Марина Дяченко - Ведьмин зов

Чистая инициация. Чистая. Свобода, радость. Полет и звезды. Ивга поймала себя на странном чувстве — ей было хорошо на этой горе, несмотря на то что надежды ее не оправдались. Здесь был особенный воздух, здесь по-другому светило солнце; Ивга с удивлением поняла, что тропинка у камней не заканчивается — она ведет еще вверх, выше, в зеленые заросли.

Возможно, она явилась сюда вовсе не ради расколотой плиты — а ради чего-то большего.

Чем круче становилась тропка, тем легче было идти. Ивга шагала, размеренно дыша, и улыбалась. Ей хотелось петь.

Она прыгала с камня на камень, почти невесомая. Солнце било прожекторами сквозь ветки старых сосен, и в лучах алмазной пылью висел мельчайший снег. Выше по склону тропа была совсем белая, Ивга шла, будто по расстеленной скатерти. Ее цель была совсем рядом.

Что-то темнело на камнях у дороги. Ивга сосредоточила взгляд, замедлила шаг, остановилась.

Городской рюкзак на окраине тропы, школьный или студенческий. С игрушкой-брелоком на ручке. Теперь уже не разобрать, поросенок это или розовый слон. Судя по виду, рюкзак лежал здесь больше года, полузасыпанный бурой хвоей. Осевший под дождями. Рюкзак, за которым не вернется его владелица.

Ивга содрогнулась. Огляделась, будто пытаясь понять, как сюда попала и что собирается делать. Стащила с плеч собственный дорожный рюкзак; рядом, в двух шагах, чернел едва различимый проем между замшелыми камнями. Вокруг ее ног уже крутился смерч из хвои, снега, редких бурых листьев, в глубине горы тонко пели нежные голоса, и на склонах вокруг звучало отголоском: «Ко мне, дети мои. Ко мне»…

Ивга мертвой хваткой ухватилась за ветку сосны, нависшую над тропинкой. Иголки впились в руки и немного прояснили сознание.

«Я только посмотрю». — «Не подходи, Ивга». — «Я только посмотрю».

Она подошла к проему короткими старушечьими шажками. Вытащила телефон. Посветила в темноту фонариком. Увидела крохотную пещеру: пол был гладкий, будто отшлифованный, и на нем ясно выделялся отпечаток — тень огромной ракушки.

Давным-давно, когда в мире не было ни ведьм, ни инквизиторов, эти камни лежали на морском дне. Улитка с раковиной-сифоном почти в человеческий рост сдохла и отпечаталась на камне. «А в Ридне, — писал в своей книге древний Зануда, — в местах силы, они проходят свой путь, в одиночку, без товарок, тогда идут не по нитке, а по спирали, и, дойдя до центра ее…»

Ивга закричала в голос и отпрянула, оступилась, чуть не упала; ее рюкзак валялся рядом с брошенным. Два рюкзака, старый и новый, лежащие рядом, были одной из самых страшных вещей, которые она видела в жизни.

Она дождалась их, сидя в арендованной машине, включив мотор, греясь, и все равно зуб на зуб не попадал.

Они прилетели на вертолете, чего Ивга совершенно не ожидала. Вертолет сел на дорогу, перекрыв трассу. Больше шума, устало подумала Ивга. Больше инквизиторов.

От них несло раздражением, охотничьим азартом и страхом. Ивга опустила стекло; к машине подошел невысокий, щуплый, с бесцветными глазами, неприятный, и потребовал учетное свидетельство. Ивга молча выполнила его законное распоряжение; ее документ обновлялся лично Клавдием, и его имя стояло на подписи.

— Вам будет нелегко объяснить, госпожа Старж, что вы тут делали, — сказал инквизитор с бесцветными глазами.

— Можно посмотреть на ваш жетон, пожалуйста?

В Ридне ведьмы не были столь наглыми. Либо никто из них не был замужем за Великим Инквизитором; неприятный человек покраснел, надулся, потом вытащил свой жетон и ткнул Ивге чуть ли не в лицо: он оказался куратором Ридны собственной персоной.

— Спасибо, — сказала Ивга. — Господин Руфус, мне очень легко объяснить, что я тут делала. Я собирала материалы для городского лектория Вижны, находясь в официальной командировке. Я делала фото, которые понадобятся мне для иллюстрации.

Она показала ему фотографии на экране своего телефона.

— Такие фото есть в любом справочнике, — сказал он, сглотнув.

— Существуют авторские права. — Ивга улыбнулась ему, будто старательному, но тупому студенту. — Я не могу использовать чужие материалы в серьезных академических исследованиях.

По тропе в сумерках спускались оперативники. Один нес старый рюкзак, завернутый в прозрачную пленку. Даже в полумраке Ивга видела их лица — потрясенные. Ошалевшие. Очень мрачные.

— Первый раз такое вижу, — вполголоса сказал один.

— Залить бетоном проклятую ракушку, — хрипло отозвался другой. — Дежурить до утра, а утром — машину бетона…

— Машина туда не проедет…

Вокруг вертолета, стоящего посреди шоссе, собиралась пробка — в обе стороны.

Дворец Инквизиции в Ридне был недавно отремонтирован, полы сверкали, в кабинете куратора стояли пальмы и пели птицы в клетках — Руфус из Ридны был сибаритом, оригиналом и по-настоящему хорошим администратором. Клавдий сидел перед ним в кресле для посетителей, и Руфус старался не встречаться с ним взглядом.

— Патрон, я знаю, вы меня с трудом терпите как полезную скотину в этой адской провинции. Я к вам тоже отношусь по-всякому, вы в курсе. Но… Я бы свою жену, будь она ведьмой, никогда бы не… Там страшное место. Там такой… качественный… густой, наваристый… ведьмин дух, что я сам чуть не прошел инициацию. Я не понимаю, как она удержалась, чтобы не…

— Спасибо, — сказал Клавдий голосом, от которого его подчиненные обычно писались в штаны. — В особенности за то, что столь замечательное место находилось без охраны, рядом с туристическим объектом, и что вашу работу вынуждена была сделать женщина, не имеющая к Инквизиции никакого отношения. Последуют организационные выводы.

Он встал, больше ничего не слушая.

Ивга сидела в приемной, очень усталая, с телефоном возле уха. Увидев Клавдия, слабо улыбнулась:

— Я решила убедиться, что они сдали мою прокатную машину. С них же станется пообещать и не сделать…

— Полетели. — Клавдий подал ей руку.

В маленьком служебном самолете она обняла его, как только закрылись двери:

— Я не знала, что именно я там найду. Клянусь, не имела понятия. Я ездила фотографировать камни.

Он видел — она говорила чистую правду и больше всего боялась, что Клавдий ей не поверит. Он погладил ее по голове:

— Проехали.

На самом деле он пережил несколько очень плохих часов, бросил важнейшие дела в Вижне и теперь чувствовал себя отвратительно. Ему навязчиво казалось, что он сам, своими руками, едва не швырнул весь мир в топку.

— Ты хоть понял, что это вообще такое?! — У нее лихорадочно блестели глаза.

— Что бы это ни было, его зальют бетоном.

— «Это» способно воспроизводить само себя. В преданиях Ридны повторяется сюжет о девушке, которую мачеха зимой послала в горы на погибель, а та нашла в пещере «ведьмин круг», прошла по спирали и стала действующей ведьмой. Она пела обрядовую песню, а эхо задавало загадки, но для чистой инициации надо знать правильные ответы…