Марина Козинаки - Пустые Холмы [litres]

– Я ничего не помню про тот день, – начала Полина.

– А что, Овражкин тебе ничего не рассказал? – спросил Митя. – Он же сидит у тебя уже час! Вы что, правда целовались все это время?

– Нет, Муромец, мы вспоминали твои лучшие шутки, – серьезно ответил Сева.

Избушка грянула скрипучим смехом и подпрыгнула, так что Маргарита скатилась на пол, а суп опрокинулся и растекся рыжим пятном по Полининому платью.

– Я поделилась с Полиной только тем, что помню сама, – добавила Маргарита, вставая: она-то давно привыкла к проделкам избушки под номером девятнадцать и ни капли не удивилась. – Но всю картину целиком может описать только Василиса.

– Правда? – Полина с любопытством взглянула на рыжеволосую колдунью. – Почему?

– Оказалось, что только она видела сразу все и потому помнит о том, что происходило с каждым из нас. Она – наше связующее звено. И память, – объяснил Митя, и в его голосе просквозило такое неприкрытое восхищение, что Полина не удержалась от смешка. Василиса же продолжила таинственно улыбаться и протянула ей еще одну ложку бульона.

– Тогда давайте дождемся Анисью, она вот-вот придет, – сказал Маргарита. – И обсудим все еще раз. Часть про Змея Горыныча и прекрасную богиню Мару я вообще могу переслушивать бесконечно.

– Змея Горыныча? – переспросила Полина под общий смех.

Солнечный луч пробился сквозь ресницы. Из сада под окном ветер донес отчетливый ореховый запах хризантем. Митя потянулся и открыл глаза.

Этот день считался самым удачным для свадеб, поэтому они с Василисой, долго не раздумывая, решили все сделать сегодня и, только объявив друзьям, узнали, что Марьяна Долгорукая и Николай Романов тоже женятся в эту дату. Несколько лет назад прорицательница из рода Полудниц утверждала, будто видит в пламени, как Митя и Марьяна сидят на празднестве бок о бок, а гости пьют за их брак. Оказалось, не так уж она и ошиблась с пророчеством: бок о бок они сегодня сидеть точно не будут, более того – даже не увидятся, но гости действительно выпьют за их свадьбы. Он усмехнулся.

За стеной раздались шаги.

– Он еще спит! – донесся Севин голос.

Митю действительно должны были разбудить лишь через полчаса. Всю последнюю неделю он провел в доме Заиграй-Овражкиных, потому что надо было готовиться к свадьбе, а из Заречья добираться до места было неудобно.

– Спит?! Вы в курсе, который час?

Митя едва не подскочил: человек, ответивший Севе, никак не мог очутиться в этом доме. Дверь распахнулась, и на пороге застыл Милослав. Сева выглянул из-за его плеча и дернул бровью – мол, ничего не смог поделать.

Торжественный вид Милослава не вызывал сомнений, для чего тот явился. Он уже много лет был постоянным парикмахером Муромцев и помогал собираться на важные праздники всем членам семьи.

– Почему еще в постели? Почти полдень! – воскликнул он своим любимым командным тоном, от которого становилась кроткой даже Евдокия Рюриковна и Василий Ильич соглашался на любые эксперименты с волосами.

– Спасибо, Милослав, что заглянули. Но боюсь… – Митя улыбнулся ему и перекатился на другой бок.

– Боитесь? – Тот уселся в единственное кресло, взмахнув полами расшитого каменьями кафтана. Его темная бородка была настолько аккуратной, что казалась ненастоящей. Живые глаза придирчиво обвели взглядом комнату и снова замерли на Мите. – Думаете, я соглашусь на то, чтобы Муромец обошелся без моих услуг на собственной свадьбе?

– Семейство не поблагодарит вас.

– Какое мне дело? Важно, что потом напишут в газетах о вашем внешнем виде. А это, знаете ли, моя репутация.

– Я понял! Но тогда вам бы лучше сходить к моей невесте. Ей наверняка помощь будет нужнее, у нее очень длинные волосы.

– Я только что от нее, – и бровью не повел Милослав, уже рассматривая висевший на плечиках парадный кафтан.

– Вы были у Василисы? – Митя остановился в дверях ванной комнаты и обернулся. – Откуда вы узнали, где она живет?

– Конечно, я был у Василисы! И это просто прелестнейшее создание. Ни капли не удивлен, что кое-кто влюбился без памяти.

Митя с Севой молча переглянулись.

– Я сомневался, что Ламанов подберет ей нужное платье, понимаете? – пояснил Милослав, помрачнев. – Обычно его наряды – это что-то с чем-то. Но в этот раз я волновался зря. А цвет… вы даже не знаете, что за цвет! Я думал, она будет похожа на бледную поганку. Но в итоге… Нет, вы сами должны увидеть! А ее волосы? Оттенок с полотен старых итальянских мастеров!

– Может, вам что-нибудь принести? Чаю, например? – рассеянно предложил Сева, когда Митя скрылся в ванной.

– Не стоит. Меня уже накормили так, что я еле волочу ноги. Нет, голубчик, право, вы знаете его невесту? Богиня!

– Еще кого-нибудь там видели? – спросил Сева, и любой наблюдатель отметил бы в его голосе лишь вежливое равнодушие. Однако Милослав хитро вскинул брови и улыбнулся.

– Да, видел еще кое-кого, а что? Ну-ка покажите мне свой наряд. Вы же сопровождаете самого Муромца, нужно выглядеть идеально!

По традиции жених шел к дому невесты пешком, и его должен был сопровождать свадебный поезд с кучей родни, музыкантами и друзьями. Но с Митей в это утро были только Сева и Дима Велес, вместе им пришлось преодолеть больше половины города. Солнце светило все веселее, Митя крутил в руках пышный венок из розовых космей, и Сева, не выдержав, пихнул друга локтем:

– Эй, ну чего ты нервничаешь. Сейчас все листья поотрываешь.

Митя действительно нервничал. Жители Росеника, догадавшиеся о маршруте жениха, выглядывали из окон. Они улыбались, желали счастья и махали вслед. Он знал, что не встретит старых приятелей из влиятельных родов, потому что они отправились в Небыль на свадьбу Марьяны, зато тут и там мелькали владельцы магазинчиков и кафе, в которых он однажды бывал, люди, которые несколько раз подрабатывали в особняке Муромцев на больших торжествах. И казалось, что все они ему рады. Они говорили такие теплые слова, что пару раз он по-настоящему засмущался и бессознательно отщипнул от венка несколько листиков.

– Почему они так добры? – спросил Митя, когда очередная улица осталась позади, а Дима Велес предусмотрительно отобрал у него венок. – Я нарушил одну из важнейших традиций, на которых держится наше сообщество, а они, кажется, не в обиде.

– Конечно, ведь ты входишь в Союз Стихий, – отозвался Сева. – Тебе позволено все.

– И потом, свадьба наследника Муромцев с незнатной колдуньей – это словно символ перемирия, – сказал Дима. – Многие из них не понимают, что браки между представителями древних семейств – не такое уж большое счастье для молодоженов и что мы жертвуем глубокими чувствами ради поддержания крепкого союза.