.

— В Коране про медведей ничего нет. — Ткнув тонким пальцем в раскрытую книжку, лежавшую на столике, заявил старик. — Медведи не чистые животные. С ними Шайтан.

— Кто с ними?

— Шайтан.

— А это кто?

— Это Шайтан.

— Ну я понял. — Поморщившись, проворчал парень. — А кто он Шайтан твой?

— Шайтан это и всё тут. — Проворчал старик, обратно уткнувшись в книжку. Парень пожал плечами и снова к окну отвернулся. — Неверный пёс. — Пробурчал старик.

— Что? — Встрепенулся парень.

— Говорю, погода у них тут хорошая. Воздух свежий.

— Ну да, свежий… — Парень тяжко вздохнул и поморщился в отвращении. — Хасан, а ты уверен, что нам, надо туда ехать? Это тут ещё хорошо, терпимо, а там Сибирь, там морозы сильные. Да что говорить! Мы ещё немного проедем, и там уже 20 градусов будет. Хасан — 20! Да при таком морозе жизнь невозможна! А у них там города стоят. Там люди совсем другие. Может, мы не поедем?

— Я никогда не видел снег. Я хочу ещё на него посмотреть. — Не отрывая взгляда от Корана, ответил старик. — Хочу видеть настоящую зиму.

— В буфете по телевизору посмотри.

— Я потрогать снег хочу. Походить по нему. Вдохнуть воздух настоящей зимы.

— Ну я серьёзно, Хасан! Давай не поедем?

— Ты сам слышал, что говорил тот Джин.

— Кто? — Парень моргнул два раза, пригладил прядку волос, выбившуюся из причёски схваченной лаком. — Ты про оборотня?

— Про джина.

— То оборотень был.

— Джин. — Упрямо повторил Хасан. — С Шайтаном в чёрном сердце.

— Оборотень.

— Джин! — Рявкнул старик, быстро краснея. Хотел ещё что-то сказать, но поспешно закрыл рот ладошкой и спрятал нос за книгой.

— Ты что это? — Удивился его попутчик.

— Прости Аллах, я чуть было не выругался.

— Кхм,ну и что?

— Коран не велит ругаться, это большой грех.

Парень смущённо кашлянул и, вопросительно приподняв брови, сказал.

— Ты на вокзале, девчонку, в туалете, досуха выпил. Труп в мусорный ящик бросил. Это нормально, а ругаться грех, да?

— Всё так. — Важно кивнув, ответил Хасан.

— Ничего не понял. Как так?

— Неверные — мусор этой земли. Убить правоверного, без веской причины, тяжкий грех. — Хасан трагично склонил голову. Спустя несколько секунд выпрямился. — Неверных убивать хорошо. Это правильно. Они — потерянные души, коих на том свете, сам Аллах, ещё сильнее накажет.

— Ну и логика…

— Коран ничего не говорит о жизни неверных, кроме как о карах, что их ждут на том и этом свете. Их можно убивать. Аллах намекает нам, в суре 2-ой, что убивать их есть Высшее Благо.

— Радикальный Ислам? Есть же другие формы ислама…

— Неверный! — Взвыл Хасан, гневно потрясая Кораном. — Нет других форм ислама! Есть один Ислам, Истинный! Тот, что знаю я!

— Кхм,успокойся Хасан, мы же с тобой вместе.

— Прости неверный Арчибальд, я погорячился. — Хасан уселся обратно, снова раскрывая книгу.

Некоторое время ехали молча. Вскоре Арчибальду надоело смотреть в окно.

— А кровь неверных это чистая пища, или нет?

— Неверный. — Зло прошипел Хасан и вдруг вскинул брови, да глаза выпучил. Бледнеть стал. Начал поспешно перелистывать страницы. Спустя десять минут с облегчением выдохнул. — Фух! Спаси Аллах! Коран ничего не говорит о крови неверных, как о пище. Какое облегчение…

— А чего насчёт людоедства?

Хасан буквально позеленел.

— Не полностью, кровь только, но ведь это тоже…

— Неверный пёс!!! — Взвыл старик и ударил кулаком по столу. Пластиковая столешница, с печальным хрустом, рассыпалась на куски, металлическая рама погнулась.

— Молчу, молчу. — Примирительно выставив руки, проговорил Арчибальд.

В тишине и покое, ехали ещё с час. Солнце клонилось к закату, а вожделенных городов, взгляд прилизанного красавчика, так и не обнаружил.

— Фак,я столько безлюдной земли даже в Африке не видел.

— Россия широкая страна. — Важно кивая, проговорил Хасан, по сему случаю, ненадолго оторвавшись от чтения Корана. — Земли здесь много, Аллах создал тут много плодородной почвы, дабы смогли правоверные, заселить её и плодиться на ней.

— А почему до сих пор не заселили? — Зевая, поинтересовался его спутник.

Хасан, молча, покраснел. С трудом, но вспышку злости, таки подавил. Только буркнул невнятно:

— Неверный пёс.

— А?

— Закат невероятно прекрасен над этой землёй бесконечной.

— Да, действительно, красиво. — Согласился Арчибальд, вновь глядя в окно. — Эх. — Выдохнул он, отворачиваясь. — В клуб хочу. Потанцевать, виски хлебнуть, девочку какую…

— Распутное ты существо. — С укором качая головой, охарактеризовал сие желание Хасан.

— Слушай, — совсем не обиделся Арчибальд, — а откуда ты так хорошо русский знаешь?

— А ты?

— Ну, у меня мать из семьи эмигрантов, в 17-ом в Англию перебрались. В обязательном порядке, маман заставляла, язык этот учить. Линейкой по рукам била, если акцент проявлялся,ну а ты?

— Я в Москве учился, в институте. Потом Аллах послал мне двух прекрасных жён из России, они учили меня, по воле Аллаха, говорить без акцента и ругаться на этом презренном языке. — Хасан воздел руки к небесам. С неудовольствием обнаружил над собой вторую спальную полку. Что-то ворча выбрался на середину купе и снова воздел руки. Мрачно опустил их обратно. — Прости Аллах, кругом метал и пластик неверных, небеса скрыты от взора моего…