Марина Козинаки - Пустые Холмы [litres]

Девушки в кичках одновременно взмахнули руками. Гости, заметившие это, пригнулись, ожидая, что их обдаст вином и медом, но из левых рукавов вылетели горсти алых звезд и зависли прямо в воздухе. Они взмахнули еще раз, и из правых вылетели призрачные китоврасы, искусные терема и прыткие тонконогие кони с расписными каретами. Восторженные крики заглушили музыку.

– Овражкину пора бы заканчивать песню, а то вечер пойдет не по плану, – заметил Митя, тоже рассматривая гостей.

– Можно к вам в хоровод? – вдруг вклинился Матвей – друг Василисиной мамы, и постарался перекричать дуэт Полонеи и Севы. – Детки, мы вот что подумали! По-моему, Ирочке стоит переехать ко мне, у меня славный дом, и одному в нем живется невесело. Бабушку мы тоже готовы перевезти, если она захочет.

– Что? Вы оставляете нам дом в Небывалом тупике? – взвизгнула Василиса, не веря своим ушам.

– Пора нам строить свою семью, и вы без нас будете чувствовать себя свободнее. Сможете приглашать всех своих друзей!

– Бабушку мы оставим себе! – Митя глянул на Василису. – Какой же дом без бабушки?

– Они и сама не переедет! На старости лет выпал шанс пожить вместе с Муромцем! Думаешь, она его упустит?

За столами почти никого не осталось. Лишь редкие гости не пошли танцевать и наблюдали за чудачествами Златовласкиных плясуний издалека.

– О чем они там шепчутся? – произнесла пожилая дама с копной седых кудрей, придирчиво оглядев молодоженов, которых окружило несколько человек.

– А вам-то что теперь, Марья Васильевна? – ответила ей вторая – прямая и высокая. Ее глаза были подведены черным, пальцы в перстнях сжимали ножку бокала.

– Он, между прочим, не перестал быть мне внуком! Я волнуюсь: он совсем ничего сегодня не ел! – Теперь она так же придирчиво зыркнула на собеседницу. – А ваш где?

– Да вон, на сцене, мой красавчик! Сводит с ума девчонок!

– Так Сева – ваш внук? – К ним подошла еще одна старушка. – Приятно познакомиться! Я Мариетта.

– О, великая Мара, и вы здесь. – Анна Андреевна закатила глаза и плеснула ей сбитня. – Ну, так выпьем же. За счастье молодых. И старых.

Она отсалютовала, и кто-то ответил ей тем же толпе. На них, приплясывая, лукаво глядела Анастасия, давно ушедшая на покой журналистка из «Экспресс-Летописи» и по совместительству бабушка невесты.

Все три дамы молча опустошили бокалы и разошлись. Последний номер Златовласки сотворил чудо: Муромцы, Рублевы, Романовы и Долгорукие смешались с горожанами и побежали, на радость ведущему, участвовать в состязании по готовке пряников. Василий Ильич уже вовсю размахивал рукой, подзывая матушку присоединиться к веселью. Но едва она подоспела, состязание переросло в перестрелку мукой. Мариетта Юрьевна решила не выручать Марью Васильевну и пошла помогать ребятне доставать подарочки, развешанные на высоком колесе, а Анна Андреевна пригласила на танец улыбчивого старичка в праздничном зеленом жилете.

Сева спрыгнул со сцены, увидев друзей. Они бежали навстречу, растрепанные и хохочущие, и подшучивали над мрачным нарядом, которым Полонея снабдила его для выступления. Он обнял их всех, и вместе они побрели на Пустые холмы. Ночь была прохладной и густой, но над городом уже светлел первый блик рассвета. Где-то мерещился плеск быстрой речки. Все шестеро взялись за руки и подняли головы: небо прочертил хвост падающей звезды.

Мама пообещала соседским мальчишкам пойти с ними смотреть метеоритный дождь. Одних их в такую поздноту не отпускали, но мама всегда была сердобольной до детских желаний. Тане пришлось их сопровождать. Ноги стыли в холодной августовской росе, но воздух пах так упоительно, что дневная усталость испарилась, стоило Тане разок глубоко вздохнуть.

– Давайте пройдем еще! – наперебой кричали мальчики, с азартом рассекая прутиками крапиву. – Здесь фонари мешают.

И правда, чтобы насладиться звездопадом, лучше было уйти подальше от поселка. Она помнила это с детства, когда папа водил ее этими же тропами, расстилал на траве куртку, доставал термос с чаем, и она лежала, глядя в небо, а он тихонечко напевал. Звездопад тогда казался самым огромным чудом. И как это она про него забыла?

– Туда, туда! – кричали мальчишки.

– Мы и так далеко.

– Ну пожалуйста, пройдем еще!

И Таня вспоминала что-то смутное из далекого детства: всполохи костров за тонкими деревьями, отзвуки неведомых песенок, которые доносились из-за леса. Было ли это по правде или только чудилось маленькой девочке?

– Ой, что там? Слышите? – Один из мальчиков замер, похожий на пугливого зайца, и разве что только ушами не повел. – Кто-то поет! И музыка!

– Танюш, и впрямь, – звонко засмеялась мама. – Будто огонек какой впереди…

– Да нет ничего. – Таня тоже прислушалась: в ответ – тишина и одинокая трель неизвестной птахи. – Осторожнее, сыро! Кажется, тут где-то ручей.

– Это речка, – подсказала мама. – Только совсем тоненькая.

– Там! Там! – уже орали мальчики и неслись сквозь мокрую траву, побросав палки. – Видите? По ту сторону реки! Большой костер! Нет, как будто кто-то развесил лампочки! И кто там может петь, в лесу-то?

Таня с мамой ловко пробирались следом, пока внезапно не пересекли границу леса, не перепрыгнули крохотную речушку с топким бережком и не оказались на ровной, словно вытоптанной сотнями ног поляне.

– Странно, казалось, слышится прямо отсюда, – пробормотала мама, а мальчуганы в недоумении завертели головами, потеряв нить песенки, что вела их еще секунду назад.

Перед ними не было ничего и никого, кроме шести юных березок, застывших рядком в туманном свете млечного пути. Таня подняла голову: небо прочертил хвост падающей звезды.

Стихотворение Евгении Спащенко.

Стихотворение Евгении Спащенко.

Здесь и далее – стихотворение Ольги Птицевой.