Марина Козинаки - Пустые Холмы [litres]

– А правда, что Старообрядцы, напавшие на Заречье, навсегда останутся там? – подала голос Агата, разместившаяся в первом ряду.

– Ну почему же навсегда…

– Я так и знала, что неспроста ты их усыпил! Недаром сохранил им жизни. – Это появилась Анисья. За ней по пятам шел Дима Велес.

Кудыкина гора в Заречье изменилась до неузнаваемости, она обросла несколькими десятками домовин, в каждой из которых теперь спал человек. Зачарованных старообрядцев можно было рассмотреть через хрустальные оконца.

– Ты права. Они будут спать под горой до срока и смотреть о Заречье сны, покуда не понадобятся мне.

– Для чего же они тебе могут понадобиться? – спросил Александр Владимирович, появившийся из тени. Лев Долгорукий тоже подошел ближе, за ним – Сергей Лопухин. Маргариту Митя заметил рядом с ее наставником, ему даже показалось, что пальцы их секунду назад были переплетены. Вещий Олег тоже задержал на ней взгляд.

– Я считаю, они не так уж ошибались, когда говорили о необходимости объединения. Наши пути разошлись: Светлых магов, Темных, странников и потусторонних. Кому от этого хорошо? Нам с вами – точно. Но природе? Зверям и диковинным существам? Магии?

Митя непроизвольно вернулся в воспоминания о потустороннем городе: такого враждебного места он никогда не встречал.

– Что, если зерно истины все-таки было и в пламенных речах Огнеслава, и в хитрых планах Веи? Мир изменчив. И однажды нам, возможно, придется принять этот факт. Придется подстраиваться. Отбросить старое и отжившее и прийти к чему-то новому, что пугает. – Он взглянул прямо на Митю. – Мы уже начали движение к будущему.

– Значит, ты думаешь пойти против наших законов? Что, если ради этого будущего придется рассекретить наше существование? Изменить то, что мы так тщательно выстраивали годами? – вклинился Лев Долгорукий. В его тоне проскочили опасные нотки.

– У меня никогда не было о том однозначного мнения. Нет и сейчас.

– И потому тебя не пропускали в Совет Старейшин! – рявкнул Лев.

– И потому… она, – Вещий Олег указал на Маргариту, голова его чуть склонилась, – обратила меня Змеем и наделила силой, о которой я не просил. Владычица знает больше, чем я сам. Больше, чем вы.

Все уставились на Маргариту. Глаза Агаты задумчиво сощурились, пытливо скользнули по ней. Маргарита выдержала взгляд, но не произнесла ни слова. Александр Владимирович неожиданно положил руку ей на плечо, и Вещий Олег улыбнулся.

– Союз Стихий возник не для того, чтобы защитить Заречье от вторжения, – произнесла Маргарита, и Митя признал, что за мгновение до этого точно такая же фраза пришла и в его голову. – Наставники и воспитанники справились бы с этим сами. Союз Стихий явился, чтобы остановить обе стороны. Чтобы избежать смертей. И дать всем время подумать.

– Магии крови никогда не свершаться на земле Заречья, – подхватил Митя. – Мы и дальше будем нести свет и развивать лишь те силы, что не причиняют другим вреда. Но наши связи с остальным миром пришло время пересмотреть.

Сцена вдалеке ослепительно вспыхнула, воздух над ней засеребрился, и гости, собравшиеся вокруг Олега, не могли этого не заметить. Полина только-только успела сбежать от Яромира Рублева и теперь замерла на полпути к танцполу. Звуки полились прямо из-под земли. Оборачиваться начали все: и молодежь, что играла в ручеек и целовалась по углам, и степенные старейшины с семьями, и Василисины соседи по Небывалому тупику. Музыканты колдовали над струнами, а напротив прожекторов уже один за одним вырастали силуэты в высоченных рогатых кичках. Девушки были одеты в черные платья с широкими рукавами. Они ручейками спускались вниз и, кружась, двигались прямо к столам, напоминая угрюмых ирийских птиц: Гамаюн, Сирин, Алконост, Рарога. Полину это заворожило. Гости из свиты Марьяны и Николая еще вели светские разговоры и не обращали внимания на музыкантов – танцовщицы первым делом двинулись к ним. Они кружились неистовее, их черные юбки вздымались волнами, и, хоть музыка оказалась медленной, многим захотелось пуститься вслед за ними в пляс. Танцовщицы сразу вычисляли таких и вытягивали на помост: добровольцы, не сговариваясь, сбивались в парочки.

Свет снова вспыхнул, звуки нарастали и резко опадали, и наконец в них вплелся бархатистый голос Златовласки. Полина вслушивалась в слова, а взгляд ее то и дело выхватывал в толпе рогатые кички и черные волны юбок. Одна из девушек подплыла к Василию Ильичу Муромцу и Николаю Долгорукому, которые продолжали беседовать, и выдернула у них из рук тарелки с остатками еды. Пока они приходили в себя от изумления, она ссыпала объедки в правый рукав, а в левый вылила медовуху, которой Долгорукий только что собирался угоститься. Оказалось, что это происходит повсюду! Девицы хватали со столов недоеденные пирожки, опрокидывали в рукава стаканы кваса, чем приводили гостей в недоумение. А голос Полонеи становился все слаще, все призывнее, и взгляды мужчин из удивленных становились мягкими и игривыми. Колдуны, даже Василий Ильич и старик Рублев, начали озираться в поисках партнерш для медленного танца.

Сцена озарилась красной вспышкой. Барабаны грянули так, что танцующие подпрыгнули и захохотали. В этой суете сразу несколько кавалеров нашли себе дам. И все же гостьи, что пришли сегодня вместе с Романовым и Долгорукой, расступались, отказываясь танцевать, пока их мужья неожиданно закружились с женщинами из Небывалого тупика или воспитанницами Небыли. И тут настала очередь Полины вздрогнуть и едва не выронить бокал – благо, рогатая птица успела его выхватить и вылить вино в рукав. Голос Полонеи умолк, вместо него полился другой – мужской. Негромкий, вкрадчивый, низкий. Захотелось прислушаться.

Где-то рядом засмеялась Василиса, взяла Полину за руку и вытащила на переполненный танцпол. Женщины шли за ними, плавно покачивая бедрами, и уже сами выискивали кавалеров, невзирая на разницу в статусе, богатстве и возрасте. На сцене в черных перьях и блестках, как и сама Полонея Златовласка, сидел с гитарой Сева. Глаза его были закрыты, и он не просто пел, нет – он плел магию. Оттого так томно смеялись люди, так нежно касались друг друга и так страстно прижимались после. Даниил Георгиевич танцевал с Ольгой Феншо и про себя усмехался. Полина втиснулась между Митей и Василисой, прервав их объятия, и с ними вместе наблюдала за трогательным танцем Анисьи и Димы, и за Маргаритой со Странником, которые так близко склонились друг к другу, что их лиц не было видно за темными волосами.