Марина Дяченко - Ведьмин зов

— О чем?

— История успешной ведьмы. Мир кино, талант, творчество, радость жизни.

— Ты серьезно?!

— Четырнадцать лет, сирота, матери нет, отец работает в службе «Чугайстер» и пьет по-черному. Она боится сказать про себя, и правильно делает… Ей очень-очень нужно, чтобы кто-то показал другую жизнь. Другие возможности. Тебе она поверит.

Эгле открыла дверь и села с ним рядом на пассажирское сиденье. От инквизитора потянуло холодом — но почти без дискомфорта.

— Спасибо, — сказал он искренне. — Я потом вызову тебе такси, ты же сегодня ночуешь в Однице?

Она кивнула:

— Слушай, этот мерзавец, адвокат Конрада… На что он рассчитывал, это же бред… кто ему поверит, есть же ролик, и это уже второй эпизод?!

— Они могли бы давить на жалость, — Мартин выехал на середину загруженной улицы, — мол, все обвиняемые прежде пострадали от ведьм. Но выбрали другую тактику: не признавать их причастность к первому убийству.

— Как?!

— Там все сгорело, ни биоматериала, ничего. То, что обвиняемые точь-в-точь, в деталях воспроизвели это все в твоем эпизоде, — адвокат заявил, что они подражали ролику в сети, но убийства не планировали. Ролевая игра.

Эгле взялась зубами за костяшку указательного пальца:

— Но это же… бесконечный кошмар, я думала, все закончено, а на самом деле…

— Все закончено. — Он выкрутил руль, разворачиваясь. — Адвокаты — ребята без совести, отработали свои гонорары, молодцы. Но Инквизиция держала дело на контроле, им эти гонорары поперек глотки встанут. Приговор будет обвинительный, очень жесткий, спокойно полетай в Вижну.

— Мартин, ты мой герой, — сказала Эгле. И дохлая лягушка, которую она мысленно проглотила на слушаниях, начала таять, исчезать, пока не пропала совсем.

Дорогие машины сверкали на солнце. В Однице закончился высокий сезон, кафе с тротуаров переместились за окна, кое-где пожелтели деревья, но пальмы и кактусы зеленели вовсю, и на крышах стеклянных отелей плескались отдыхающие в теплых бассейнах.

— Как ты живешь в этом городе? — спросила Эгле.

— В смысле?

— Вечный отпуск. Каникулы. Плавки, шорты, полуголые люди, выпивка, бассейны, ночная жизнь… Меня бы разморило на второй день, а на пятый я бы умерла от скуки.

— А я все вижу по-другому. — Он остановился на красном светофоре. — Одница — особое место, куда стекаются со всей страны деньги, энергия, здоровье… да и власть. А на лакомые человеческие ресурсы слетаются, естественно, ведьмы. Реальные, инициированные. Бывает, очень старые и опытные, хотя выглядеть могут как угодно. Этот город нашпигован ведьмами, как булка изюмом, и я каждый день разрываюсь: пойти с оперативной бригадой, выследить и поймать действующую? Или дальше убиваться с профилактикой, удерживать сотни «глухих» от инициации? У меня вообще нет плавок, Эгле, я и в море не купался с тех пор, как приехал.

— Ну да. — Она смутилась от своей бестактности. — Наверное, не надо спрашивать про тот случай… когда погиб инквизитор и…

— Если бы ведьмы после инициации не убивали людей, я был бы садовником и разводил тюльпаны. Или вел гражданские процессы, как адвокат.

— Слушай, — она отвела глаза, — в прошлый раз мы не очень хорошо расстались. Извини.

— Да и ты меня, — сказал он серьезно. — Я был сильно не прав… Так, все, мы на месте.

Последним уроком была информатика. У Майи никогда не было ни собственного компьютера, ни смартфона, ей ставили тройки, чтобы не возиться. В школьном компе Майя умела открывать свой аккаунт в социальной сети, но у нее не было друзей, и сама она никогда ни о чем не писала. В личные сообщения к ней падала только реклама.

Сегодня ее ждал очередной поход к Мартину, и мысль об этом была теплой, как солнечный зайчик. Смешно даже вспомнить, что совсем недавно она боялась любого инквизитора. Хотя Мартин, конечно, не любой.

Шесть недель назад она начала рисовать — потому что он сказал ей, что ведьмы талантливы. С каждым днем получалось все лучше. Сегодня она решилась показать альбом Мартину: пейзажи. И еще птицы. У Майи здорово получались птицы в движении. Может быть, ее даже примут в художественный колледж?

Месяц назад на сэкономленные от завтраков деньги она купила самую простую пудру, бледно-розовую помаду и тушь для ресниц. Ни в коем случае нельзя было, чтобы отец видел ее накрашенной, да и в школе ругали. Поэтому она подводила ресницы и губы в школьном туалете после информатики. Раз в неделю. Она научилась красиво укладывать волосы и надевала под школьную безрукавку лучшую блузку, белую, с отложным воротником. И шелковый платок на шею.

Единственное, что беспокоило ее, — одноклассники:

— У тебя что, свадьба по средам? Куда ты ходишь?

Каждый раз по дороге в инквизиторский офис Майя путала следы и отслеживала, чтобы никто за ней не шел. Если одноклассники застукают ее, сомнительная тайна окончательно перестанет быть тайной… Но даже эта мысль пугала ее все меньше. Мартин внушил ей уверенность в себе, пока слабенькую, но с каждой неделей крепче.

Она открыла новое сообщение, не задумываясь. Внутри был вложен ролик, наверное, рекламный. Майя надела наушники и запустила воспроизведение.

— …Инквизиция умерла!

Темное помещение, любительская запись, сделанная дрожащей камерой. Майя увидела инквизитора в балахоне с капюшоном, закрывающим лицо. К железной кровати была прикована девушка, инквизитор ножом спарывал с нее одежду.

Майю парализовало. Она не могла ни закричать, ни отпрыгнуть, ни отвести взгляд. Голос, измененный модулятором, глухо звучал в наушниках:

— …Великая традиция борьбы, охоты, наказания — все в прошлом. Это сделали вы, ведьмы, вы растлили Инквизицию, вы разложили ее изнутри…

Майя смотрела широко открытыми глазами.

— Ты ведьма, — бубнил голос в наушниках. — Ты зло, ты грязь, наказание будет суровым…

Пот катился по спине под белой нарядной блузкой, волосы стояли дыбом. Голая девушка на экране пыталась умолять, но рот ее был заклеен. Когда инквизитор навалился на нее, Майя подняла одеревеневшую руку и нажала кнопку «Вкл» старого школьного компьютера. Стащила с головы наушники; совсем рядом кто-то хихикнул. Она повернула голову; четверо одноклассников глазели, оказывается, на нее во все глаза.

— Видела? — прошептал самый толстый.

— Это про тебя, — подмигнул самый злой. — Ты посмотри до конца, там прикольно! Ее сперва вчетвером жарили, а потом на костре поджарили…

— С тобой тоже так будет. — Самый гадкий облизнул рот кончиком языка, отвратительным движением, напоказ.

— Разговоры! — крикнул учитель информатики. — В чем дело?

Майя встала и, не обращая ни на кого внимания, не оглядываясь на окрики, вышла из класса.