Марина Дяченко - Ведьмин зов

— Объясните, что таких справок не даем.

— Я объяснила. — Голос Гедды странно дрогнул. — Но она тут… если людей пока нет, может, вы посмотрите?

Он вышел из кабинета.

В пустой приемной на диване сидела светловолосая девочка, которую он видел в школьном актовом зале. Лицо покрыто пятнами, глаза в слезах, взгляд в пол.

— Так, — сказал Мартин, торопливо соображая. — Документы у нас есть? Паспорт?

— Ученический билет, — Гедда положила на край стойки пластиковую карточку.

— Сойдет для начала. — сказал Мартин. — Майя…

— Я не ведьма, — прошептала девчонка. — Этого не может быть.

— Давай так. — Он отошел подальше, чтобы она не боялась. — Ты сегодня становишься на учет и будешь ходить ко мне раз в месяц. А я тебе выпишу справку, что ты не ведьма. Ты ее размножишь, возьмешь каждую копию в ламинат и всякому подонку, который тебе что-то скажет, будешь совать жесткую справку в глотку. Хорошо?

Сперва говорил он, уговаривал, отвлекал, рассказывал анекдоты. Потом она заговорила тоже. У Мартина волосы зашевелились на голове: жизнь этой девчонки с отцом-чугайстером была адом.

— Нет, я не жалуюсь. — Она что-то прочитала по его глазам. — Ему тоже непросто приходится. Мама умерла, когда мне было восемь, он за ней ухаживал до последнего… И у него такая работа. Навки — они приходят из могилы… восставшие мертвецы… и убивают людей. Это очень опасно. А он… уничтожает, кто-то ведь должен. Чугайстеров никто не любит, но без них же нельзя. Кто-то должен. Поэтому он пьет. Я просто не могу ему сказать, что я ведьма, понимаете… Пожалуйста, не говорите ему. Я очень-очень прошу.

— Хорошо. — Таким растерянным он давно себя не чувствовал. — Вовсе не обязательно ему говорить. А других родственников нет?

Она помотала головой:

— И в училище меня возьмут только после девятого класса.

— Я тебе дам номер своего мобильного, — сказал Мартин. — Если… он начнет тебя бить, позвони, я приеду с полицией.

— Как — с полицией, это же мой папа!

Кажется, Мартин только что потерял частичку ее доверия, с таким трудом завоеванного.

— Хорошо. — Он кивнул, успокаивая. — А друзья у тебя есть?

Она снова помотала головой, неохотно, будто стыдясь, что у нее нет друзей.

— В школе тебя не обижают?

— Нет, — сказала она твердо.

— Честно-честно?

— Мне только закончить девятый класс. — Она вздохнула. — Вы же ничего не сделаете, станет только хуже.

— Ты плохо меня знаешь, — сказал Мартин серьезно. — Я — еще как сделаю. Травля в школе — преступление, за это могут исключить. Тебя дразнят? Бьют? Что-то еще? Для начала я пойду к вашей директрисе…

— И она тут же позвонит отцу!

И правда, подумал Мартин. Порочный круг, паршивая ситуация.

— Они меня не любят, — быстро сказала девчонка. — Не любить — не преступление. Я их боюсь… но они ничего такого не делают. Пока.

— Ладно, давай договоримся, что, если тебя ударят, или испортят вещи, или что-то еще, ты сразу позвонишь мне… Хочешь есть? Сейчас мы закажем горячих бутербродов, жареной картошки, газировки… Вредной и вкусной пищи, один раз ведь можно?

— Почему вы со мной так возитесь? — Она снова шмыгнула носом.

«Потому что ты на краю пропасти».

— Потому что я хочу тебе помочь. — Он ободряюще кивнул. — А теперь давай покончим с неприятным делом: ты будешь смотреть мне в глаза, а я соберу твои данные для учета. Это будет больно, но очень быстро и только один раз.

Она выдержала его вмешательство стоически — на фоне бед, которые обрушила на нее жизнь, инквизиторское сканирование не было особым испытанием. Мартин терпеть не мог эту часть работы. Профиль каждой ведьмы был неповторим, как отпечаток пальца, и заносился в базу; в профиле Майи он увидел нехорошее сочетание факторов. Возможно, потенциальная воин-ведьма. А может, и нет. До инициации никто не в состоянии точно определить ни специализацию ведьмы, ни ее силу.

— Что-то не так? — Она снова прочитала мысли по его глазам.

— Все в порядке. — Он улыбнулся. — Теперь у тебя будет красивая учетная карточка, все по закону, ни один инквизитор носа не подточит.

Гедда принесла заказ из ближайшего кафе, и девчонка съела все до крошки. Мартин расхаживал по своей части кабинета, глядя сквозь тонкое стекло, как она жадно ест и пьет.

— В следующий раз ты придешь ко мне через неделю…

— Но вы же сказали, раз в месяц!

— На пять минут. Я просто должен видеть, что с тобой все в порядке.

— А что со мной может… не в порядке?

«Ты можешь превратиться в чудовище».

— Смотри, — сказал Мартин. — Если где-то — на улице, в магазине, да хоть в школе, к тебе подходит незнакомая женщина и говорит, что ты должна пройти свой путь и в конце пути тебя ждет что-то очень хорошее…

— Значит, она предлагает мне инициацию. — Майя побледнела.

— И что ты тогда делаешь?

— Звоню вам. — Ее губы едва шевелились. — Ой.

— Что, уже такое было?! — Мартин подскочил.

— Не совсем. — Майя задрожала. — Это было вроде как… сон. Я думала, мне привиделось.

Он отпустил Гедду и просидел с девчонкой еще час.

— Я обещаю. — Майя говорила искренне. — Если снова увижу эту бабку — сразу позвоню. Я клянусь.

По крайней мере сейчас она была полнейшей его союзницей. Больше он ничего сделать не мог.

— В любое время дня и ночи — звони, не стесняйся. Почувствуешь себя странно — звони. Станет грустно — звони. А вот это отнесешь своей директрисе.

Он вытащил бланк, подумал и написал от руки: «Справка. Выдана Майе Короб о том, что у верховного инквизитора Одницы к ней нет вопросов. Мартин Старж».

Юридически справка была ничтожна, но директриса не станет разбираться. Пусть на время отцепится от ребенка. Майя вышла из кабинета совершенно другим человеком — спокойная, даже веселая.

Он посмотрел на часы: рабочий день, конечно, давно закончился. В следующий раз, когда отец спросит, не собирается ли он завести семью, Мартин с чистой совестью скажет, что женат на своей работе.

Получив повестку в суд, Эгле немедленно связалась с адвокатом. Тот успокоил ее:

— Просто еще раз расскажите им, как все было. Ответьте на вопросы.

— И что, мне еще раз глядеть на эти… рожи?

— Нет, вовсе нет. Будут только адвокаты. Закрытый режим, ни прессы, ни зрителей, все строго по делу.

Если у нее и были нехорошие предчувствия насчет этих слушаний, Эгле старалась гнать их от себя. Все ее мысли занимала работа; ее пригласили в амбициозный проект на фоне скандала: предыдущий художник по костюмам, а заодно и оператор покинули группу. Эгле просмотрела концепты, в резкой форме заявила, что проект провальный и участвовать она не будет. Наплодив полсотни врагов за пару минут эмоциональной речи, Эгле вышла из офиса, и ее осенило: она поняла, как и что следует изменить в визуальном решении.